ЭПИЛОГ
Альвар провел в Сиболе два дня. Все это время у Великой реки находилась группа стражей. Им поручили наблюдать за кораблем. В случае отплытия они должны были заблокировать перо руля и не дать каравелле маневрировать, однако «Сарагоса» по-прежнему стояла на якоре и ни разу не двинулась с места.
Утром третьего дня, когда пришло время прощаться, Праматерь сама пришла к Альвару и попросила об одолжении:
— Молитесь за нас, сеньор Альвар Диас, — произнесла она в некотором смущении. — Я знаю, что это звучит странно, но мы верим в Бога, хоть и лишены возможности просить его о чем-то. Мое любопытство и трусость обрекли человечество на вечные страдания, а меня саму на одиночество. Я часто задаю себе вопрос, каким бы стал мир, не поддайся я искушению?
— Не представляю, как можно жить в вечном блаженстве под всевидящим оком творца.
— Жить вечно. Неужели вы бы не хотели?
— Это ужасно скучно. Человек должен быть свободен, как в жизни, так и в смерти.
— Вот теперь я вам верю, — улыбнулась Праматерь, протянув ему руку.
Альвар коснулся губами ледяной кожи, почувствовав приятное покалывание. Постепенно он стал ощущать необъяснимую привязанность к этим существам и к их госпоже. С людьми их связывал не только внешний облик. Они жили по законам изначальных времен, сохранив память о прошлом, когда жизнь каждого человека, входившего в состав общины, ценилась превыше всего. Это была забытая каста индейских богов, достаточно мудрых и рассудительных, чтобы держаться в стороне от внешнего мира.
— Если захотите, всегда сможете вернуться, — небрежно произнесла женщина, нарушив ход мыслей конкистадора. — Вы нужны Сиболе, больше чем можете себе представить.
— Мы оба понимаем, что я не вернусь. Вы несете свой крест. Я несу свой.
Не дожидаясь ответа, Альвар встал со скамьи. Открылась дверь и в помещение вошли провожатые, которые должны были отвести его к реке.
— Что нам сделать, чтобы Он нас услышал? — произнесла Праматерь, едва идальго переступил порог. — Если даже вы — простой человек, смогли простить злейшего врага, неужели же Он будет видеть в нас предателей до конца дней?
— Важно не просить прощение, а заслужить его, — произнес Альвар, последний раз коснувшись взглядом стройной фигуры владычицы.
Та в свою очередь указала на рукоять индийского кинжала, торчащую из-за широкого кожаного пояса идальго.
— Необычное оружие. Сохраните его. Скоро оно вам пригодится.
Массивная плита вернулась на место, навсегда скрыв фигуру женщины, обреченной до конца времен грезить о прощении за первородный грех, который даровал человечеству свободу.
* * *
Дождливым вечером Альвар вышел на берег реки с зажженным факелом и привлек внимание вахтенного на палубе. Спустя некоторое время он уже сидел в теплой каюте с капитаном Пантохой. Увидев идальго живым, старик несказанно обрадовался. За тарелкой горячего супа Альвар в подробностях рассказал капитану историю о том, как его похитили враги, как он попал в храм Сиболы, как внутри пирамиды произошла битва, в ходе которой большинство конкистадоров погибли. Это была чистая правда. Альвару пришлось только приукрасить финал, возведя в абсолют героизм итальянцев. Узнав о гибели дона Синискалько, Пантоха не перекрестился, но тонко заметил, что подчас для таких грешников героическая смерть во имя блага многих является единственной надеждой на спасение души. Напоследок Альвар показал капитану золотую скрижаль, похищение которой должно было лишить демонов силы. Такова была легенда.
Тем же вечером они подняли паруса. Управлять каравеллой, имея в команде троих моряков и кормчего, было непросто, и Альвар помогал соотечественникам как мог. Покинув устье Великой реки, конкистадоры проплыли вдоль побережья Флориды до Игольчатого мыса, а оттуда вышли в открытое море.
Вернуться в Испанию при такой погоде они не могли. Волны и ветер обязательно потопили бы утлое суденышко на полпути к дому. Именно поэтому Альвар решил провести зиму на Эспаньоле. Помимо скрижали госпожа подарила ему мешок золотых безделушек. С их помощью испанцам удалось арендовать старый каменный дом в окрестностях Санто-Доминго, где они и прожили до конца февраля.
По окончании сезона штормов Альвар простился с друзьями. Моряки и капитан решили остаться в Новом Свете. На Эспаньоле нашлись предприниматели, которые охотно приняли испанцев в команды на своих судах. Пантохе же местный рехидор предложил занять место скончавшегося смотрителя маяка. Перед отплытием Альвар подарил соратникам часть золота и взял слово, что те будут молчать о плавании к берегам Флориды до конца дней. Если идальго за победу мог рассчитывать на снисхождение церкви, то остальных свидетелей ждала неминуемая расправа.
Альвар прибыл в Кадис на купеческой каракке в середине апреля и всю следующую неделю провел на постоялом дворе. Первые два дня он не вылезал из постели, заказывал самые вкусные блюда и дорогие вина. Правду говорят, что нет места милее родины. Глядя на каменные башни соборов и дворцов, обходя мастерские, академии, рынки, таверны и виноградники Альвар с упоением вдыхал прибрежный воздух Андалусии. В портовом городке это был солоноватый аромат моря, рыбы и лошадиного навоза. Скорей бы попасть в Севилью и заказать в таверне «Черная бочка» редкий сорт душистого хереса, который для особых случаев хранил ее владелец Фонтан де Гомара. За время плавания Альвар успел подумать о том, что будет делать дальше. Он твердо решил оставить службу в гильдии, завязать с авантюрами и заняться чем-нибудь менее обременительным, например тренировкой рекрутов в каком-нибудь пограничном городке. Хватит с него заказных убийств и смиренных взглядов в присутствии духовенства.
Гуляя по Кадису, Альвар случайно оказался на улице Лас-Кара напротив того самого переулка, где девять месяцев назад впервые встретил Диего де Веру. Сейчас там дружно мочилась группа оборванцев. Интересно, где теперь андалусец? Что он видит и чувствует там, откуда нет возврата? Диего дважды спас ему жизнь и пусть он сделал это из корыстных побуждений, Альвар все равно был благодарен ему. Странно, что он так часто о нем вспоминал. Все-таки между ними было кое-что общее. Они оба были лишены любви родителей, но сами не переставали их любить.
* * *
В начале последнего месяца весны Альвар верхом пересек оливковую плантацию под Валенсией. За городом пахло теплой почвой и цветами. Промчавшись по грязной дороге, мимо голых виноградников и рядов бурых кипарисов, он достиг старинной асьенды, окруженной высокой стеной.
