Целый рой соображений пронесся в голове у Магопо, и все они были не в пользу Сэма Смита. Александр старался во что бы то ни стало поддержать мир между черными племенами, он не пил, мало ел и никогда не намекал на сокровища кафрских королей. А этот, напротив, с самого начала стал подстрекать батоков к нападению на макололо и сам предложил Магопо свои услуги. Кроме того, он пил, как лошадь, жрал, как настоящий англичанин, и все время приставал с расспросами относительно клада, зарытого на острове баримов.
Нет, конечно, такой человек не имел с белым вождем ничего общего, кроме разве только черт лица. Цвет кожи спасал его от расправы, но надо было как можно скорей закрыть ему доступ в Котлу и вежливо выпроводить его. И поскорей. Пиво могло перегреться; воины чувствовали в ногах зуд — предвестник бешеной пляски, — надо было поскорей кончать.
И все было сделано быстро. Мастер Смит внезапно увидел, что вокруг него образуется пустота, он понял, что игра проиграна и что всякая настойчивость может плохо для него кончиться. Об этом говорили полные ненависти взгляды воинов, которые он ловил на себе. Он пытался изобразить равнодушие, которого далеко не испытывал, видя крушение своих надежд, и радовался только тому, что дешево отделался. Сэм Смит гордо повернулся на каблуках и ушел в сторону реки.
— В конце концов, — сказал он в утешение самому себе, — я все-таки не потерял сегодняшний день даром. Я продал ружье этому французу по довольно выгодной цене. Хе-хе! Я становлюсь честным купцом. А не было ли бы, в самом деле, выгодней заниматься честной торговлей, чем моим нынешним промыслом, который все-таки стал слишком опасным? Надо подумать. После! Этот чернокожий глупец столько наговорил мне о кладе, что я весь горю. И надеюсь найти его, ибо, в общем, я имею довольно точные сведения… Да, но у меня нет оружия. Надо пойти поискать в тайничке. У меня там припрятано великолепное нарезное ружье Гринера. Затем надо будет серьезно приняться за поиски. К несчастью, я один. В этом всегда была моя сила, а сегодня я об этом жалею — впервые в жизни. Если бы я мог найти трех компаньонов, вроде этих трех французов, то вчетвером мы бы целое царство завоевали! Но вот беда — эти джентльмены полны предрассудков! Постой-ка! А буры? По-моему, вполне подходящие ребята! Черт возьми, об этом стоит подумать. Они где-то недалеко отсюда и, должно быть, высматривают какое-нибудь дельце повыгодней. Надо их найти. Это нетрудно. Ими, к сожалению, заправляет этот мерзавец Джемс Виллис. Я его сразу узнал, хоть он вырядился миссионером. Интересно, для чего именно они объединились? Во всяком случае, с Джемсом Виллисом я должен покончить. Мошенник давно это заслужил. И я его пристукну во что бы то ни стало. Когда те болваны не будут находиться под его влиянием, я сделаю с ним что захочу. Итак, все в порядке. Схожу к себе на склад, а потом займемся фирмой «Смит и Компания».
Смиту удивительно повезло. Неподалеку от водопада, в укромном, скрытом от глаз месте, у него был тайничок, в котором он прятал все, что удавалось награбить. Смит взял здесь оружие и снаряжение и на обратном пути увидел на прибрежном песке следы. Он остановился как вкопанный, сочно выругался и расхохотался во все горло. Никакой ошибки быть не могло: три отчетливо видных следа спускались прямо к реке. Два из них сказали бы любому наблюдателю, что здесь прошли не люди, а мастодонты в человеческом облике. Шаги были необычайной длины; вмятины, оставленные огромными ножищами, были такие, что в них можно было бы поместить футляр от скрипки. Такие ноги должны были служить опорой для тела необыкновенной величины и веса. Третий след, гораздо более мелкий и легкий, очевидно, принадлежал человеку среднего роста, который семенил ногами.
— Двое буров, — пробормотал Смит, снова пускаясь в путь, и прибавил глухим голосом: — И Джемс Виллис.
При этом суровая складка легла у него на лбу.
— Мерзавец! И походочка все та же, что на Трид — Миле.
Эти слова требуют некоего пояснения. До 1873 года во Франции каторжников приковывали по две пары к одной цепи; кроме того, им надевали на ноги стальные кольца, к которым прикрепляли еще одну цепь. На этой цепи висело тяжелое ядро. Каторжник волочил его за собой по земле вплоть до полного отбытия срока. Постоянное усилие, которое для этого нужно было делать, вырабатывало у заключенных особую походку, от которой они не могли отделаться даже после освобождения. Они по старой привычке волочили ногу, к которой некогда было приковано ядро. Для полиции это служило важной приметой, по которой она узнавала рецидивистов.
В Англии, где исправительная система резко отличается от системы французской, заключенному оставлена свобода движений. Однако не думайте, что англичане, всегда кичащиеся своим человеколюбием, создали у себя в местах заключения такую уж сладкую жизнь. Как люди практичные, они решили не растрачивать попусту человеческие силы, не заставлять осужденных бессмысленно волочить за собой тяжелое ядро, а извлекать из них пользу. В каждой английской тюрьме установлено для этой цели несколько больших колес — таких, какие приводят в движение водяные мельницы. Это и есть Трид-Мил. Здесь во всем блеске проявилась англосаксонская изобретательность. Заключенный должен приводить колесо в движение несколько часов подряд. Человека ставят на плицу. Естественно, она опускается. Тогда он должен немедленно прыгнуть на следующую плицу, иначе у него будут переломаны ноги. Так он должен прыгать с одной плицы на другую, пока не выполнит свой урок. Колесо вращается быстро, но не подумайте, что заключенный может замедлить его движение. Адская плица все время уходит у него из-под ног, и подходит другая. Он должен либо продолжать прыгать, либо станет калекой. Эти упражнения, этот бег на месте по движущейся поверхности вырабатывают у английского заключенного мелкий, прыгающий шаг, который, в общем, напоминает походку «воспитанника» французской каторги.
Сэму Смиту все это было отлично известно, и он сразу узнал по следам нервную, прыгающую походку, от которой его преподобие — он же Джемс Виллис
— не смог отделаться несмотря на все старания.
Сэм Смит и не надеялся, что ему удастся так легко найти всю тройку. Теперь он пошел по следу и недалеко от реки услышал шум, который заставил его насторожиться.
— Вот они, мои молодчики! — пробормотал Смит. — Какие, однако, жалкие дураки! Ну разве можно орать так громко? Они как будто и не подозревают, что вода отражает звук и делает его слышным очень далеко.
Мы уже видели выше, как ловко Смит использовал положение, как он выведал тайну у трех компаньонов, с какой жестокостью он отомстил своему врагу и как зуботычины помогли ему завоевать симпатии буров.
