Время пребывания нашего в Мексике было именно самое тихое. Вице-Президент, Генерал Барагам, исправлявший в отсутствие Сантаны должность Президента, был болен, и умер через две недели после нашего приезда. Он был человек честный и добрый, и потому все знавшие его искренно и глубоко сожалели о нем. Рассказывали, что в минуту кончины Барагама, над смертным одром его явилась в воздухе пальмовая ветвь, наклонилась к нему и исчезла. Погребение совершение с большою пышностью, и, как говорили, стоило нации полмиллиона. От национального дворца, по главным улицам города, на протяжении нескольких верст, растянута был намет из полотна, под тенью которого проходило погребальное шествие. Конница и пехотные войска, числом до 700 человек, были очень нарядны; но духовенство, Кажется, соперничествовало с войском в великолепии и числе; все монастыри выслали своих монахов, церкви священников, учебные заведения воспитанников; мы насчитали более 500 бритых голов; между ними некоторые лица похожи были более на людей светских и даже развратных, нежели на обитателей монастырских келий. Между духовенством заметили мы несколько весьма почтенных физиономий; но чтобы наряд и, в особенности, головной убор сановников духовных не найти забавным, на это нужна большая привязанность к почтенной старине, которая произвела эти вещи. Гроб несли генералы; покойник лежал в нем непокрытый, в полной военной форме. Дипломатический корпус также находился в шествии; певчие и музыканты, люди со свечами и факелами сопровождали оное; экипажи и верховые лошади следовали за ним. Балконы домов, мимо которых несли гроб, были завешены черным сукном, а тысячи любопытных женщин были все одеты в черное платье, и закутаны в черные мантильи.
Позднее время года заставляло помышлять об отъезде. Приближалось ужасное время желтой горячки, в которое Веракрус становится для чужестранцев почти неизбежным гробом, и Английского пакетбота, ходящего между Фальмутом и Веракрусом, ожидали чрез несколько дней. Наш больной поправился, и мы еще не подвергались климатическому влиянию этой тропической плоской возвышенности; одним словом, настало время продолжать путь. Дорога из Мексики в Веракрус всегда была небезопасна; на ней промышляли искатели спасшие и разбойники, и так как они нападали на путешественников, ехавших из Европы с небольшим капиталом, чтобы в Мексике нажить более, или возвращавшихся оттуда в Европу с накопленным богатством, то эти большие и малые суммы поощряли героев большой дороги к новым подвигам. В продолжение пребывания нашего в Мексике не проходило недели, чтобы туда не приходил ограбленный дилижанс, и. раза два случалось, что пассажиры, имевшие довольно решимости, чтобы защищать свое имущество, подверглись большой беде. Одному Англичанину отсекли разбойники руку, другому Американцу раскололи череп. Положение жены моей делало предстоящий путь для нас тем более опасным, что дорога дурна, и дилижансы ездят чрезвычайно скоро; хотя в карете на мулах спокойнее ехать, за то тем более подвергаешься нападениям разбойников, и проедешь вдвое долее. Человек пять, шесть солдат, которых правительство дает в проводники по требованию путешественников, обыкновенно улизнут первые, когда покажутся человека два решительных разбойников. Однако же, взвесив все обстоятельства, я предпочел дилижансу наемную карету, и ровно чрез месяц по прибытии в Мексику, 8-го Марта, выехали мы оттуда, в сопровождении Г. фон Герольта, в карете, запряженной семью мулами, во всем подобной той, в которой мы приехали из Гвадалахары. Для безопасности дали нам эскорт из пяти драгун, которые в каждом месте сменялись и становились тем безобразнее, чем далее мы отъезжали от столицы.
Доехав до одной венты, стоящей подле скалы, мы остановились, чтобы подождать человек двух отставших проводников наших. Скала, подле самой дороги, обратила на себя наше внимание; мы подошли к ней ближе, и, к немалому удивлению, я увидел в. ней несколько пещер, обитаемых Индейцами, которые пребыли совершенно верными природному состоянию своих предков, Астеков. Семейства их казались многочисленными; множество запачканных ребятишек играли в расселинах стен; мужчин и женщин не было дома, а нам некогда было ждать их, чтобы осмотреть хозяйство этих жителей пещер в нескольких верстах от Мексики. На ночь заехали мы в Кордовскую венту, где готовилось празднество в честь патрона того места, Святого Хуана. Из соседства наехали верхом кабалеросы с своими сеньоритами; дворы наполнились; слышно было ликование толпы, смотревшей на бой быков; потом зазвучала гитара, сопровождаемая несколькими женскими и мужскими голосами; около неё собралась группа танцоров фанданго, которые плясали без усталости. С наступлением темноты началась в часовне обедня; потом сожжен фейерверк, пошла пальба, песни, колокольный звон, и к крайнему нашему сожалению, шум не утихал до самого утра. Чрезвычайно дурная вода также способствовала к тому, чтобы сделать нам ночлег неприятным, а кроме того, мы должны были отказаться и от всех удобств покойного помещения.
Мы заметно поднимались на высоту: воздух становился реже, свежее, даже холоднее, страна принимала более северный вид, а на второй день путешествия мы проезжали уже по пихтовым лесам. В Баранке де Хуанес находились мы на высоте 10,486 футов над поверхностью моря. Тут и вблизи следующей венты, Рио-Фрио, в горном ущелий, любимое местопребывание разбойников. Хотя от Рио-Фрио местоположение становится низменное, однако же страна еще не возделана почти до венты Сан-Мартин, в которой мы провели вторую ночь. Там мы были уже на 2750 футов ниже Баранки де Хуанес, на плодородной равнине, в terra templada. До города Ла-Пуэблы, земля превосходно обработана; богатые пашни, многочисленные хозяйственные строения, красивые селения; чрез которые пролегает дорога; придают стране вид, тем более привлекательный для путешественника, что он только выехал из суровых горных ущелий. Здесь преимущественно возделывается пшеница, которая в хорошие годы дает урожаю 80-е зерно. С правой стороны дороги видели мы знаменитую пирамиду Чолульскую, памятник времен Тольтеков, которые в последствии были вытеснены и порабощены пришедшими с севера Астеками. Этот памятник, Theocalli, имеет 177 футов вышины; на тупой маковке его стоит теперь часовня. На половине дороги от Сан-Мартина до Пуэблы есть место, с которого видны на горизонте три известные вулкана в Мексике: Орисаба, Истацигуатль и Попокатепетль; два последние на четверть вышины своей были покрыты вновь выпавшим снегом, который днем стаял, и только вершины сохранили свой вечный ледяной покров.
Мы приехали в Пуэблу еще рано днем, и охотно поехали бы далее, если бы явился наш конвой, но это продлилось до позднего вечера, и мы остались ночевать. Улицы в Пуэбле узки и кривы, здания нечисты, и вообще вид города неприятен; собор знаменит великолепием и богатством, а жители, 75,000 человек, исступленные Католики.
