Нужно было весомое доказательство принадлежности разрозненных образцов к одной древней культуре. Бернард Фэгг решил не откладывать поиски в долгий ящик.
Для раскопок были выбраны окрестности деревушки Нок — Макети Зуру указал на островерхие соломенные крыши хижин — место, у которого мы теперь находились. Осторожно снимая слой за слоем, археолог и его помощники на небольшой в общем-то глубине обнаружили несколько терракотовых изделий — человеческие головы, слепки рук и ног. Бернарду Фэггу было достаточно одного взгляда, чтобы определить: предметы — творения древних мастеров. Радиокарбонный анализ позволил уточнить время их изготовления: V век до нашей эры — 11 век нашей эры. Находка придала новые силы. Поиски неведомой до этого «культуры Нок», как она была названа Фэггом по месту первых раскопок, охватили огромный район в центральной части страны. Результаты превзошли самые смелые предположения. На всем примерно 200-километровом участке, от местечка Кагоро на северо-западе до Кацина-Ала на юго-востоке, шириной в сто километров были найдены терракотовые головки в натуральную или почти натуральную величину, изображения животных, каменные топоры, инструменты для обработки дерева.
Что заставляло древних людей заниматься изготовлением терракотовых скульптур — культовые, прикладные или эстетические побуждения? Археологи не могут пока сказать на этот счет ничего определенного. Не позволяют старинные предметы составить представление и о социальном строе, религиозных верованиях людей того времени. Тем не менее стилистическое сходство, особенно скульптур из терракоты, дало возможность ученым сделать вывод о существовании в центральной части нынешней Нигерии древней цивилизации.
Макети Зуру извлек из дорожной сумки альбом со снимками. Перелистывая страницу за страницей, показал фотографии. На меня с лукавинкой, свойственной прекрасной половине рода человеческого, смотрели женские лица. Высоко подняв бровь, словно удивляясь, вызывающе уставились мужчины. Головки с их четкими линиями были просты и в то же время привлекательны.
— Обрати внимание на общую характерную черту всех скульптур, — сказал Макети Зуру. — Это способ изображения глаз: верхнее веко почти прямое, то, что под ним, — две одинаковые линии, сходящиеся внизу. Все три вместе образуют равнобедренный треугольник. Зрачки — высверленные отверстия в глазнице. Брови — тонкая выпуклая овальная линия. Там, где должны быть уши, — вдавленные углубления. На женских головках волосы собраны в жгутики. А ведь такие прически и сегодня предпочитают делать некоторые наши модницы.
Все человеческие головки выполнены в реалистической манере, — продолжал Макети Зуру свой монолог, — а сами изделия культуры Нок являются древнейшими из известных памятников, что обнаружены пока в Тропической Африке. Раз Фэгг нашел здесь терракоту, почему бы и нашим археологам не попробовать. Глядишь, им тоже удастся что-то раскопать для Лагосского музея, — Макети Зуру положил альбом в сумку.
— А где же флейтист? — не удержался я.
— Дойдет черед и до него.
…Обратно возвращались той же дорогой. Только теперь Макети Зуру не газовал, машина катила под уклон, и ее приходилось то и дело сдерживать.
Перед Котон-Карифи, за крутым поворотом, Макети Зуру изо всей силы нажал на тормозную педаль.
— Полюбуйся на этого красавца!
Посреди дороги, метрах в двадцати по ходу, стоял широкоплечий лохматый бабуин. Я невольно вжался в сидение (вспомнилось полчище «варваров» в Отесеге). Мои страхи были напрасны. Бабуин не проявлял никакой агрессивности, его заботило что-то другое. Как заправский постовой-регулировщик, он, выставив в нашу сторону грудь колесом, повелевал остановиться. Убедившись, что машина не двигается, издал командный рык. Тут же из кустов на дорогу выскочили резвые бабуины-младыши, за ними вразвалочку гуськом потянулись самки с повисшими на них детенышами. Вожак вел себя прямо-таки по-рыцарски: не сдвинулся пока последний бабуин из его стада не пересек дорогу.
Ифе, куда мы въехали, внешне, пожалуй, мало чем отличается от тех городов, что попадались на пути. Чистые улицы с зелеными двориками перед домами. У двухэтажных зданий — навесы-козырьки над нижними окнами: непременный элемент архитектурного стиля городов йоруба.
На одной из улиц нашу машину оттеснила на обочину большая толпа. Впереди под дробь оркестровых тамтамов выделывали замысловатые па танцоры в масках. За ними на ходулях шагали фигуры, задрапированные в пестрые ткани. Были тут люди и без масок, размалевавшие свои лица белилами и охрой. Диковинная процессия, пояснил Макети Зуру, — обычное явление в повседневной жизни Ифе: Город считается религиозным центром у йоруба — почитателей местных традиционных культов.
Многие из них до сего времени твердо верят в мифическую легенду, что именно в Ифе появились первые земляне. По этой легенде, в незапамятную пору, когда вся наша планета была якобы в воде, всемогущий владыка Вселенной Олорун решил устроить на ней пристанище для людей. Он послал на планету Одудуву, который спустился с небес по железной цепи, имея при себе горсть волшебного песка и петуха. Одудува бросил в воду песок, и тут же вырос бугорок. Выпущенный петух раскидал его в разные стороны; так возникла земля. У Одудувы появилось шестнадцать сыновей, от них пошли другие люди. Сыновья стали они — правителями древних городов-государств, а на том месте, где песок попал в воду, Одудува основал Ифе, определив его в качестве «центра земли» и колыбели народности йоруба.
В легенде достоверны лишь сведения об Ифе как о древнем очаге йорубской культуры и государственности. Подтверждено это археологическими раскопками. Само же сошествие Одудувы с небес по цепи и создание земли смахивает на чистый вымысел. Местные жрецы тем не менее подогревают у йоруба веру в мифическую легенду. Не без их усилий в городе устроено место поклонения Одудуве — «праотцу» всех йоруба. И не только ему. В Ифе есть еще десятки святилищ для почитания разных богов, которых тут насчитывается 401. В городе поэтому не бывает и дня без каких-либо ритуальных шествий.
Ифе сделали известным все же не местные культовые обычаи…
Между тем шумная процессия миновала, и улица снова освободилась для движения. Вскоре мы были у небольшого одноэтажного дома на пригорке. Макети Зуру распахнул стеклянную входную дверь и широким хозяйским жестом предложил войти в дом. Переступив порог, я оказался лицом к лицу с позеленевшими от времени бронзовыми фигурами, установленными на высоких пилонах. Красота этих, таких земных и в то же время таинственно одухотворенных изваяний была неотразима, настолько велика, что я застыл на месте.
