И все же, как чудесен этот кусочек жука — яркий, сине-фиолетовый, с лакированной поверхностью! Он сверкает в лучах солнца, отражает во все стороны искрящиеся блики... Разве на свалке место такому великолепию? И муравьи с рвением выволакивают из-под мусора кусочек хитина и тащат обратно на конус муравейника, а потом заносят в один из входов.
Так как же? Необходим или вовсе ни к чему красивый кусочек хитина?
Брошь. Где только ни побывала эта брошь из пластмассы с искусственными камнями. И в горах Тянь-Шаня, и на Алтае, и в Туве, и во многих местах Западной Сибири. Везде она служила мерилом степени любознательности рыжих лесных муравьев.
К броши отношение было самое разнообразное. Большие грузные кампонотусы, лазиусы и мирмики всех видов — к ней совершенно равнодушны. Уровень развития их психики не настолько высок, чтобы замечать подобные вещи. Достаточно того, что от броши не пахнет ни враждебным, ни съедобным. Зато среди рыжих муравьев брошь постоянно вызывала интерес.
Нынче мне повстречался муравейник с удивительно любопытными жителями. Сотни муравьев обсели брошь со всех сторон, и что только они с ней не делали! Некоторые умудрялись забраться даже под брошь и, упираясь ногами, пытались сдвинуть ее с места. Тяжелая брошь только слегка покачивалась из стороны в сторону. Часа через три, когда все с нею познакомились, брошь была оставлена и, казалось, забыта. Но мне пришлось немного разворошить муравейник, чтобы узнать, как у него дела с расплодом.
Муравьи, естественно, сильно возбудились, в глубоких ходах проснулись спящие, муравейник зашевелился, и вновь брошь привлекла толпы любопытствующих. Теперь около нее беспрерывно крутились муравьи, и не было конца любознательным. А что, если оставить брошь на муравейнике?
Через два дня я вновь в гостях у муравейника. С брошью теперь окончательно все познакомились, и она никого больше не интересует.
Как-то я оставил брошь на муравейнике на несколько часов. Возвратившись за ней, я ахнул. Брошь была стянута с муравейника, почти все белые камни из нее вынуты и только два красных сверкали зловещими глазами. Над единственным уцелевшим белым камнем старательно трудился муравей. Он настойчиво пытался вытащить его и, кто знает, если бы этот камень не сидел чуть глубже, его, наверное, постигла бы участь остальных.
Я прогнал муравья-разрушителя, стряхнул всех остальных. Камни бесследно исчезли. Конечно, их утащили в муравейник.
Сколько муравьев пересмотрело эту брошь, и вот только здесь нашелся особый умелец по ювелирному делу. И откуда он взялся!
Любители безделушек. Муравей тащит в жилище давно высохшую, красную с яркими черными пятнами ногу кобылки-пруса, другой несет сухой, блестящий осколок раковины сухопутного моллюска. Оба муравья затаскивают ноши в муравейник. Может, все это необходимо как строительный материал? Но он никогда не заносится внутрь. Принцип строительства прост. Палочки-хвоинки — все, что пригодно, укладывается равномерно на муравейник. А потом в этом плотном слое проделываются многочисленные ходы и обширные залы. Нет, не для строительства собираются блестящие и яркие остатки насекомых!
Но непонятно, почему, когда одни, быть может, издалека тащат какое-нибудь красивое надкрылье жука, другие выбрасывают его как ненужный хлам?
— Наверное, одни муравьи любят красивые вещи, а другим они ни к чему, — предполагает один из моих знакомых.
— Другие считают их безделушками, которые мешают работать, — добавляет другой.
Что муравьи любят блестящие красивые вещи, нетрудно убедиться. Бисеринки ссыпаем в жестяную коробочку: желтые, красные, зеленые, синие — всех цветов радуги. Они звенят о металл, ударяясь о него, подскакивают, как мячики. Тщательно отмываем бисер в лесном ручье, подсушиваем на листе лопуха.
На горку разноцветного бисера, брошенного кучкой на верхушку муравейника, один за другим ползут муравьи. Толпа любопытных растет с каждой минутой.
С каким вниманием муравьи рассматривают бисер, трогают его челюстями. Один схватил, отнес в сторону, бросил: что делать с незнакомым предметом? Другой оттащил еще дальше. Третий, самый решительный, завладел синенькой бисеринкой и поволок ее во вход. За ним понесли другие, и пошли растаскивать безделушки.
Через полчаса от бисера ничего не осталось.
Но один опыт, тем более с неопределенным результатом, недоказателен. День только начат. Муравейников в лесу много, бисер есть в запасе.
Вот небольшой молодой муравейник. Как эти муравьи отнесутся к нашему подарку?
Кучка бисера вызывает возбуждение. Толпа муравьев в замешательстве. Но ненадолго. Вскоре муравьи один за другим тащат бисеринки во все стороны и бросают вдали от жилища. Здесь слишком занятой народ, ему не нужны безделушки.
А вот большой муравейник, метрах в двадцати от него поменьше, дочерний. На большом муравейнике явный раздор из-за бисера. Тем, кто тащит бисер на свалку, — их немало муравьев-разумников — мешают те, кому нравится бисер — их возмущает варварское обращение с чудесными блестящими игрушками. Но кое-кто из ползущих вниз направляются к дорожке между муравейниками и бодро тащат свою ношу к маленькому муравейнику. Как это невыносимо трудно, когда каждый встречный останавливает, щупает бисеринку челюстями, пытается отнять. Через полчаса первые носильщики преодолели долгую дорогу в двадцать метров и карабкаются вверх по склону маленького муравейника, вызывая всеобщее внимание и любопытство.
В одном большом муравейнике особенно рады нашему подарку: солидная кучка в две-три тысячи бисеринок буквально через пять минут дружно затаскивается в муравейник.
Теперь после многих опытов не может быть сомнений. Не пищей единой живет муравей. У муравьев есть то, чем не обладает ни одно насекомое: хотя и очень примитивное, но отчетливо выраженное чувство интереса к красивым вещам. Оно заставляет останавливаться муравья-разведчика или охотника перед блестящими надкрыльями жука, оно заставляет реагировать на разноцветный искрящийся бисер. Но чувство это сложно и не у всех муравьев одинаково. Весьма вероятно, что старые, опытные муравьи препятствуют его развитию. Они-то и выбрасывают из муравейника красивые и блестящие предметы, отвлекающие внимание от сурового, напряженного труда муравьиного общества.
Через несколько дней я разыскиваю муравейник, который с таким рвением тащил к себе бисер, и в камерах его нахожу бисеринки. Но это только небольшая часть подарка. Все остальное вынесено наружу и разбросано далеко во все стороны.
Ну что ж! Так часто бывает, когда за интересом следует безразличие.
Бесплодные поиски. Как пробрался ко мне под одежду муравей, я не заметил. Теперь он безнаказанно ползал по телу и щекотал кожу лапками.
Собиралась гроза, надо было спешить домой, дорога была каждая минута, и поэтому останавливать мотоцикл из-за муравья было не время. Пришлось терпеть невольного пассажира.
И все же гроза началась прежде, чем удалось добраться до дома. Шустрого муравья пришлось извлекать из мокрой одежды. Это оказался крупный муравей, наверное, разведчик или охотник. На письменном столе, куда я его посадил, он прежде всего принял боевую позу, раскрыв челюсти и выдвинув брюшко. Затем быстро успокоился и, не сходя с места, стал поворачиваться во все стороны. Обычно так поступают муравьи, когда потеряют ориентацию. Потом отправился обследовать письменный стол и исчез в кипе книг. Под вечер я встретил его уже на стене, а ложась спать, заметил, как он юркнул в щель подоконника. Муравей, видимо, искал свое родное жилище.
