Так как у гуанчи не было лодок, они ловили рыбу с берега на крючок. Иногда гуанчи вплавь загоняли косяки рыб в сети, расставленные у берега. Ночью рыбу слепили факелами и били гарпунами. Иногда в маленьких заливах ее травили соком эвфорбии[144].
Большинство гуанчи жили в естественных или выкопанных пещерах на Гран-Канарии. Дома они строили из каменных блоков, но без извести. Крыши делались из сосновых балок, стены в комнатах были обиты деревом. Дома на Фуэртевентуре имели настолько узкий вход, что в такую дверь мог протиснуться лишь один человек. Французские монахи пишут: «Народу здесь немного, но они очень высокие и их трудно взять живыми. Это беспощадные люди — если гуанчи кого-нибудь берут в плен и тот начинает воевать против соплеменников, они убивают его. Деревни многочисленны, и на Фуэртевентуре они расположены ближе друг к другу, чем на Лансароте Гуанчи любят козий сыр, он и вправду вкусен. Островитяне очень решительного нрава, они строго придерживаются своих верований, у них есть храмы, в которых они приносят жертвы».
Среди гуанчи Лансароте в обычае была полиандрия. У одной женщины могло быть три мужа, каждый жил с ней по месяцу. Видимо, сначала этот обычай был принят на всех островах, однако это не поднимает завесы над тайной происхождения гуанчи, потому что на африканских территориях, близких к Канарским островам, полиандрии не наблюдалось.
Некоторые из законов гуанчи пристали бы и современным цивилизованным нациям. Они были честными. Убийц изгоняли, потому что смертной казни не существовало.
— Только бог может брать жизнь, которую он даровал, — объясняли гуанчи монахам.
На большинстве островов гуанчи сражались с таким мужеством, что до самого конца XV века завоеватели не могли полностью покорить их. До нас дошли яркие описания этой жестокой войны. Гуанчи сражались до последнего. Если они и сдавались, то только ради спасения детей и женщин. За восемьдесят лет войны на Гран-Канарии армия гуанчи уменьшилась с четырнадцати тысяч до шестисот человек. В последней битве многие бросались в пропасть, не желая сдаваться, оставив врагу полторы тысячи женщин и детей. В горах Тенерифе война длилась до конца 1495 года. Гуанчи сражались бы, наверное, и дольше, если бы их армию не постигла эпидемия чумы.
С тех пор гуанчи фактически прекратили свое существование: одни были убиты в боях, другие угнаны в рабство. Завоеватели овладели их женщинами и ограбили. Так исчезла с лица земли, унеся загадку своего возникновения, неолитическая раса, которая в течение почти ста лет смогла оказать достойное сопротивление вооруженным огнестрельным оружием захватчикам.
Можно было бы предположить, что ключ к разгадке дадут наскальные надписи, однако они встречаются очень редко, да и те, которые имеются, сделаны не гуанчи, а путешественниками, раньше других побывавшими на островах. Одна из них известна как «надпись Анага». Этот небольшой угловатый камень был обнаружен в естественном карьере в северной части Тенерифе. По роду надписи можно судить, что она высечена металлическим орудием. В XIX веке один археолог высказал предположение, что по форме эти письмена напоминают палестинские знаки III — II веков до нашей эры, обнаруженные на юге Испании и в северной части Африки, в особенности в Карфагене, но расшифровать письменные знаки он не смог. Доктор Хутон из Гарвардского университета, один из крупнейших исследователей гуанчи, полагает, что эту надпись, так же как и другие на Иерро, Тенерифе и Гран-Канарии, могли оставить карфагеняне. Хутон не нашел никаких доказательств, по которым Анагский камень можно было бы приписать гуанчи.
На Иерро найдено больше надписей, чем на каком-либо другом острове, хотя его обитатели, по-видимому, были самыми отсталыми в культурном отношении. На камне высечены не алфавитные знаки, а круги, эллипсы и зигзагообразные линии, не напоминающие какую-либо известную форму письма. Профессор Рене Верно, исследовавший эти знаки пятьдесят лет назад, пришел к выводу, что письменного языка у гуанчи не было. Некоторые алфавитные надписи на Иерро он отнес к нумидийским, встречающимся в окрестностях Карфагена.
Хутон указывал, что маленький островок часто был объектом разных экспедиций за рабами. Иерро находится на самом западе архипелага, то есть на краю мира древних; скорее всего, к берегам его не раз приставали разного рода искатели приключений, которые оставляли там следы своего пребывания. Удивительно, как им только удавалось попасть на остров, да еще и убраться с добычей — ведь Иерро представляет собой сплошное нагромождение скал. Никто не мог разгадать надписей Иерро, так что наскальные изображения, которые столь часто являются помощниками ученого, на этот раз лишь усугубляют загадку.
Если бы удалось найти несомненные следы письменности гуанчи, то загадка, видимо, была бы разгадана. Одни ученые утверждают, что письменности у гуанчи не было вообще, другие все еще надеются найти ключ к разгадке в необследованных или скрытых от глаз пещерах. Во всяком случае работы предстоит много.
Те два монаха, что приплыли с Бетанкуром, и более поздние авторы отыскали кое-какие следы письменности гуанчи. Исследователи не всегда указывают, к какому именно диалекту относится эта запись, но неизменно отмечают общность многих слов. Aemon на всех островах означало воду, aho молоко, chivato — молодого козленка, a tabonas — каменные ножи. Первого же гуанчи, встретившегося французским и португальским завоевателям на каком-либо острове, они брали с собой, и он служил им переводчиком на всех остальных островах. К сожалению, словарный запас языка гуанчи, с которым мы знакомы, слишком незначителен, чтобы выдвинуть достоверную гипотезу. Однако несколько таких гипотез все же существует, и я упомяну о них.
Мумии и черепа, хранящиеся в музеях на островах, могут также приоткрыть завесу над тайной происхождения этого удивительного народа. Музей в Лас-Пальмасе скорее напоминает морг. Легионы туристов приходят сюда поглазеть на светловолосых гуанчи, а выходят ошарашенные и потрясенные.
Никто из пытающихся разгадать тайну гуанчи не может пожаловаться на недостаток мумий, многие из которых уже увезены с островов отнюдь не в научных целях. Ими торговали моряки — прах мумий пользовался большим спросом у знахарей в Англии, да и в других местах; кроме того, он применялся для магических заклинаний. Из одной пещеры нередко извлекали по нескольку сотен мумий. Огромное кладбище гуанчи, расположенное на небольшом островке неподалеку от нынешних доков в Лас-Пальмасе, было в конце XIX века ограблено. Кто-то обнаружил, что мумии хорошо горят, и тысячи их были использованы как топливо. Даже мертвым гуанчи не повезло.
