Через некоторое время Крепкий Ветер начал шевелиться. Сперва он захотел подвигать руками, но ему мешали путы, потом он открыл глаза. Его взгляд упал на меня. Он пристально всмотрелся в мое лицо и спросил:
— Бледнолицый! Кто ты?
— Меня называют Олд Шеттерхэндом, — ответил я.
— Олд Шеттерхэнд! — повторил он с ужасом. Затем закрыл глаза.
Казалось, ему хотелось подумать, но с трудом удавалось собрать свои мысли; я заметил это по быстро менявшемуся выражению лица. Наконец он снова поднял веки и сказал:
— Я связан. Кто велел скрутить меня?
— Я.
Он опять закрыл глаза; когда он открыл их, зрачки слегка поблескивали. Теперь сознание полностью вернулось к нему. Он, казалось, хотел просверлить меня взглядом, произнося:
— Я припоминаю. Ты взобрался на дилижанс, прыгнул на землю, а потом на моего коня. Больше я ничего не помню, ведь ты схватил меня за шею, чтобы удушить.
— Ты заблуждаешься. Я не собирался тебя душить и убивать, а хотел лишь на время устранить. Это мне удалось.
— Да, это тебе удалось. Бледнолицый прыгает на моего коня, уезжает вместе со мной, лишает меня чувств и делает пленником. Тому, кто прежде осмелился бы мне сказать, что такое возможно, я проломил бы томагавком голову. Я никогда не смогу снова взглянуть на моих воинов. Позор — попасть в плен таким образом.
— Нет. Ничуть не позорно быть побежденным Виннету или Олд Шеттерхэндом.
— Но ты заберешь мои амулеты!
— Нет. Я оставлю их тебе.
— Или мой скальп!
— Тоже нет. Ты когда-нибудь слышал, чтобы Виннету или Шеттерхэнд сняли скальп со своего врага?
— Нет.
— Итак, ты сможешь сохранить и свой скальп, и свою жизнь. Неужели все еще думаешь, что не сможешь больше показаться перед своими?
— Нет. Теперь я знаю, что мне нечего стыдиться. Олд Шеттерхэнд одолевал таких вождей, которых еще никто до него не побеждал; побежденные и потом оставались в почете. Но разве ты не был у юма в пуэбло?
— Я был там вместе с Виннету.
— Как же вы потом ехали?
— В сторону Змеиной горы, а оттуда — сюда.
Я сказал правду, не делясь с ним подробностями. Он долго смотрел на меня задумчиво-хитрым взглядом, а затем спросил:
— Разве на тебя не напал по пути один бледнолицый?
— Да.
— Откуда у тебя дилижанс, на котором ты сидел, когда приехал?
— Теперь дилижанс принадлежит мне, — уклончиво ответил я.
— Уфф! Еще никто не слыхал, чтобы Олд Шеттерхэнд и Виннету разъезжали на дилижансе! Где Виннету?
— Здесь, с другой стороны от тебя.
Вождь повернулся к Виннету и сказал:
— Знаменитый вождь апачей пощадил моих воинов; он не хотел стрелять в них. Сколько воинов нихоров находится здесь?
Я ответил вместо Виннету:
— Столько, что вам не удастся уйти от них.
— Почему они окружили плато?
— Чтобы схватить вас.
— Но разве он был уверен, что мы прибудем сегодня?
— Поначалу нет. Он узнал об этом позднее от меня.
— От тебя? — изумленно спросил он.
— От кого же тогда ты узнал об этом?
— От тебя. Я подслушал тебя у Белой Скалы.
— Уф! У Белой Скалы? Совет собрался посреди нашего лагеря!
— Я там был. Вы говорили так громко, что я мог слышать каждое слово.
Он надолго остановил на мне совершенно особенный взгляд. В нем не было ненависти, мстительности или чего-то подобного. Затем спросил меня:
— Ты видел всех, кто там, у воды, участвовал в совете?
— Да. Там был также бледнолицый, которого зовут Мелтоном.
— Он сказал нам, что ты наш враг!
— Он солгал вам. Олд Шеттерхэнд — друг всех краснокожих, которые не относятся к нему враждебно.
— Тебе известно, где сейчас находится Мелтон?
— Он поедет навстречу своей скво, с которой жил в пуэбло.
Этот дипломатичней ответ успокоил его, я видел это по его лицу. Он предположил, что мы не встретили Мелтона с его пятьюдесятью воинами, и хотел надеяться на спасение. Затем он продолжил расспросы:
— Ты был у Тенистого источника?
— Да, вечером после вашего совета, когда я находился на пути к нихорам.
После длительного раздумья он продолжил:
— Почему оба старейших воина моего племени сидят здесь?
— Они прибыли посоветоваться с тобой об условиях, на которых ты снова сможешь стать свободным.
— Какие это условия?
Он пока не удостоил ни единым взглядом сидевшего прямо перед ним вождя нихоров; теперь тот ответил:
— Об этом тебе надо спрашивать меня.
Могольон произнес, глядя в пространство:
— Я говорю с Олд Шеттерхэндом, и ни с кем иным. Итак, какие это условия?
Я объяснил ему:
— Вы непременно лишились бы ваших жизней и еще ваших скальпов, ваших амулетов, ваших коней и оружия и всего того, что у вас есть; но мы, то есть Виннету и я, поговорим с вождем нихоров, чтобы он не слишком строго спрашивал с вас.
— Почему он должен спрашивать с нас?
— Потому что он — победитель.
— Ты ошибаешься. Нас победили Олд Шеттерхэнд и Виннету, и, значит, только им мы позволим ставить нам условия. Я готов выслушать их от тебя.
Он выжидательно посмотрел на меня; я же, напротив, бросил вопросительный взгляд на Виннету. Тот ответил мне:
— То и будет хорошо. Я соглашусь со всем, что скажет мой брат Чарли.
Теперь я мог дать свой совет Крепкому Ветру:
— Вы выступили в поход, чтобы напасть на нихоров. Я знаю, что ты не только смелый, но и правдивый воин и вождь, не боишься ничего и никого, ты не скроешь от меня правду?
— Нет, — с достоинством ответил он.
— Что бы вы сделали, если бы нихоры стали защищаться?
— Убили бы их, увели бы с собой их жен и девушек и все их добро взяли бы с собой.
— Ты сказал правду. Но закон Дикого Запада гласит: «Одно за одно». На этот раз победители — нихоры. Чего вам надо ждать от них, как ты думаешь?
— Той же участи.
— Этими словами ты, в сущности, сам бы решил вашу судьбу, если бы здесь не было нас с Виннету. Мы предложили нихорам нашу помощь, но назвали им и наши условия, на которых взялись бы помогать.
— Какие же это были условия? — спросил он, быстро подняв взор.
— Вам сохранить жизнь.
— Но что будет с нашими амулетами?
— Останутся при вас, как я уже тебе говорил.
— Уф! Значит, мы можем вернуться в наш лагерь у Белой Скалы?
— Да.
— Так развяжи меня! Я согласен на эти условия.
— Стой! Не все так быстро! И жизнь, и амулеты мы вам сохраним, но сможем ли сохранить остальное, это еще вопрос, решать его придется вождю нихоров.
Последний презрительно взмахнул рукой и сказал:
