Параду два раза объехал площадь кругом, потом нашел место для машины и обошел ее пешком и только тогда смирился с тем, что упустил их. Он остановился у «Ритца» и посмотрел на часы. Если рейс не задержался, Хольц должен быть уже здесь. И Хольц, и его семьдесят пять тысяч. Merde, ну и денек! Он решительно расправил плечи и, кляня свой мочевой пузырь, бегом припустился в отель.
* * *
Первым делом Камилла по привычке заказала шампанское в номер и попросила, чтобы какая-нибудь опытная горничная позаботилась о ее нарядах, измявшихся после перелета. Она уже вполне пришла в себя после недавних неприятностей. В самолете настроение Хольца заметно улучшилось, что бывало всегда, когда дела шли согласно его плану. Подробностей Камилла не знала, но видела, что он ждет хороших новостей. Он даже дал носильщику чаевые, вместо того чтобы сделать вид, будто не заметил его. Пока Хольц разговаривал с кем-то по телефону, бегло, как самый настоящий француз, в номер принесли шампанское. Камилла поставила перед ним бокал и подошла к окну полюбоваться одним из своих любимых видов. Вон и чудный бутик Армани на углу, он всегда приносит ей столько радости. Завтра она непременно забежит туда, пока Руди будут делать массаж.
Хольц повесил трубку, Но телефон тут же зазвонил снова.
— Да, — ответил он, — пусть пройдет.
— Ну что, дорогуша, где будем обедать сегодня?
Он поднес к носу бокал и подозрительно понюхал.
— Где-нибудь попроще. В «Тайеван» или в «Ле Гран Вефур». Решай сама. Скажи консьержу, он закажет столик.
Он сделал глоток, и тут в дверь постучали. Камилла открыла, и в номер, как стреноженный краб, ворвался Параду. Едва кивнув, он попросил разрешения воспользоваться туалетной комнатой.
— О боже, кто это? — ужаснулась Камилла, когда за ним закрылась дверь. — Он всегда так ходит?
— Он выполнял для меня небольшое задание, — объяснил Хольц, не собиравшийся посвящать Камиллу в подробности. Чем меньше народу будет знать об этом, тем лучше. — К сожалению, он не говорит по-английски, дорогая, поэтому, боюсь, тебе будет скучно, — добавил он, виновато улыбнувшись.
— Намек поняла, дорогуша. Я сбегаю вниз и поговорю с портье.
Дверь ванной открылась, Камилла неодобрительно покосилась на Параду, на ходу застегивавшего ширинку, и осторожно прикрыла за собой дверь.
— Ну, Параду, — Хольц откинулся на спинку кресла, — налейте себе шампанского и поскорее сообщите мне хорошие новости.
Для начала Параду осушил целый бокал и только потом рассказал обо всем произошедшем сухо и коротко, как было принято в Легионе, вне зависимости от того, докладываешь о победе или о поражении. Точное время, события, обстоятельства — все в хронологическом порядке, никаких оценок, только факты. По мере его рассказа благодушное выражение сползало с лица Хольца. Когда Параду замолчал, в комнате повисло тяжелое молчание.
— Итак, — сказал наконец Хольц, — мы знаем, где они остановились. Можно что-нибудь организовать прямо там?
Параду покачал головой:
— Невозможно.
— Невозможно, — вздохнув, повторил его собеседник. — а сто тысяч долларов не помогут преодолеть трудности?
— Месье Хольц, убить людей очень просто, если вы не против того, чтобы вас потом задержали. Фанатики постоянно это делают. Да, конечно, я могу застрелить их всех, когда они будут выходить из отеля. Убить легко. Скрыться после этого гораздо труднее. А эти алжирцы так распустились, что теперь весь Париж кишит полицейскими. — Он сложил руки на животе, давая понять, что все сказал.
Хольц встал со стула и принялся мерить шагами комнату. Конечно, это неудача, серьезная неудача, но ничего непоправимого пока не случилось. Взрыв примут за несчастный случай, один из сотни, ежедневно происходящих в Париже. И, разумеется, никто не свяжет его с Рудольфом Хольцем. Придется изобрести какую-нибудь убедительную историю для Францена, когда он позвонит, но это будет нетрудно. А вот Пайн и его друзья… Они подобрались чересчур близко. Так или иначе, но от них придется избавиться. А пока этого не произошло, с них нельзя спускать глаз.
Стоя у окна, Хольц смотрел на огни Вандомской площади.
— За ними надо вести постоянное наблюдение. Рано или поздно какой-нибудь шанс подвернется. И помните, что разобраться необходимо со всеми троими. Я не хочу, чтобы кто-нибудь один выжил и начал болтать языком. — Он развернулся и в упор посмотрел на Параду. — Это ясно?
— Круглосуточно? — Параду поерзал на стуле, разминая затекшую спину. — Значит, мне потребуется помощник. Ну ничего, новый гонорар покроет затраты.
Хольц заморгал, как будто его ударили, но потом с явной неохотой кивнул:
— Но обязательно всех троих, — напомнил он.
Параду улыбнулся.
— Сотня тысяч, d’accord [53]? — Он поднялся со стула и решил, что день получился не таким уж неудачным. — Я с вами свяжусь.
* * *
Андре вернулся в отель и, насвистывая, пошел в бар. К его удивлению, Люси с Сайресом уже сидели там и о чем-то оживленно разговаривали.
— Что случилось? — Он поцеловал Люси и опустился на стул. — В «Ритце» кончилось шампанское?
— У нас новости, милый юноша. Очень интересные новости. — Сайрес подождал, пока Андре сделает заказ. — В «Ритц» только что поселилась ваша приятельница Камилла, а с ней — один пакостный коротышка по имени Хольц. Арт-дилер. Я с ним пару раз встречался, — он брезгливо поморщил нос, — и мне хватило.
— Они вас видели? — встревоженно спросил Андре.
— Нет. К счастью, Люси заметила их первой. Должен сказать, Хольц известен тем, что проводит самые крупные сделки. Это он пару лет назад продал Пикассо за сорок миллионов. И еще поговаривают — заметьте, это только слухи, ничего достоверного, — что на досуге он приторговывает крадеными картинами. — Сайрес подождал, пока отойдет официант, принесший вино для Андре. — Повторяю, это только слухи, но я склонен им верить. Это человек нечистоплотный и жесткий, и несколько наших коллег сильно обожглись на сделках с ним.
— А что с ним делает Камилла?
Андре ничего не знал о личной жизни своего редактора. Для всех сотрудников «DQ», даже для Ноэля, она оставалась тайной и служила источником множества сплетен, иногда совершенно фантастических. Камиллу поочередно подозревали в близости с парикмахером из «Бергдорфа», личным тренерам, молодым Гарабедяном и множеством интерьерных дизайнеров. Имя Хольца никогда даже не упоминалось.
— Вопрос даже не в этом, а в том, что они оба делают в Париже, — поправил его Сайрес. — Может, в свои преклонные годы я стал чересчур подозрительным, но мне кажется, это не просто совпадение. Тут есть какая-то связь.
Андре не сдержал улыбки. Сайрес в эту минуту походил на терьера, взявшего след: все его тело напряглось, брови шевелились, а пальцы азартно выбивали по столу барабанную дробь.
— Возможно, вы и правы, — согласился Андре. — На этот вопрос может точно ответить Францен. Он звонил?
Пальцы замерли.
— Нет еще, но я уверен, что позвонит. Связан он с Хольцем или нет, но люди его профессии не любят отказываться от заказов, а он до сих пор считает, что нужен нам именно для этого. Он позвонит. — Он посмотрел на свой пустой бокал с обычным выражением недоумения, а потом перевел взгляд на часы. — Нам остается только ждать. Я бы хотел принять душ, а потом пойти куда-нибудь пообедать. Как вы на это смотрите?
* * *
В белом махровом халате, который был размера на три ей велик, Люси вышла из ванной.
— Знаешь, по-моему, Сайресу все это очень нравится. Он прямо помолодел, — заметила она, вытирая волосы.
Андре снял пиджак и сунул руку в карман, где лежала рамка.
— А тебе? — поинтересовался он.
Люси потрясла волосами и широко улыбнулась.
— Про меня мог бы и не спрашивать. — Она накинула мокрое полотенце ему на шею и заметила пакетик. — А это что?
— Это тебе на память, Лулу. Вставишь сюда свою фотографию с жандармом.
Она ощупывала подарок, не разворачивая, и лицо у нее вдруг стало серьезным.
— Извини за такую упаковку, — добавил Андре. Ну давай же, открой.
Она сорвала бумагу и замерла, не в силах отвести глаз от рамки.
— Господи, какая прелесть! Андре, спасибо тебе.
Она подняла на него глаза, и он увидел в них слезы.
— Не обязательно фотографию с жандармом, — поспешно сказал Андре. — Можно вставить портрет бабушки Уолкот или Сайреса за фонарным столбом…
Влажный, ароматный и очень горячий поцелуй заставил его надолго замолчать. Позже, стоя в душе, он услышал, как Люси спрашивает:
— Куда мы пойдем обедать? Я не знаю, что надеть.
— Желательно что-нибудь обтягивающее, Лулу.
В комнате, стоя перед зеркалом, Люси задумчиво приложила к себе триста граммов шелка — платье, купленное несколько месяцев назад просто на всякий случай. — Вызывающе обтягивающее?! — уточнила она.
