Печальная перспектива! Сражение проиграно, мы отрезаны, и, возможно, на много дней. Упорствовать в попытке пробиться вниз равносильно самоубийству. Остается только возвращаться в лагерь II, иного выхода нет.
Обратный путь был нелегок: десять шагов по ровному леднику — отдых, еще десять шагов — снова отдых. «С большим трудом, — как писал я вечером в своем дневнике, — достигли мы наконец палаток, потом долго отлеживались в спальных мешках».
Связавшись по радио с базовым лагерем, я узнал, что Харди и Клегг пробовали подняться к нам, но на склоне выше лагеря I вызвали лавину, к счастью небольшую, однако достаточную, чтобы это послужило им предупреждением. Они повернули назад.
Сколько же времени пройдет, пока новый снег уплотнится и по нему можно будет идти? Это будет зависеть от погоды, во всяком случае не меньше двух дней. Я сказал нашим друзьям на базе, чтобы они не рисковали.
Утро выдалось ослепительно ясное, но мы с Брауном не спешили выходить; повсюду лежал глубокий снег, и еще не прошла вчерашняя усталость. Связались с базой, предупредили, что сегодня не может быть и речи о том, чтобы идти через Горб. Появились облака, к полудню они окутали нас плотной пеленой. Мы отдыхали в палатке, время от времени растапливая немного снега для питья. Вдруг послышался слабый крик. Мы отозвались и вылезли наружу. Никого, сплошной туман. Я стал расчищать место для второй палатки, Браун поставил еще снега на примус. И снова крик снизу, уже более настойчивый:
— Эй, помогли бы!
Мы схватили веревку и пошли навстречу. Это были Харди, Стритер и несколько шерпов. Они взяли с собой веревочную лестницу и закрепили на стенке вдоль «Корабельного носа»; все же подъем потребовал больших усилий, и шерпы с трудом одолели его. Весь отряд валился с ног, когда наконец достиг палаток, однако Харди уверял, что западный скат Горба теперь относительно надежен. Альпинисты принесли нам горючее и продовольствие. Наша изоляция кончилась.
Уходя вниз, отряд оставил нам двоих шерпов — Кунде Анг Даву и Айлу. Они поставили палатку вплотную к нашей и соединили входные рукава так, что получилось одно помещение, затем свернули наши матрацы и выровняли пол палатки, а также убрали накопившийся за три дня мусор, в том числе россыпи порошкового молока. Шерпы перенесли в свою палатку примусы, и мы смогли наконец лечь удобно, вытянувшись во всю длину.
Снова пошел снег, однако теперь это меня не беспокоило. Шорох снежинок о парусину сливался с бормотанием шерпов. Тонкие стенки палаток отгородили уютный мирок в царстве холода.
За ночь снеговой покров увеличился еще на 15 сантиметров, но к утру 2 мая небо прояснилось, и мы вышли втроем к Верхнему ледопаду. Айла остался в лагере ждать Бенаа и Маккиннона, которые собирались идти через Горб из лагеря I. Маккиннон должен был остаться с нами в лагере II.
Мы вышли тем же путем, что и в прошлый раз, и достигли вчерашней высшей точки на полчаса быстрее. Тропа заметно улучшилась, под ногами образовалась плотная корка. Два дня спустя на первый переход до лагеря III потребовалось шесть часов. Еще шестью днями позже, 10 мая, мы с Харди поднялись за час пятьдесят минут. А к 18 мая наладилось ежедневное движение носильщиков с грузом; они достигали лагеря III меньше чем за два часа. Расстояние составляло 800 метров по ровному месту, после чего следовал подъем длиною около 450 метров.
Анг Дава остался отдыхать там, где мы в первый раз сложили крючья, а Браун и я вступили в поединок с сераками. Сперва двинулись влево, но, преодолев ненадежную ледовую стенку, натолкнулись на трещины, лишенные естественных мостов. Попытались обойти их справа, взяли еще стенку и… опять очутились перед большой трещиной. Оставалась третья возможность — вверх по желобу между сераками, торчавшими еще дальше вправо. Однако мы слишком устали и отложили попытку на следующий день.
Близился вечер. Тяжелые, мрачные облака заполняли долину, дул сильный ветер, шел снег. Только мы начали спуск, как разразилась буря. Мощный ветер гнал перед собой снег по склонам, засыпая вырубленные нами ступени, заставляя нас низко наклоняться и прикрывать лицо руками. Флажки, которые мы расставили, поднимаясь, увидеть издали было невозможно. Мы спускались чуть ли не на ощупь, восстанавливая в памяти расположение флажков. Я шел впереди, Анг Дава, сильно уставший, посредине. Браун страховал нас сзади и помогал сохранять курс, пока мы искали очередной флажок. Наконец вышли на Плато, где еще можно было различить наши следы.
В лагере мы застали Маккиннона. В ту ночь пришлось спать втроем в двухместной палатке. Маккиннон принес свежую почту; Браун и я забрались в спальные мешки и занялись письмами, предоставив тому втискиваться между нами. Просунув в свой мешок одну ногу, он прилег, запыхавшись, и долго собирался с силами, прежде чем продолжить сложную процедуру.
Снег шел всю ночь, не прекратился он и утром. Снова вынужденное ожидание… В 13.00 снизу пришел Стритер. Никакая непогода не могла помешать заброске грузов с базы через лагерь I в лагерь II. С того дня, как Харди и Стритер пробились на выручку мне и Брауну, свыше трех недель ежедневно продолжалось движение по этому пути. Каждый вечер шесть — восемь шерпов в сопровождении альпиниста выходили с базы в лагерь I. Там они ночевали — кто в палатках, кто в пещере, на следующее утро через Горб забрасывали груз в лагерь II и возвращались налегке на базу. Из лагеря I носильщики выступали рано и часто прибывали в лагерь II раньше, чем находящийся здесь отряд успевал выйти к лагерю III. На базу возвращались вскоре после полудня, следовал 24-часовой отдых.
Носильщиков сопровождали Дава Тенцинг и те из альпинистов, кто находился в тот момент в базовом лагере. Мы чередовались, а некоторые из нас считали, что в лагере I спать спокойнее, чем на базе, и предпочитали оставаться в нем, совершая подряд два-три перехода через Горб.
4 мая мы достигли наконец места, где наметили разбить лагерь III, и разведали путь к началу Верхнего ледопада. В этот день в восхождении участвовал весь наш маленький отряд: в первой связке — Браун, Маккиннон и Анг Дава, во второй — Айла и я. Шерпы несли пеньковые веревки, дюралюминиевые колья и крюки, у меня был полуторакилограммовый молоток для вбивки кольев.
На крутом откосе у подножия ледопада мы укрепили 60 метров веревки. Выше, на длинном фирновом склоне, закрепили еще веревку. До сих пор приходилось заново расчищать поднимающиеся зигзагом ступеньки; в этот день Маккиннон вырубил большие ступени, идущие прямо вверх. Мы продвигались медленно. Шаг — затем отдых несколько минут, пока Маккиннон приготовит следующую ступеньку. Иногда мы с Айлой ждали дольше, чтобы подняться сразу на пять-шесть шагов.
Мы чувствовали себя превосходно. Большие, надежные ступени, уходящий вниз просторный склон, над нами — могучие ледяные стены западной Канченджанги… Мимо непрерывно катились обломки льда, отколотые ледорубом Маккиннона.
На полпути вверх по склону я остановился, закрепился ледорубом, вытащил из рюкзака Айлы дюралюминиевый кол и вбил в снег. Он входил туго, с каждым ударом молотка фирн все крепче сжимал его. В верхней части склона мы вбили еще два кола и подвесили 120 метров пеньковой веревки.
Дальше, до самого подножия сераков, остановивших наше продвижение двумя днями раньше, подъем был отложе. Втроем мы направились прямо по желобу, который наметили разведать; шерпы сели отдыхать на уступе под сераками.
Дно желоба выстилала снежная мука. Едва Браун ступил на нее, как она сразу поехала вниз. Тогда Браун стал рубить ступеньки на правой стенке. Пройдя около 10 метров, он обнаружил участок более плотного снега и по нему перешел к левой стенке. Отсюда начинался ледовый гребешок. Несколько шагов, и мы вышли на ровную площадку над первыми сераками. Однако предстояло еще одолеть самый большой серак, почти 20-метровой высоты, протянувшийся во всю ширину склона.
Изучая аэрофотографии и рассматривая Верхний ледопад с Горба, мы полагали, что сможем обойти этот серак слева, не заходя в лавиноопасную долину. Теперь настал момент проверить наше предположение; одновременно мы надеялись найти над сераком хорошее место для лагеря. Вдоль подножия серака поднимался влево отлогий уступ. Мы двинулись по нему, огибая один выступ за другим. На половине пути — впоследствии тут был разбит лагерь III — нам преградила путь трещина. Ширина уступа в этом месте равнялась трем метрам, но, чтобы выйти на его продолжение, пришлось форсировать трещину и подняться по шестиметровому ледяному откосу. Дальше уступ постепенно сходил на нет, и начинался сплошной 30-градусный склон. На скользком льду лежал рыхлый снег, и мы продвигались поочередно, страхуя друг друга через ледоруб.
