Пока мы рассуждали об этом, легкий ветерок донес до нас запах гари. Мы велели своим спутникам ждать и тихо пошли вперед. Через некоторое время у правого склона долины мы вышли на маленькую, окруженную деревцами полянку, где горел костер. Мы подползли и увидели трех лошадей и двух человек, сидевших у огня, но кто именно это был, разглядеть было невозможно. Наконец, подобравшись совсем близко, мы разглядели лица сидевших у костра. Виннету зашептал:
— Уфф! Шаман и его скво!
— Да, это они. Так мы и думали.
— Возьмем их в плен? Как считает мой брат?
— Если мы их захватим, то потом намучаемся с ними. Если отпустим — шаман снова улизнет. Так что выходит все же правильнее будет, если мы их захватим.
— Давай. Позвать остальных?
— Нет. Мы возьмем его прямо сейчас, пока он не ждет нападения.
Мы подобрались к костру насколько могли близко. Скво ела, а ее муж в ленивой позе развалился на траве.
— Пошли! — шепнул Виннету.
Мы резко поднялись и прыгнули на шамана. Он вскрикнул, но я дважды ударил его по голове кулаком, и лжекраснокожий затих. Мы связали проходимца его собственным лассо, и Виннету пошел за нашими спутниками, чтобы переночевать прямо здесь — место для лагеря было весьма подходящим. Они подъехали и спешились. Скво мы нисколько не заинтересовали, она вообще ничего не сказала, когда мы схватили ее мужа. Апаначка позвал свою мать к костру, указал на скво и сказал: «Это Тибо-вете-Элен!»
Кольма Пуши какое-то мгновение тупо смотрела на скво, а потом спросила с тихим вздохом:
— Это моя любимая Токбела?
— Да, это она, — подтвердил я.
— Боже мой, во что превратилась красивейшая дочь своего народа! И как я изменилась, должно быть, тоже.
Да, когда-то они обе были очень красивы, однако возраст, жизнь в лесу, постоянная нужда сделали Небо (Токбела означает на языке моки «Небо») такой, что ее собственная сестра не смогла сразу ее узнать.
Кольма Пуши хотела опуститься на колени, чтобы заняться ею, но Виннету сказал:
— Сестра моя еще не видела мужчину, она должна сначала спрятаться, потому что сознание возвращается к нему. Он не должен заметить, кто здесь. Там за деревьями можно укрыться.
При этом он подразумевал, что и остальные тоже спрячутся. И Тибо, когда очнется, увидит лишь меня и Виннету.
Нам не понадобилось долго ждать этого, вскоре он пошевелился и открыл глаза. Узнав нас, он вскричал:
— Апач! И Олд Шеттерхэнд! Уфф! Что вам от меня надо? Что я вам сделал, зачем вы меня связали? Немедленно развяжите!
— Если мы вас на время и развяжем, то очень скоро снова свяжем. Такова традиция прерии.
— Но по той же традиции на человека нападают и связывают его, только если он в чем-то виновен. Разве я дал вам для этого повод?
— Все повторяется!
— И сейчас повторилось?
— Не то, чтобы прямо, но опосредованно повторилось то, что уже было.
— Опосредованно? Уфф! Как это?
— Бросьте эти ваши «уфф!» — не надо корчить из себя индейца! Карточный шулер Тибо хорошо знает, о чем я говорю. Разве не так?
— Черт возьми, какой такой шулер?
— Да-да, могу повторить: шулер, вор, разбойник, фальшивомонетчик, убийца и так далее. Можно продолжить перечень нелестных для любого порядочного человека слов, которые, однако, подходят к вам, и этот перечень может быть очень длинным.
— А к вам они разве не подходят?
— Хау! Хотите знать, за что мы вас связали? Я скажу пока только одно: вам скоро придется испытать радость свидания.
— Свидания? Что за чепуху вы несете?
— Никоим образом.
— А где это случится?
— У Чертовой Головы.
— Когда?
— Двадцать шестого сентября.
— Как я уже понял, вы любите говорить загадками, но меня вы не введете так легко в заблуждение, отнюдь.
— Тогда скажем иначе, не двадцать шестого сентября, а в день святого Циприана. Это вам будет понятнее.
— Циприан? Какое отношение имеет ко мне этот святой?
— Вы с ним встретитесь в его день у Чертовой Головы.
— Кто это сказал?
— Дэн Эттерс.
— Черт возьми, кто это? Не знаю такого.
— Зато он вас знает.
— Сомневаюсь.
— Разве. Он же письма вам пишет.
— Понятия не имею ни о каких письмах.
— Письма на коже, написанные киноварью. Разве это не так?
— Никогда не получал подобных писем.
— Одно из них сейчас лежит у вас в седельной сумке.
— Вы что, рылись в моих вещах?
— Конечно.
— Когда же?
— Когда это нам потребовалось. По моим подсчетам, вы должны прибыть к Чертовой Голове ровно за день до дня святого Циприана, поэтому мы вас немного притормозили. Зачем вам туда вовремя приезжать?
— Я хотел, чтобы мы вместе встретили здесь праздник.
— А если мы хотим, чтобы вы оставались здесь.
— Мало ли чего вы хотите! Гораздо важнее в данном случае, устраивает ли это меня. Мне сейчас надо быть в совсем другом месте.
— И где же, позвольте вас спросить?
— Это вам не обязательно знать.
— Тогда я скажу вам вот что: вы поедете туда, куда нужно нам.
— Мне это не нравится.
— А нам наплевать, по душе вам это или нет. Скажите, кто такой Вава Деррик, о котором говорила ваша скво? Мне это очень хочется узнать.
— Спросите ее об этом сами.
— Собственно, нам это уже ни к чему. «Вава» — слово моки, думаю, что ваша жена — индеанка племени моки. Так моки называют своих родных.
— Ничего не имею против.
— Зато у меня есть кое-что против. Вы что-то затеяли против ее брата.
— Думайте что хотите.
— Против него и всей семьи Бендеров.
— Черт возьми! — закричал он, будучи не в состоянии скрыть своего испуга.
— Не волнуйтесь так сильно, пожалуйста. Лучше скажите: что вы знаете об этой семье? Ищут некоего Фреда Бендера.
От страха он как будто онемел.
— Что ж, продолжим. Этого Фреда Бендера вы должны были оттащить к осэджам, где бы вы с ним и посчитались.
Он ожил, поняв, что надо не молчать, а как-то защищаться.
— Посчитаться? Чепуха какая-то!
— У вас была налажена торговля шкурами и кожей с небезызвестным на Западе бандитом по кличке Генерал, и любые нелады с ним могли стоить вам головы.
— Не знаю я никакого Генерала.
— Вы должны были в этой ситуации убить с ним нескольких осэджей.
— У вас явно нездоровая фантазия, мистер Шеттерхэнд!
— Отлично. Шако Матто, как вы знаете, находится среди нас. Он уже видел вас, но ничего не сказал, чтобы не портить нам удовольствие уличить вас.
— Вот и получайте свое удовольствие, но только я вам в этом не помощник!
— Пожалуйста, если не хотите, не помогайте нам. Но когда мы будем получать удовольствие, вы будете при этом присутствовать, и вам при этом предстоит сыграть главную роль.
— Только скажите, черт возьми, что вы от меня хотите?
— Ничего особенного, просто хочу вас кое-кому показать.
— Это кому же?
— Одному индейцу. Хочу посмотреть, знаете ли вы его.
Я позвал Кольма Пуши. Она подошла и встала перед шаманом.
— Посмотрите на него внимательнее, — приказал я Тибо. — Вы ведь знаете его.
Взгляды их скрестились. В глазах Тибо что-то мелькнуло — я это заметил, — но он ничего не сказал.
— Наверное, вы узнаете меня, как только услышите мой голос, — сказала Кольма Пуши.
— Тысяча чертей! — воскликнул он.
— Вспоминаешь?
— Нет, нет, нет!
— Вспомни о Чертовой Голове! Там ты бросил меня, убийца!
— Уфф! Разве мертвые оживают? Быть не может!
— Да, как видишь, мертвые иногда оживают, чтобы воздать негодяям за их преступления. Но я не мужчина, а женщина.
— Не может такого быть!
— Но это так. Я Техуа Бендер.
— Техуа!
— Техуа Бендер!
Он закрыл глаза и затих.
— А вы его узнали? — спросил я Кольма Пуши тихо.
— Сразу же, как только увидела.
— Хотите с ним еще поговорить?
— Нет, уже нет.
— А со своей сестрой?
— Да.
Взяв Тибо за плечи, я поставил его лицом к дереву. Так негодяя привязали к толстому стволу, и за все это время он не произнес ни слова. С него было достаточно. Появление убитого им, как он до сих пор думал, человека совершенно раздавило его, он теперь был и отвратителен, и жалок.
