— У него лейкемия?
— Нужно сделать еще кое-какие анализы, — произнес он, помолчав. — Завтра я хотел бы сделать ему биопсию костного мозга.
— У него лейкемия?
— Нет, — ответил Эллиотт. — Не думаю.
Джо вздохнула с облегчением:
— Слава богу!
— Видимо, у Сэма апластическая анемия, — сказал врач.
Джо шмыгнула носом.
— Анемия… Просто анемия. Это же не страшно, да? Она же лечится, правда?
— Миссис Харпер, давайте продолжим разговор завтра. Для полной уверенности анализы нужно повторить.
— Но диагноз «лейкемия» вы исключаете.
— У вас был тяжелый день, — сказал Эллиотт и встал. — Идите домой, отдохните. И Сэм пусть отдохнет. Жду вас завтра утром.
Джо осталась сидеть, где сидела.
— Апластическая анемия, — проговорила она.
Эллиотт нахмурился:
— Это предварительный вывод. Обследование еще не окончено. Я хочу быть уверен на сто процентов.
Наконец и она встала.
— Апластическая анемия… — Голос Джо задрожал. — Что это за болезнь. Это не то, что я думаю, да?
— Яне…
Она с трудом сдерживалась, чтобы не закричать на него.
— Ответьте мне прямо, прошу вас.
— Сядьте, — велел врач.
Джо повиновалась. Эллиотт тоже сел.
Вот оно, начинается, думала Джо.
— Апластическая анемия — очень серьезное заболевание. Не менее опасное, чем лейкемия. Смертельно опасное.
Джо глубоко вдохнула. Сердце гулко колотилось, каждый удар отдавался острой болью в груди.
— Апластическая анемия, — пробормотала она. — Впервые слышу.
— Это редкое заболевание. Во всей Великобритании таких случаев встречается сто, сто двадцать в год. В основном страдают люди в возрасте от пятнадцати до двадцати четырех лет и те, кому за шестьдесят.
— Но Сэму ведь только два года.
— У больных апластической анемией нарушена деятельность костного мозга — он не вырабатывает необходимого количества клеток крови.
— Но откуда у него эта болезнь? — спросила Джо. — Он от кого-то заразился?
— Нет. Это не заразное заболевание. Но, возможно, выяснится, что у Сэма не в порядке иммунная система.
Джо задумалась.
— Когда я ходила беременная, погиб его отец, — вдруг прошептала она. — Могло случиться так, что потрясение каким-то образом отразилось на нем?
— Мало вероятно.
— Но не мог же он заболеть сам по себе.
Эллиотт развел руками:
— Точно неизвестно, но есть подозрения, что это заболевание вызывают облучение, бензол, антибиотики…
— Антибиотики? Сэм принимал их при воспалении легких.
— Болезнь наступает внезапно. Больной быстро утомляется, становится бледным, у него сами по себе появляются кровоподтеки. У Сэма очень характерные синяки.
— Ничего не понимаю. Я вижу, что он быстро утомляется, что он весь в синяках. Но ведь он бегает. Играет.
— Признаки апластической анемии отчетливо просматриваются в мазке крови.
— Но ведь результаты еще надо перепроверить.
— Безусловно. Мы сделаем пункцию. Утром Сэма усыпят на пять минут. Возьмем кусочек костного мозга у него из бедра.
Джо непроизвольно содрогнулась.
— Главное, не отчаивайтесь, — добавил Эллиотт. — Еще десять лет назад семьдесят процентов людей с таким диагнозом умирали. Теперь столько же выживает. Новые методы терапии…
— Вы будете лечить Сэма лекарственными препаратами?
— Сначала он пройдет курс иммуносупрессивной терапии, — начал Эллиотт. — Ему будут вводить антилимфоцитарный глобулин и циклоспорин. Эти препараты подавляют Т-клетки.
— Значит, всему виной эти Т-клетки?
— Т-клетки поражают костный мозг. Организм начинает разрушать сам себя. Мы пытаемся это предотвратить.
— А если это не даст результата?
— Мы сделаем все возможное, чтобы результат был, — заверил ее Эллиотт. — Иногда костный мозг восстанавливается и начинает функционировать нормально. Мы будем еженедельно брать анализ крови, чтобы следить за процессами в организме Сэма. Будем переливать ему кровь и вводить тромбоциты. И будем надеяться на лучшее.
— Но если ничего не выйдет?
— Не думайте о плохом, — ласково произнес он.
— Но каков наихудший исход? — настаивала она. — Скажите, чего ждать в худшем случае?
В последних числах июня 1847 года участники экспедиции разбили лагерь на побережье Земли Кинг-Вильям, на мысе Филикс, в шести километрах от «Террора». В состав берегового отряда вошли двенадцать офицеров и сорок матросов, в том числе Гас. Они установили три палатки, изнутри утеплили их медвежьими шкурами и одеялами, снаружи возле каждой соорудили по очагу.
Крозье не стал брать на мыс Филикс консервы, решив, что береговой отряд будет самостоятельно обеспечивать себя пропитанием — ловить рыбу, охотиться на лис и куропаток.
— От такой пищи вам станет только лучше, — говорил Крозье матросам. — Местные индейцы не страдают цингой. Будем подражать им, научимся выживать, как они.
Матросов его речь не воодушевила. Они не желали перенимать образ жизни эскимосов. Они англичане, а не дикари. Им с детства внушали, что долг христианина обращать в свою веру отсталые племена. Опуститься до туземцев — значит признать свое поражение. Но они не смели ослушаться Крозье, хотя его проповеди раздражали их сверх всякой меры.
— Эскимосы не всегда готовят пищу на огне, — говорил Крозье. — Они охотно едят сырую оленину и сырого лосося. Ничего нет зазорного в том, чтобы жить как индейцы. Скоро сами увидите, пойдет ли вам это на пользу.
Ему не поверили. Решили, что Крозье сходит с ума. Однако новая диета и впрямь сотворила чудо — больные цингой начали поправляться.
— Ешь рыбу, — говорил Крозье Гасу. — Даже внутренности, кишки, голову. Ешь все.
И Гас ел, но кости все-таки выплевывал.
Однажды рано утром часть берегового отряда покинула лагерь, отправившись по следу оленя. Не прошли они и полутора километров, как начал опускаться туман. Видимость резко ухудшилась, и было решено возвращаться. Гас, замыкавший шествие, отстал от своих товарищей и заблудился. Он плутал, пытаясь выйти к лагерю, пока не сообразил, что лучше зарыться в снег.
Укрывшись в снежном углублении, Гас забылся сном. В какой-то момент, думая, что проснулся, он увидел сквозь пелену тумана миловидное женское лицо. Оно почти целиком было покрыто татуировками, но все равно показалось ему красивым.
Полузамерзшего, его нашли в полдень.
Гаса принесли в лагерь. Матросы развели огонь и, укутав его в медвежьи шкуры, посадили перед очагом.
— Итак, Огастус, ты решил организовать собственную экспедицию? — спросил Крозье.
