Я решила остаться в Пуно. Марко сделал мне предложение, от которого я просто не могла отказаться, – у него было доказательство того, что Манко Капак действительно проезжал эти края в поисках места, где можно было бы основать империю.
Наутро Марко появился на пороге моей гостиницы ровно в семь. Несмотря на то что ему пришлось провести два утомительных дня в разъездах, он встал на рассвете, чтобы отыскать новый подшипник для грузовика, и передал его одному из своих сотрудников, который вызвался отвезти его в Пикотани на велосипеде. Двенадцать часов и почти все время в гору.
Мне уже приходилось быть свидетелем того, как люди подчинялись деликатному руководству Марко. Он вырос в городе, но, несмотря на это, деревенские считали его своим. Даже викуньи становились смирнее в его спокойных руках. Он прожил в Пуно всю жизнь, но мечтал отправиться за границу на учебу. Правда, пока он вынужден был оставаться дома и ухаживать за старым и больным отцом.
– Может быть, однажды. – задумчиво говорил он.
А пока было одно место, которое он хотел мне показать. Вокруг нас раскинулся странный ландшафт – гигантские песчаные замки, наполовину смытые морем. Среди выветренных скал вдруг возникла двухэтажная каменная башня. Марко показал мне маленькую змейку, вырезанную на одном из квадратных блоков безупречной формы.
– Символ прародителя инков, – сказал он. – По пути в Куско Манко Капак оставил за собой след из таких рисунков.
У самой башни была еще более интересная история.
– Чульпас – это древние погребальные сооружения, построенные мачакуна, старейшими, – объяснил Марко.
Мачакуна были расой гигантов, жившей при лунном свете, еще до появления солнца. Потом настало время людям заселить Землю. Солнце взошло, и на Земле наступил день; старейшие усохли, плоть их растаяла. Естественно, это настроило их против человеческой расы, и они до сих пор иногда мстят, соблазняя беременных женщин в эротических снах и вызывая тем самым выкидыши и родовые дефекты. В тех местах, где хоронятся их кости, дует плохой ветер, и люди заболевают простудой и кашлем.
Мачакуна не умерли; их мир сосуществует с нашим. При ярком свете луны их кости возрождаются, и они выходят на поверхность. Они пьют и едят, ходят в гости и работают на полях. В синкретичном мире обитателей Анд даже в мачакуна нашлось что-то хорошее. Индейцы любят сажать картофель рядом с могилами мачакуна, ибо те самые дурные ветра, что заставляют людей болеть, удобряют картофель и способствуют его росту.
Мы вернулись к песчаным замкам и осмотрели пещеры с захоронениями – это были углубления в песчаниковых скалах. Марко рассказал историю о том, как однажды они с друзьями пошли в поход в эти места, и музыка отражалась от скал, а тени плясали на стенах, подобно привидениям. Пять лет назад он нашел пещеру, в которой оставался нетронутым скелет ребенка. Он засыпал вход песком, чтобы уберечь гробницу от расхитителей, однако одурачил сам себя: ему так и не удалось снова отыскать это место. И он был рад этому.
В своих поисках тропы инков и артефактов я совсем забыла о том, каково это – случайно провести день в компании нового друга. И пусть мы не отсняли сенсационных материалов и не нашли мумию, снимок которой украсил бы обложку «Тайм», этот день подарил мне что-то гораздо более ценное – чудесные воспоминания, которые были дороги лишь мне.
Путевые заметки: «Представьте, что вам выпала возможность поселиться в раю…»
Я знала то место, где Манко Капак погрузил в землю свой золотой посох и основал империю инков. Я даже приблизительно представляла его маршрут по пути туда. Пора было пройти по его следам и очутиться там, где все началось. Остров Солнца – это место инки называли раем.
Кто-то говорит, что здесь появилось на свет само Солнце. Испанцы верили, что на острове находился легендарный фонтан вечной юности. Сегодня население острова насчитывает пять тысяч человек; они работают на полях, и их жизнь почти не отличается от жизни их предков. Они говорят на аймара, диалекте, существовавшем задолго до пришествия инков. Остров находится в самом центре озера Титикака, а рядом с ним есть остров Луны, где некогда жили девственные жрицы солнечного культа. Современные политики разделили надвое «величайшее озеро Вест– и Ост-Индии». Священная пещера, где появился на свет Манко Капак, теперь лежит на территории Боливии.
Мы взяли лодку до деревни Чаллапампа на северной оконечности острова и отыскали пещеру через два часа утомительных хождений. Пещера была высокой – с двухэтажный дом – и недостаточно глубокой, чтобы препятствовать скоплению дождевой воды. Наш проводник показал мне двух ягуаров – символ присутствия высшего божества.
– Где? – спросила я.
– Там, – ответил он. – Вон, видите – глаз, пасть, ухо.
Я встала совсем рядом со входом в пещеру. Отошла на десять футов. Попробовала разглядеть с пятидесяти футов. Но так и не увидела. Обычная дыра в неприметной серой скале.
Мы решили, что во дворце инков на другой стороне острова нам повезет больше. На самом деле это был не дворец, а скорее административный центр, который представлял собой запутанный лабиринт стен и дверей. Но я была избалована шедеврами строительного искусства Мачу-Пикчу и Куско. Дворец меня разочаровал. Я пошла на улицу, села у входа и стала смотреть на пробегающих мимо мальчишек, которые гнали овец домой самодельными деревянными посохами. Они были похожи на актеров из массовки в голливудском фильме.
Храм бога Солнца стоял на одиноком склоне горы, обращенный лицом к берегам озера Титикака. Я снова ощутила укол разочарования. Почему-то я ожидала увидеть нечто более величественное, ведь это была настоящая святыня. Мы медленно пошли обратно. Мимо проходили женщины, ведущие стада овец по узким пешеходным тропинкам; они несли в шалях, подвязанных к шее, новорожденных ягнят. Соломенные домики рассыпались рисовыми зернышками по зеленым склонам. Тропинки петляли среди бескрайних холмов. На острове не было ни машин, ни дорог. Колыбель инков. Я попыталась представить, каково это – знать, где именно находится твой Эдемский сад.
Вдали крестьяне шли по полю миллиметровыми шажками, засевая маис, как и тысячу лет назад. Остров излучал спокойствие. И тут я поняла. Священному месту не нужны роскошные каменные монументы. Был ли этот остров колыбелью могущественного народа или просто тихим уголком земли, он все равно оставался святым.
Вечер мы провели в компании местной супружеской пары. Ему было семьдесят четыре, ей – шестьдесят девять. Они говорили только на аймара, языке своих доинкских предков. Его лицо было покрыто паутиной морщин, пергаментная кожа была темной и блестящей, как красное дерево. Ее руки были похожи на сучковатые ветки, а пальцы, что рукодельничали всю жизнь, хранили память о каждой спряденной нити. Их дом напоминал печь для хлеба: без окон, с почерневшими стенами, размером не больше лошадиного стойла. Дверь была уже моих плеч, и, чтобы вползти вовнутрь, мне пришлось встать на колени.
