Около сотни тюленей плескались или грелись на солнце у рифов, а многие нежились на береговом песке за линией прибоя. Очевидно, они не привыкли к присутствию человека, а вернее всего, никогда его не видели. Поэтому тюленье стадо не выставило сторожей на случай опасности, как обычно поступают морские животные, которых промышляют в арктических или антарктических водах.
Но прежде чем начать охоту, колонисты устремили взоры на океан, широко расстилавшийся перед бухтой от Американского мыса до пика Ложного моря. Он как всегда был пустынен; еще раз пришлось убедиться, что трассы судов пролегают вне здешних вод.
И все-таки существовала вероятность, что какие-то корабли случайно могли проходить в виду острова. Вот если бы установить наблюдательный пункт на Оклендской гряде да втащить на нее маленькую пушку яхты, еще остававшуюся на берегу, то это привлекло бы больше внимания, чем мачта. Но ведь нельзя же постоянно днем и ночью сидеть на скале, вдалеке от Френч-дена! Даже Бриан, не перестававший думать о возвращении на родину, признал это невозможным.
После завтрака на скорую руку, когда полуденное солнце выманило на берег большинство тюленей, девять старших мальчиков стали готовиться к охоте; младшие остались на попечении Моко вместе с Фэнном, которого нельзя было подпускать к тюленьему стаду. Охотники взяли огнестрельное оружие и порядочный запас патронов; в этот раз Гордон не поскупился.
Надо было прежде всего отрезать тюленей от моря. Донифан, руководивший всей операцией, предложил пройти вниз по реке до самого ее впадения в море, а оттуда осторожно пробраться по линии прибрежных скал, чтобы окружить песчаную полосу. Вскоре этот маневр был успешно выполнен, и охотники расположились полукольцом на расстоянии тридцати — сорока шагов друг от друга. Затем по сигналу Донифана они разом вскочили и открыли огонь.
Каждый выстрел нашел свою жертву. Оставшиеся в живых тюлени забили хвостами, приподнялись на ластах и большими прыжками стали уходить к морю. По ним успешно стреляли вслед; особенно отличился Донифан. Вся охота закончилась буквально за несколько минут, пока последние уцелевшие тюлени не скрылись под водой, за рифами. На берегу осталось около двадцати убитых и раненых животных.
Таким образом, экспедиция удалась полностью, и охотники, вернувшись к стоянке, разбили лагерь под деревьями.
После отдыха они занялись весьма отталкивающим, но необходимым делом, в котором приняли участие все, начиная с Гордона. Прежде всего надо было вытащить на берег туши тех убитых тюленей, которые застряли на рифах — труд нелегкий, хотя животные были не особенно крупными. В это время Моко, разведя костер меж двух камней, поставил на огонь котел с пресной водой, набранной в реке во время отлива. Тюленей разрубали на куски по пять-шесть фунтов и бросали в котел; после нескольких минут кипения на поверхность поднимался светлый жир, который постепенно сливали в бочонки. Варящееся тюленье мясо издавало отвратительный запах, так что все зажимали носы — но не уши, что позволяло слышать шуточки, отпускавшиеся во время этого занятия. Даже изысканный «лорд Донифан» не ворчал и не уклонялся от работы, продолжавшейся и на следующие сутки.
На исходе второго дня Моко собрал несколько сот галлонов[130]жира. Этого было достаточно, чтоб обеспечить освещение Френч-дена на всю предстоящую зиму. Тюлени на берег не возвращались и, очевидно, не появятся здесь, пока со временем не пройдет испуг.
На третий день, на заре, мальчики, ко всеобщему удовольствию, могли покинуть лагерь. Уже с вечера они нагрузили повозку бочонками жира, котлом и инструментами да прицепили еще и пушку. Было очевидно, что обратный путь займет гораздо больше времени, так как гуанако предстояло везти тяжкий груз, да еще в гору — от бухты к Семейному озеру.
Когда они отправились в дорогу, на берегу стоял оглушительный крик тысяч хищных птиц, налетевших на выброшенное тюленье мясо.
Отсалютовав флагу Соединенного Королевства, развевавшемуся на мачте, и бросив последний взгляд на морской горизонт, маленький отряд двинулся вверх по течению Зеландской реки. На обратном пути ничего особенного не случилось. Несмотря на трудную дорогу, гуанако хорошо справились со своими обязанностями, а мальчики при необходимости подталкивали повозку, так что к шести вечера колонисты благополучно вернулись во Френч-ден.
В последующие дни все занимались обычными делами. На пробу заправили фонари тюленьим жиром, он хотя и не давал большой яркости, но вполне годился для освещения пещер. Значит, нечего бояться темноты в долгие зимние вечера.
Тем временем приближались Сочельник[131] и Рождество, которое так весело празднуют англичане. Гордону, конечно, хотелось отметить этот день поторжественнее. Это будет как бы воспоминанием о далекой родине, сердечным порывом к отсутствующим семьям. О, если бы они слышали, как их дети кричат: «Мы здесь! Все! Живые и здоровые! Мы увидимся! Бог приведет нас домой!» Да, дети верили, что родители там, в Окленде, еще не утратили надежды увидеть их вновь!
Гордон объявил, что двадцать пятого и двадцать шестого декабря во Френч-дене будет праздник и все работы прекратятся. Легко себе представить, с каким восторгом было встречено это решение. Само собой разумеется, что двадцать пятого декабря предстоял великолепный рождественский обед, и Моко сулил всяческие кулинарные сюрпризы. Они с Сервисом без конца таинственно совещались, а Доль и Костар, предвкушая угощение, старались заранее выведать будущее меню.
И вот наступил знаменательный день. Снаружи, над входом в холл, Бакстер и Уилкокс развесили вымпелы[132] и флажки с «Верткой», что придало Френч-дену праздничный вид. Утром окрестности озера огласил пушечный выстрел: Донифан выпалил из пушки, установленной в холле и наведенной стволом в амбразуру.
Младшие дети отправились поздравлять старших с праздником. Они даже сочинили приветствие главе колонии, которое довольно неплохо прочел Костар. Все принарядились как могли. Погода стояла чудесная; после завтрака устроили большую прогулку на озеро, играли на Спортивной площадке в крокет[133], футбол и шары. На яхте были все принадлежности для этих игр, столь любимых англичанами. Утро прошло отлично; особенно веселились младшие. Не было ни споров, ни ссор. Бриан забавлял малышей, не добившись, однако, чтобы Жак присоединился к ним. Донифан со своими дружками развлекался в стороне от остальных.
Наконец новый артиллерийский салют возвестил о часе обеда, и молодежь весело уселась за стол, покрытый прекрасной белой скатертью. Посередине стола в большом горшке стояла рождественская елка, убранная цветами и зеленью. На ветках висели маленькие флажки соединенных цветов Англии, Америки и Франции.
