И в тот день, при условии, что Эгеко был в хорошем расположении духа, мое желание вполне могло исполниться.
Чак был компьютерным инженером. Мы познакомились десять лет назад, когда на моем первом дельтаплане все еще были тренировочные колеса. Он вытирал мне лицо, когда я сломала нос во время неудачного взлета. Мы вместе кидали камушки с высоты, когда шесть недель подряд дул штормовой ветер. Что именно сплотило нас – кровавые травмы или скука? – не знаю, но мы подружились.
Чак сделал корпоративную карьеру, но остался бунтарем в душе. За двадцать лет он поднялся до самых высот в инженерной компании, но вместо галстука носил пушистую бороду по самую грудь. Прошло много лет, прежде чем я узнала, что у него докторская степень.
Чак был технофилом в истинном смысле этого слова – не тем, кто покупает дорогую стереосистему с объемным звуком и слушает ее на полную громкость, а тем, кто обустраивает в доме темную комнату, подключив ее к компьютеру, к которому также подсоединены тостер и кофеварка.
Его дом был свалкой вещей, собранных за тридцать лет. Камушки. Зачитанные до дыр книги. Ржавые пилы. Старые журналы. Это был личный музей, и ценность каждого экспоната можно было определить лишь интуитивно. Время от времени он складывал новые перышки в банку, что стояла на каминной полке. Он называл их «крылатыми памятками».
Он никогда не ездил непристегнутым, но в длительных путешествиях читал книги за рулем.
Чак любил горы. Ездил на горном велосипеде. Ходил в походы. Умел оказывать первую помощь. А иногда, когда танцевал контрданс, носил килт.
Однажды он научил меня вальсировать за две песенки, в течение которых мы кружились и чуть ли не порхали над полом. С другими я была неповоротливой, как сонная мясная муха, но в его руках плыла, словно ручеек по круглым камушкам. Он вел меня уверенно, как генерал своих солдат на поле боя. На нем был килт.
Чак всегда мечтал о настоящем приключении в чужой стране, но за сорок шесть лет его перышки так и не превратились в крылья и не перенесли его на другой край света.
Я пригласила Чака и его подругу навестить меня в Боливии. Он позвонил мне в Ла-Пас и сказал, что подруга не сможет выбраться, но у него есть двенадцать дней. Мою усталость как рукой сняло! Чак будет моими новыми глазами, с его помощью я заново увижу здешние места. Я могла бы устроить ему безопасную (относительно) экскурсию в совершенно незнакомый мир.
Он приехал в шесть утра. Я кинулась ему в объятия, словно корабль, вплывающий в гавань в разгар бури, растаяв от облегчения и радости. Когда я, наконец, отстранилась, то увидела, что Чак поправился фунтов на пятнадцать и потерял свою крепкую боксерскую фигуру. Оказалось, что он простужен. Да еще были праздники. Этой зимой выпало много снега. Впервые я засомневалась, готов ли он к тому, что его ждет, несмотря на то что в машине у него всегда было все необходимое для выживания в диких условиях и он никогда не собирался наспех.
Час спустя мы уже шли по восточному склону Кордильера-Реаль, направляясь в Юнгас – туманные, поросшие джунглями долины и ущелья, которые лежали между голыми равнинами и дремучими амазонскими лесами. Во времена инков вдоль берегов рек Мапири и Типуани нашли золото. Когда испанцы пронюхали об этом, они сослали в долины Юнгас такое количество рабочих, что этот регион стал одним из богатейших источников драгоценного металла на континенте.
Но в Юнгас сохранилось и еще кое-что из древнего наследия инков. Регион играл важнейшую роль в легальном производстве коки в Боливии. Основной ингредиент – кокаин и краеугольный камень андийской культуры – листья коки стали настоящим символом столкновения древней и современной цивилизаций, коренных традиций и западного влияния.
На полпути вниз по склону мы остановились у полицейского контрольного пункта. Собаки, натасканные отыскивать наркотики, обнюхивали шеренгу грузовиков, которая выстроилась перед нами. Пока мы ждали своей очереди, я разговорилась с лейтенантом, начальником станции. Дорога, которую мы выбрали, пояснил он, была единственным прямым маршрутом из Ла-Паса к бразильской границе, что делало ее важнейшей артерией боливийского наркотрафика. По пути из одного ее конца в другой пакет сырого кокаина дорожал в восемь раз.
Лейтенант разрешил мне залезть в кузов одного из десятиколесных грузовиков, который как раз осматривали. Солдаты накинулись на груз, как крысы, вскрывая картонные коробки и ощупывая их содержимое на предмет нелегального товара. Они срывали этикетки с банок и изучали запечатанные пробки. Осторожно протыкали бруски сливочного масла и растирали жирный осадок между пальцев, пробовали муку из каждого мешка – а они занимали всю стену.
Их тщательность и явная преданность своему делу удивили меня. По производству кокаина Боливия отставала лишь от Колумбии и Перу, а на счету местного Управления по борьбе с наркотиками было немного успешных операций. И все же эти солдаты торчали в открытых кузовах под постоянным дождем, систематически проверяя сотни коробок, и я не слышала от них ни одной жалобы. Закончив досмотр, они столь же аккуратно заклеивали прорези и запечатывали все вскрытые упаковки.
Лейтенант выслушал мои вопросы с тем же терпением, с каким его люди просматривали грузы. Да, основным предметом поиска был кокаин, но они также не упускали из виду ингредиенты, нужные для обработки листьев, – от цемента до моющих средств. На этой дороге даже канистра бензина в пять галлонов должна была сопровождаться официальной документацией. Сегодня утром у одного пассажира в автобусе конфисковали семьдесят пять литров скипидара. Десять дней назад нашли двадцать два килограмма кокаина; они были спрятаны в гладильных досках.
Тщательность обыска зависела от того, откуда ехал грузовик, куда направлялся и какой груз вез. Тот, в котором мы сейчас стояли, двигался к бразильской границе и потому подвергался доскональной инспекции. Хотя собаки, несомненно, были полезны, они все же быстро уставали и могли работать лишь по пятнадцать минут. А в основном полицейские полагались на простой карманный набор инструментов – маленькие шила для протыкания контейнеров, плоскогубцы, открывалки. И чутье. Лейтенант потянулся и не колеблясь проверил запаску, выпустив из нее немного воздуха.
– Что, если вы поймаете кого-нибудь, кто везет кокаин?
– Всякое бывает, – ответил инспектор. – Чаще всего это простые бедные фермеры, которым заплатили за то, чтобы они провезли ящик с персиками в своей машине. Мы просим их сотрудничать с нами, чтобы поймать тех, кто действительно несет ответственность.
Он верил в то, что делает, и гордился работой своих людей. Совсем недавно его перевели из джунглей Чапаре, где он возглавлял патруль по уничтожению кокаиновых лабораторий, процветавших среди нелегальных плантаций коки в тропическом лесу Восточной Боливии.
