Устав, он присел на гигантский корень дерева и принялся размышлять. Несмотря на тяжелую вызывающую волнение обстановку этого леса, ощущение того, что он находится вдали от всего человечества, вдали от всех, кто мог бы прийти ему на помощь в случае необходимости, что он на тысячу миль углубился в эти дикие земли, вовсе не заставило его отступить от своего намерения. Скорее, даже наоборот. Он чувствовал в себе еще более неукротимое желание познакомиться с таинственными властителями Киамо, еще более сильное любопытство. Алглав принадлежал к числу тех, чей пыл лишь возрастает при виде препятствий и чья сила воли удваивается, стоит возникнуть хоть малейшему опасению. Сначала в его планах было просто понаблюдать за гориллами в их естественной жизненной среде, но постепенно возникли другие более масштабные намерения: пожить среди них, пока Камстейн и Хамель будут обходить Киамо по краю, на протяжении сезона побыть одним из них, будучи добровольно принятым в их племя.
Какой военной хитростью, каким поступком следует этого достичь — Алглав не имел об этом ни малейшего понятия. Об этом он и размышлял, опустив голову и собрав лоб в напряженные морщины.
Но как это всегда случается с теми, кто хорошо знаком с приключениями, кто знает, как переменчива судьба, Алглав в конце концов решил возложить надежды на счастливый случай, один из тех, что благоприятствует тем, кто обладает интуицией и силой характера.
Вдруг отдаленный вопль прервал его размышления и заставил подскочить на месте.
В неверном дрожащем зеленоватом свете среди ветвей, лиан и стволов столетних деревьев он едва мог видеть на две сотни шагов впереди себя. Тесное пространство создавало впечатление поразительной жизненной силы, скрытой и темной мощи. Наверное, точно так же первобытные люди блуждали в этой тягостной атмосфере, ощущая присутствие первозданных сил природы. Впрочем, с третичного периода этот лес, должно быть, уже обновился десять тысяч раз.
Крик повторился, отдаленно напоминая шум, издаваемый человеческой толпой. Напрягая слух, Алглав попытался понять, что это может значить. Хотя у него не было дурного предчувствия, какая-то неодолимая сила увлекла его за собой.
Непроизвольно он продолжил свой путь, осторожно ступая, чтобы не шуметь. По мере того как он приближался, вопль становился громче и в нем было все меньше сходства с человеческим криком. Теперь он походил то на мычание буйвола, то становился отрывистым лаем целой стаи бульдогов. Временами крик становился еле слышным, чтобы вслед за этим зазвучать в полную силу.
На какое-то мгновение Алглав поколебался. Как определить, велика ли опасность? Смертельная ли она и каким образом сделать так, чтобы не подходить к ней слишком близко? Напрасные размышления! Его любопытство было теперь слишком сильным, даже каким-то болезненным. Ему во что бы то ни стало захотелось приблизиться к тайне, к сцене, неизвестной никому из ученых мира и которая к тому же могла иметь отношение к гигантскому человекообразному.
Он снова двинулся вперед, пренебрегая всякими разумными доводами, инстинктом самосохранения и голосом интуиции. Вот что предстало его взору. Сквозь листву баобаба он увидел толпу черных существ — лохматых, высокого роста, но еще плохо различимых. Он непременно должен приблизиться, ему просто необходимо их увидеть! Он забыл про осторожность, любопытство было сродни опьянению. Ничто на свете не заставит его отступить! Он наблюдал, он шпионил.
Поблизости обнаружился громадный пустотелый пень, весь в щелях и трещинах. Взгляд ботаника тут же сообщил ему, что на противоположной стороне есть и другие трещины, обнаруженные за счет игры света, сквозь которые можно будет наблюдать это непонятное столпотворение.
Как остаться незамеченным? Как сделать так чтобы антропоиды не обнаружили его присутствие, не увидев его, не учуяв, не уловив своим острым слухом.
Алглав принялся успокаивать себя, что сама толпа испускает острый звериный запах, за которым слабый аромат белого человека, к тому же одетого, что ослабляет запах еще больше, совершено неразличим. И, отбросив все рассуждения, он полностью отдался своему приключению. Проползая от одного укрытия к другому, он приблизился к дереву с пустой серединой. Таким образом он одолел половину пути. Вдруг сердце у него бешено застучало. Внезапно наступила тишина.
Черные головы с блестящими глазами повернулись в его направлении. Тишина становилась томительной.
— Я обнаружен! — подумал он.
Распластавшись на земле, он ждал, понимая, что теперь бегство уже невозможно, и тем не менее старательно прятался.
Сомнений больше не оставалось: перед ним были громадные черные звери, присевшие на корточки, как люди на собрании, — перед ним были лесные люди, ужасные гориллы Киамо. Прошло две минуты, затем голос издал громкий рев, остальные присоединились к нему. Алглав обрадовался, решив, что его не увидели.
Хозяевам леса не свойственны смущение или растерянность. После стольких веков полной власти в какой безопасности они должны себя чувствовать! Застыв в полной неподвижности, он любовался ими. Это были настоящие великаны, роскошные мускулистые тела. Некоторые, должно быть, весили вдвое, а то и втрое больше человека, несмотря на то, что по росту они ненамного превосходили среднего мужчину. В отличие от человека у них были короткие ноги, широкая богатырская грудь. Их руки, без сомнения, были способны задушить льва, повергнуть на землю носорога.
Алглав вдруг ощутил странную гордость. В одном из этих зверей атлетического сложения он был счастлив распознать прототип первобытного человека. Он был счастлив сказать себе, что прародители человека не происходили от слабых предков — голых, беспомощных, что бы об этом ни говорили теоретики. Это был грозный соперник крупных диких зверей. Эти древние боролись не Словом, а мощными восхитительными мускулами, сойдясь с противником лицом к лицу. Это было до того, как они начали управлять миром с помощью разума. Не так важно, что их власть была добыта в сражении силой, а не разумом; они были царями зверей, по крайней мере, среди всех здесь самыми сильными.
Остановившись и преодолевая свое смятение, Алглав снова пополз к дереву с пустой серединой. Туда он добрался, не столкнувшись с новыми препятствиями. Как он и предполагал, в этом дереве легко можно было спрятаться, чтобы оттуда наблюдать, что делают гориллы. Он проскользнул внутрь, съежился в темном тесном пространстве и принялся созерцать необычную сцену, которую позже назвал советом лесных людей.
III
Взору его предстало и в самом деле весьма необычное зрелище. Территория десять или двенадцать аров была голой и кое-где покрытой лишь мхом. На этой овальной поляне кое-где виднелось только несколько небольших слабых растений. По краям поляны ветки деревьев защищали от яркого света и образовывали нечто вроде естественного холла.
