Изначально подавляющее большинство корейцев составляли неквалифицированные рабочие, а в наши дни многие из них заняты в мелком и мельчайшем бизнесе. Они работают разносчиками, уличными торговцами, докерами, сапожниками и ремонтниками. Их доходы, как правило, невелики, и Япония — одно из немногих государств, в которых уровень жизни корейцев заметно ниже среднего по стране. Относится это и к уровню образования.
Поскольку корейцы не могли (или не хотели) принимать японское гражданство, и поскольку японское общество решительно отторгало их, перед ними неизбежно встал вопрос о том, гражданами какого из двух соперничающих корейских государств становиться. Примерно 98 % всех корейцев Японии составляли выходцы из провинций Южной Кореи, и, казалось бы, следовало ожидать, что большинство сделает выбор в пользу Сеула. Однако этого не произошло. Корейская община оказалась расколотой, и на первых порах, в пятидесятые годы, подавляющее большинство японских корейцев предпочло ориентироваться на Пхеньян. Когда в мае 1955 года группа пропхеньянских деятелей создала Всеобщую Ассоциацию корейцев Японии (известна под сокращенными названиями Чхонрен или Чэчхонрен), в нее вступило примерно 75 % японских корейцев. Формально этот шаг означал автоматическое принятие северокорейского гражданства. Объяснялось такой успех Пхеньяна тем, что большинство корейцев — дискриминируемых, малооплачиваемых, гонимых естественным образом симпатизировало левым силам (Компартия пользовалась среди них особым влиянием еще с тридцатых годов), а также и тем, что Северной Корее в начале пятидесятых удалось наладить очень успешную пропаганду среди японских корейцев.
Следствием северокорейских симпатий стала трагические события т. н. «репатриации» — выезд примерно 110 тысяч японских корейцев на «историческую родину» в КНДР. Произошло это в шестидесятые годы. Большинство «возвращенцев», оказавшись в стране Ким Ир Сена, быстро пожалели о своем опрометчивом решении, но пути назад уже не было: обратно из КНДР не выпускали никого и ни под каким предлогом. Даже японским женам, уехавшим в КНДР со своими корейским мужьями, не позволялось ездить домой для встречи с родственниками. Впервые небольшой группе этих женщин разрешили побывать на родине совсем недавно, да и то после тяжелых переговоров на правительственном уровне. Оставшиеся в Японии родственники излишне доверчивых репатриантов вскоре стали получать от уехавших письма, в которых те вежливо просили оказать небольшую материальную помощь. Со временем стало известно, что от щедрости оставшихся в Японии родных во многом зависит положение уехавших. На полученные из Японии иены они могли покупать дефицитные товары в северокорейских валютных магазинах (где цены в несколько раз превосходили мировые), а в некоторых случаях передача крупной суммы в пользу государства означала, что «патриоту» можно получить пхеньянскую прописку или квартиру в хорошем районе столицы. Большая часть денег, конечно, оседала в северокорейской казне, и со временем переводы из Японии стали одним из самых важных источников валютных доходов Пхеньяна.
По мере того, как японские корейцы узнавали все больше о Пхеньяне, просеверокорейские симпатии стали естественно угасать. Около 1970 г. количество южнокорейских граждан в японской общине превысило количество подданных страны чучхе. Однако процесс переориентации шел на удивление медленно. И поныне в Японии активно действует Чхонрен — Ассоциация северокорейских граждан в Японии. Ему, в частности, принадлежат школы, где детей обучают на корейском языке по специальным программам, разработанным совместно с северокорейскими специалистами (учебники этих школ и поныне заполнены славословиями в честь Ким Ир Сена и Ким Чжон Ира). Есть в Японии даже корейский университет, также контролируемый Севером. Впрочем, японские власти официально не признают его диплом, так что возможности трудоустройства у его выпускников не очень велики: в японское учреждение на работу их с этим дипломом все равно не возьмут. Противостоит пхеньянской пропаганде другая ассоциация — Миндан, которая объединяет тех корейцев, что выбрали южнокорейское гражданство. Соперничество этих двух ассоциаций, за каждой из которых, понятное дело, стоят не только правительства и организации, но и «органы» враждующих корейских государств, тянется уже больше четырех десятилетий. Порою борьба носит весьма жесткий и даже кровавый характер, и на японской земле временами разворачиваются сюжеты, вполне достойные пера Юлиана Семенова.
Пожалуй, ни в какой другой стране этнические корейцы не подвергаются столь серьезной и последовательной дискриминации как в Японии. Однако ни это обстоятельство, ни наличие исключительно развитой системы образования на корейском языке не смогло остановить ассимиляцию, которая с особой силой идет после 1980 г. Связано это с рядом причин. Во-первых, дискриминация корейцев, некогда значительная, с течением времени ослабевает. Сейчас у молодого корейца уже есть реальные шансы преуспеть в японском обществе (хотя, конечно, таких шансов у него по-прежнему меньше, чем у его японского сверстника). Однако в Японии, как и в Южной Корее, успех неотделим от образования. Чтобы стать кем-то, надо пройти тяжелый экзаменационный марафон, и излишне говорить, что делать это приходиться на японском языке. Именно владение этим языком и, шире, всей японской культурой и становится ключом к успеху. Корейский же язык и корейская традиция превращаются скорее в груз, в препятствие, ведь никаких прямых выгод владение корейским не дает, а на изучение его надо тратить немало времени и сил. Наконец, сказывается и то обстоятельство, что нынешняя корейская молодежь — это внуки и даже правнуки переселенцев, так что у них Корея (в которой многие не бывали вообще или, в лучшем случае, бывали как туристы) все реже и реже вызывает какие-то особые эмоции. Даже с корейским паспортом в кармане, они все больше осознают себя японцами…
5.8 РУССКИЕ В ДОВОЕННОМ СЕУЛЕ
Русские в Сеуле… Вот уже около 120 лет живут в корейской столице наши соотечественники. На протяжении большей части этого времени «наших в городе» было немного, несколько десятков или, самое большее, несколько сотен человек. Пожалуй, никогда за всю свою историю русская колония в Сеуле не была так многочисленна и так заметна, как сейчас (видите, даже газету издаем!).
История русского присутствия в Сеуле началась в 1880-х годах, когда в корейской столице появилась первая российская миссия. 1890–1910 гг. были временем расцвета русской колонии. Россия пользовалась тогда огромным политическим влиянием в Корее, ее дипломаты играли немалую роль в дворцовых интригах, российские советники обучали части корейской армии, да и российское культурное влияние было в Сеуле весьма ощутимым. Это было очень интересное время, но о нем я расскажу в другой раз. Сегодня же речь пойдет о куда менее известном периоде 1910–1945 гг., то есть о русской общине в колониальной Корее.
