Ханс Майбаум - Сирия - перекресток путей народовм

В другом конце мечети группа студентов с разгоряченными лицами спорит о боге и о мире. В нескольких шагах от них за колонной лежит, вытянувшись во весь рост, юноша и, широко раскрыв рот, спит сном праведника. Его громкий храп не нарушает ничьего благоговения.

В противоположность мечети Омейядов храм «Купол скалы» в Иерусалиме предназначен не для того, чтобы верующие ежедневно творили свои молитвы; это — место паломничества. Он был воздвигнут при халифе Абд аль-Малике в 690 году на богатом традициями месте над священной скалой, в противовес Каабе в Мекке, поскольку жители Мекки и Медины восстали против династии Омейядов и поддержали Ибн аз-Зубейра, который обещал положить конец их убогому существованию жалких провинциалов и вернуть Мекке былую славу столичного города. Абд аль-Малик стремился преуменьшить значение Мекки и Медины и воспрепятствовать паломничеству мусульман в языческие края, вспомнив толкования, распространяемые Мухаммедом во время пребывания его в Медине, когда он еще домогался благосклонности тамошних евреев. Из истории о скале, пупе земли, исходил халиф, когда приказал возвести здание такой красоты и изысканности, которое должно было бы превзойти все существовавшие до того времени сооружения.

Другим преимуществом храма в Иерусалиме по сравнению с мечетью Омейядов является прекрасная панорама, которая открывается перед взором посетителя с Елеонской горы на большую площадь, называемую арабами Харам аш-Шариф, то есть «Благородное святилище». Не заслоненный другими строениями, посреди площади возвышается храм «Купол скалы». Каждого, кто видит его, ослепляет блеск золота, исходящий от купола, в котором отражаются солнечные лучи. Строители и ремесленники Абд аль-Малика оправдали желания и надежды своего повелителя. Было создано несравненное здание удивительной гармонии, которое должно было быть свидетельством всемогущества бога и которое до сих пор является верхом человеческого мастерства.

Форму основания храма мы уже встречали в византийских церквах: оно образует правильный восьмигранник. Боковые стороны его имеют длину более 20 метров, а высоту — 9,5 метра. Над ним возвышается купол, диаметр которого равен длине боковой стороны, а высота достигает свыше 35 метров. Купол деревянный, покрыт медными пластинками. Наружные стены, первоначально украшенные большими мозаичными панно, созданными во времена османов, при Сулеймане II в середине XVI века были заменены эмалированной фаянсовой облицовкой.

Посетитель входит в храм через Западные ворота. Внутреннее помещение четко разграничено на три части: наружный обвод, отделенный восемью угловыми пилястрами, между которыми местами стоят по две колонны; средний обвод, внутренний предел которого ограничивается оградой восьмиугольной формы и замыкается кругом колонн; в центре находится голая скала. Ее природная безыскусность резко контрастирует с великолепной мозаикой обводов. Во многих местах можно увидеть искусственные углубления, служившие финикийцам для жертвенного огня.

Примерно через 150 лет после окончания строительства храма родились новые легенды, связавшие историю скалы с именем Мухаммеда. Он будто бы совершил отсюда короткое вознесение, и отпечаток его ноги, сохранившийся до наших дней, вызывает удивление, равно как и отпечаток ноги Иисуса у церкви Вознесения на Елеопской горе. Вне всякого сомнения, одна религия здесь немножко «подсмотрела» у другой, и поэтому не удивительно, что крестоносцы, захватив в 1099 году Иерусалим, стали энергично оспаривать подлинность отпечатка ноги Мухаммеда. В отпечатке они узнали след ноги Христоса и заявили, что вознесение Христа произошло отсюда.

Признаюсь честно: меня предупреждали. Поездка ко дворцу Каср аль-Хайр аль-Гарби, который был возведен халифом Хишамом в 727 году, небезопасна, особенно если ехать без местного проводника. Дорога часто теряется в бесконечных развилках, и здесь можно легко заблудиться.

Но я счел предостережения преувеличенными. Я уже ездил в эту пустыню и знаю, что она мало похожа на ту, какой я себе ее представлял. Действительно, Сирийскую пустыню можно скорее сравнить с сухой каменистой степью, и лишь изредка встречался мне ландшафт, напоминающий египетскую пустыню с перемещающимися дюнами очень мелкого песка, которые начинаются сразу же за окраинами Капра.

Кроме того, я полагал, что знаю дорогу. Я несколько раз пролетал над пустыней из Дамаска в Пальмиру и дальше на Дейр-аз-Зор. Во время одного из таких полетов я и наметил цель своего путешествия. Отчетливо различил я тогда квадратное сооружение, типичное для халифских дворцов позднего периода, увидел громадные цистерны и башню в юго-восточном углу и решил отыскать этот дворец на земле.

Как уже было сказано, я знал дорогу, по крайней мере с высоты двух тысяч метров, и тогда у меня сложилось впечатление, что дорога вовсе не так сложна и что главное — не сбиться с пути. Нужно лишь постоянно двигаться на север.

Наиболее благоприятное время для такой поездки — май: период дождей прошел, а жара еще не наступила. Я покидаю Дамаск в шесть часов утра и еду в северном направлении вместе с супружеской парой — Петером и Катрин, с которыми я подружился. Перед отъездом на родину они хотели непременно совершить путешествие по пустыне.

Дорога круто взбирается вверх. В Кутейфе, небольшом гарнизонном городке в 40 километрах от Дамаска, я сворачиваю с главной магистрали в сторону пустыни. Обширное, отливающее серебром пространство на востоке вселяет уверенность в том. что я на правильном пути: это соленое озеро Джеруд. За ним проезжаю две-три деревни.

В Атне каменные стены какой-то большой постройки, возвышающейся над деревней, вызывают у меня желание выйти из машины. Это, должно быть, руины римского форта или укрепленного лагеря. Позднее арабы превратили его в караван-сарай, место отдыха на караванном пути из Пальмиры в Дамаск. Кругом валяются обломки колонн, и римская арка открывает вход в стойло для ослов. Жители деревни, гостеприимные, как все арабы, приглашают нас разделить с ними трапезу. Видно, европейцы появляются туг не часто. Крестьяне не отказываются даже удовлетворить желание Петера сфотографировать группу молодых женщин, и пожилой мужчина бранит свою дочь за то, что она стыдливо отворачивается. Напоминания старика о долге гостеприимства, по-видимому, возымели действие. Девушка решительно поворачивает к нам голову, и под смех окружающих Петер делает снимок. К сожалению, мы не можем принять предложение остаться. Время торопит: зовет Хишам.