1816 году в Уши, что на прибрежной полосе Лозанны, и, будучи здесь, он разыскивал тот летний домик, где Гиббон писал свой монументальный труд, но обнаруженные развалины его разочаровали. Тем не менее, сорвав в разросшемся без ухода саду несколько розовых листочков и цветков акации, он отослал их в Лондон своему издателю Джону Мюррею. Примерно в то же время, что и Байрон, здесь побывал Роберт Саути, плодовитый эссеист и биограф, который стал в 1813 году поэтом-лауреатом; Саути заявил, что если бы он решил обосноваться на континенте, то больше всего ему хотелось бы жить в Лозанне. Сто лет спустя, в 1921 и 1922 годах, тут над частями своей «Бесплодной земли» работал Т. С. Элиот; тогда он поправлялся после нервного расстройства. «У вод леманских сидел я и плакал...», — одна из строчек, какими в поэме характеризуются отчужденность и отчаяние.
По соседству с Лозанной, в двадцати километрах от нее, находятся городки Веве и Монтре, вероятно, самые знаменитые курорты на швейцарской стороне озера. Напротив них, на французском берегу, чередой растущих пиков, среди которых доминирует Ош (2222 м), круто поднимаются Савойские Альпы. А от Монтре по крутой железнодорожной ветке мимо богатых вилл с тщательно ухоженными садами позади домов и фантастических видов, углубляясь в виноградники, а затем в леса, взбираются маленькие поезда, направляющиеся к горным деревенькам — Грюйеру и Гштааду.
Веве и Монтре связаны с миром литераторов более двух столетий. Когда сюда в XIX веке приезжали такие знаменитости, как Байрон и Тернер, на террасе лепилась лишь узкая цепочка домов, в непосредственной близости от озера; как видно на картине Тернера, изображающей Шильонский замок в 1802 году, на склонах над дорогой и замком нет домов, они отведены для виноградной лозы или под горные пастбища. Сегодня пейзаж узнать трудно: на обращенных к югу склонах выше обоих курортов сплошь белеют виллы, блестя в солнечных лучах точно так же, как сверкает само озеро.
Со временем Веве приобрел репутацию места солидного и степенного, оставшись в стороне от дерзкой порывистости Монтре и космополитичности «больших» городов, Лозанны и Женевы. (Он знаменит также тем, что здесь находится штаб-квартира фирмы «Нестле», крупнейшей в мире многонациональной корпорации, чей офис занимает на удивление скучное и неинтересное административное здание, рядом с главной дорогой и линией железной дороги в западной части города.) Город уже давно связан с именами писателей: в 1853 году Теккерей писал здесь часть «Ньюкомов», позже Достоевский создавал «Игрока», а Гоголь — «Мертвые души». Ныне здесь даже есть «Тропа поэтов» — пешеходная дорожка через Веве, где скамейки на берегу озера посвящены разным писателям, чьи имена связаны с городом. Если нажать кнопку, можно прослушать отрывки из сочинений каждого из писателей, одновременно любуясь теми же видами, что их вдохновляли. Из авторов современных, связанных с Веве, можно назвать Грэма Грина, который жил в близлежащей деревне Корсо вместе со своей подругой Ивонн Клоэтта; он скончался в апреле 1991 года и похоронен на местном кладбище. Вероятно, есть некоторая ирония в том, что Грин похоронен в Швейцарии, поскольку под его пером родилась самая убийственная критика этой страны; знаменитые слова появились в киносценарии «Третьего человека», классического фильма 1949 года. В нем Грин вывел героя по имени Гарри Лайм — его роль сыграл Орсон Уэллс, — который замечает: «В Италии за тридцать лет при Борджа у них были война, террор, убийство, резня, но они дали Микеланджело, Леонардо да Винчи и Ренессанс. В Швейцарии — братская любовь и пятьсот лет демократии и мира. И что они дали? Часы с кукушкой». (Английский сатирик Алан Корен как-то остроумно сказал, что швейцарцы просто должны были изобрести часы с кукушкой, поскольку прочие их основные продукты, и снег, и шоколад, со временем тают; но, так или иначе, Гарри Лайм ошибался, так как часы с кукушкой — изобретение немецкое, родом из Баварии.)
Утонченный образ жизни Веве также привлекает кинозвезд, и на маленьком кладбище в тихой деревне Курсье покоится прах двух голливудских легенд, которые провели здесь последние годы жизни, — Джеймса Мейсона и Чарли Чаплина. Джеймс Мейсон проработал в кино пятьдесят лет, сыграл такие роли, как Брут в «Юлии Цезаре» (1953), капитан Немо в «Двадцати тысячах лье под водой» (1954) и Гумберт Гумберт в «Лолите» (1963); примечательно, что в основе последнего фильма, где снимался Мейсон, — «Доктор Фишер из Женевы» (1984), лежит роман Грэма Грина. Соседом Мейсона по Веве был Чаплин, который перебрался сюда в 1952 году после того, как его подвергли в США травле в годы деятельности пресловутой комиссии Маккарти. И он прожил на вилле в холмах над озером вплоть до самой смерти в 1977 году. Он похоронен, как и его жена Уна, в могиле, на которой нет ни украшений, ни фотографии, только утопающий в желтых и фиолетовых цветах большой надгробный камень с их именами. В честь Чаплина в Веве теперь проводится международный фестиваль комедийных фильмов, а на берегу в 1989 году в честь столетия со дня рождения великого актера была установлена статуя — Чарли в характерной позе, в мешковатых брюках, с тросточкой в руке и с котелком на голове.
«Монтре, по контрасту [с Веве], — город бестолковый, временный... в нем нет ничего такого, что было бы интересно само по себе», — писал Джон Расселл. Хотя в Монтре бывали отдельные писатели, в том числе Шелли и Байрон, в нем всегда присутствовал какой-то налет дерзкой вульгарности. Нельзя сказать, что городок обделен визитами литературно-художественных знаменитостей, в этом отношении он мог бы посоперничать и с Веве. Здесь Андерсен сочинил сказку «Ледяная дева», в близлежащем Кларане Чайковский в 1877 году приступил к работе над «Евгением Онегиным», а между 1911 и 1914 годами Стравинский создавал «Весну священную». «Кларан, Кларан! Приют блаженства милый! — писал Байрон в «Чайльд-Гарольде». — Твой воздух весь любовью напоен». Разумеется, это тот самый Кларан, где происходит действие «Новой Элоизы» Руссо, — хотя путеводитель Мюррея XIX века отзывается об этом месте довольно-таки оскорбительно, утверждая, что Кларан «намного менее привлекателен, чем многие соседние городки, и своей славой он, вероятно, обязан звучному названию, которому самое место на страницах любовного романа. То место, где все хотят найти “рощицу Юлии”, ныне отдано под картофельное поле».
![](images/i_063.jpg)
Памятник Владимиру Набокову перед отелем «Палас».
Фото О. Королевой
Владимир Набоков прожил последние шестнадцать лет своей жизни в апартаментах гостиницы «Монтре Палас-отель» и похоронен в Кларане, а Ноэль