В «Зверобое» Натти Бампо, выросший и живущий в лесах, непревзойденный охотник, с тревогой наблюдает, как хищный дух приобретательства начинает торжествовать в поселках колонистов, как бесчеловечность и расовое высокомерие приносят страшные несчастья индейским друзьям Натти. И конечно же, почти неграмотный Зверобой (прозвище Натти) и многие из индейских вождей гораздо честнее, благороднее и нравственнее, чем некоторые «цивилизованные» жители поселков и фортов колонистов. Но трагичность положения Натаниэля Бампо заключается в том, что, ненавидя жестокость и торгашеский дух цивилизации, он, по существу, помогает своим соотечественникам-англичанам в их борьбе за захват американских земель: он всегда их проводник по запутанным тропам еще девственных лесов, и опасные приключения Натти и других героев «Зверобоя» неотрывны от борьбы ожесточившихся индейских племен с колонистами, которых неоднократно спасает от мучительной смерти отважный охотник.
И хотя в романе «Зверобой» Натти в расцвете молодости, он уже полон беспокойства, ощущая опасность, которую несут колонисты его патриархальному существованию. Он не понимает, что законы исторического развития обрекают это существование на гибель.
Можно ли узнать в старом, спившемся индейце Джоне, которого мы встречаем на страницах романа «Пионеры», отважного и благородного Великого Змея, нарисованного такими романтическими красками в «Последнем из могикан»? События этого романа относятся к 1757 году, и Натти Бампо, или Соколиный Глаз, вместе со своими индейскими друзьями оказывает неоценимые услуги англичанам в их войне с французами, тоже претендовавшими на американские земли. Но в самом заглавии романа («Последний из могикан») заключена трагедия индейского народа. Гибель сына Великого Змея Ункаса, который и был последним из могикан, становится символом обреченности исконных хозяев страны. В этом романе с наибольшей художественной силой показана жестокая реальность освоения земель Америки.
Мы вновь встречаем героя пенталогии Натаниэля Бампо в романе «Следопыт», когда он — разведчик английской армии — участвует в кровавых событиях, разыгравшихся в конце 50-х годов XVIII века на берегах озера Онтарио. Все еще идет война между англичанами и французами, в нее втянуты и индейские племена. Смертельная опасность постоянно подстерегает Натти-Следопыта, но он выдерживает и мучительную для него душевную борьбу: он пережил неразделенную любовь, горечь разбитых надежд, и мы прощаемся в «Следопыте» с Натти, когда он, одинокий и печальный, уходит в леса.
Через много лет после этого когда-то любимая им девушка услышит о знаменитом охотнике, «человеке редкой душевной чистоты и большом оригинале», которого называют в этой стране, у берегов Мохока, Кожаным Чулком.
Под этим прозвищем Натти Бампо и живет на страницах «Пионеров», а все пять книг о нем известны как «романы о Кожаном Чулке».
Как мы уже знаем, пятикнижье начиналось с романа «Пионеры», и он сразу принес автору широкую известность. Однако при жизни Купера его книги не всегда доброжелательно встречались определенной частью читателей и критиков. Купер очень откровенно выражал свою тревогу по поводу власти доллара, которая становилась все более могущественной по мере того, как утверждался буржуазный строй в его стране. Да и то уважение к лучшим представителям индейских племен, которое окрашивает всю его эпопею, сочувствие гибнущему народу, картины жестокости цивилизации, победно шествующей по лесам и прериям, — все это отталкивало от писателя наиболее реакционные круги буржуазной Америки, расистов, пустивших в оборот бесчеловечную поговорку: «Хороший индеец — это мертвый индеец».
Фенимор Купер родился в семье судьи, в большом поместье неподалеку от озера Отсего. Как часто звучало название этого озера в романах писателя и как много трагических и радостных событий пережили его герои у берегов Отсего! И жизнь Темплтона, быт и нравы американских колонистов необычайно живы и достоверны в романе «Пионеры», потому что в основе творческого воображения автора были воспоминания о его детстве и юности, проведенных в поселке Куперстауне штата Нью-Йорк.
Купер глубоко проник в сущность тех больших перемен, которые произошли во всем укладе страны после окончания войны 1775–1783 гг., когда американские колонии Англии, восставшие против английской монархии, одержали победу и на их месте возникла буржуазно-демократическая республика Соединенные Штаты Америки. Все острые конфликты романа — отношения Темпла и Кожаного Чулка, Эффингемов и Темпла — неотрывны от «духа» эпохи, которую с такой ощутимостью воссоздал писатель. Напряженный интерес вызывает у читателя почти до конца остающаяся таинственной фигура Оливера, с его мучительными взаимоотношениями с судьей и Элизабет. Да, Фенимор Купер талантливый мастер захватывающего сюжета; но его мастерство сказывается и в умении связывать героев с большими историческими общественными явлениями. Ведь вся карьера судьи Темпла так характерна для духа предприимчивости и наживы крепнущей буржуазной страны. История отбросила в сторону Эффингемов — сторонников английской монархии. Их разорение стало началом обогащения судьи, купившего по дешевке конфискованные земли, в частности и те, которые принадлежали отцу и деду Оливера. И это основа казавшихся странными отношений Темпла и Оливера, как мы узнали под конец, — потомка Эффингемов.
И чем теснее художник связывает душевный конфликт своих героев с дыханием времени, тем живее наше ощущение исторического прошлого, тем ярче радость познания, которой мы обязаны умному таланту, глубокой мысли писателя.
А судьба индейца Джона, разве это только его личная судьба? Когда-то отважный и благородный вождь, а теперь спившийся старик, он доживает свой век вместе с Кожаным Чулком в жалкой хижине на земле, принадлежащей судье. Людей его племени систематически спаивали «огненной водой» белые завоеватели. Но даже в этом уже жалком старике писатель видит следы его былой величественности и хочет, чтобы мы, читатели, ощутили в нем прошлое его народа… Как поразили всех гордость, чувство собственного достоинства старого индейца, когда он появился в доме судьи с целебными травами, чтобы врачевать рану Оливера! Пусть художник в своей эпопее в какой-то мере романтически преувеличивает добродетели индейцев племени… Но надо было обладать достаточной смелостью, чтобы в двадцатые годы прошлого века, когда вышел в свет роман, так откровенно выражать свои симпатии к индейцам и так решительно разрушать легенду об «особом» мирном развитии Америки «без противоречий и насилий, присущих Европе».
