Ознакомительная версия.
Отремонтировали там какие-то устройства и механизмы на корабле, исписали тонну бумаг и приступили к выполнению финального квеста – поиску солярки. Особо морочиться не стали и нашли её у нас на борту в цистернах дизель-генераторов. Начальник электро-механической службы дивизии (НЭМС) звонит нашему командиру второго (электротехнического) дивизиона:
– Славик, там эта, надо солярку слить на торпедолов, столько-то литров.
– Кому надо?
– Родине, Славик, ну кому же ещё?
НЭМС у нас хороший был, без вопросов вообще, но, после академий различных знания о материальной части несколько подрастерял, заменив их на знание руководящих документов, поэтому Слава ему спокойно объясняет:
– Сан Саныч у меня не предусмотрена конструкцией система слива топлива. Система приёмки есть, а слива – нет.
– Слава, ну епжештвоюмать! Ты же офицер (о да)! Придумай что-нибудь! Нештатную схему собери (ооо дааа)!
Слава, возбуждённый фразами "тыжеофицер" и "нештатная схема" продолжает объяснять:
– У меня топливо в цистернах забортной водой замещается, уровень в цистернах низкий, что я им налью по нештатной схеме: солярку, эмульсию или забортную воду, я не знаю и узнать мы не сможем никак! Какой у них там тип дизеля? Какие допуски по топливу?
– Слава, ну в рот тебе ноги потного индейца, хватит пиздеть – приказ командира дивизии "слить топливо"!
– Да? А отвечать потом кто будет? Командир дивизии?
– Я буду отвечать, Слава, я!
– Тогда пожалуйте на борт, Сан Саныч, и, не сочтите за труд, написать мне приказание письменно в журнале!
НЭМС приехал через три минуты, обиженный чёрным недоверием между джентльменами, сделал запись. Уехал.
Все пять офицеров второго дивизиона притащили в центральный пятнадцать метров схем топливной системы, разложили их в три яруса и ползают по ним, – тычут заскорузлыми пальцами в нарисованные клапана и патрубки, послылают матроса проверить по месту есть ли такие в натуре и где стоят, матерятся и называют друг недоучками. Родили схему. При помощи пожарных шлангов и скотча (я не помню, кто точно придумал скотч, но ему надо звание Героя России вручить, за то, что не дал флоту развлиться в девяностые) собрали схему. Сидят довольные, курят. Звонит НЭМС:
– Слава, ну что там?
– Пусть сосут, Сан Саныч
– Что, блядь, за выражения Вячеслав, – приказы не обсуждаются!
– Да готово у меня вс ё- пусть едут топливо сосут, а не то, что Вы подумали.
Приехали. Отсосали чего-то из цистерн. Ну и тут полный праздник, конечно. Провожали их в море всей дивизией, чуть ли не с оркестром и залпами береговых орудий. Часов в семнадцать, аккурат, они и отчалили. Я как раз на вахту заступил.
Заступил, слово за слово, ужин, отработка вахты, кофею испил и часов в девять вечера вылез на белый свет покурить. Окидываю акваторию хозяйским взглядом: мать моя женщина, – стоит наш Ван Хельсинг на водной глади губы Нерпичья абсолютно без хода метрах в пятистах от меня и машет мне тельняшками своего экипажа. Протёр глаза – стоит. Покурил – всё равно стоит. Вызвал связиста наверх.
– Свяжись, – говорю, – с этим Летучим Голландцем
Попытался – не отвечают ни по одному каналу. А они уже там самого высокорослого матроса на баке выставили (метр семьдесят в холке) – стоит там, зарядку делает. Ну это вы бы так подумали, что он зарядку делает, – я-то знаю, что он мне сигнал бедствия "Мэйдэй" семафорит. Посылаю им в ответ сигнал "Не ссыте, счас всё порешаю", спускаюсь, звоню дежурному по дивизии и хорошо поставленным командирским голосом, как в кино, с нотками торжественности и тревоги, докладываю:
– Наблюдаю ТЛ бортовой номер такой-то в пятистах метрах по левому борту.
– Да вы что там, пьяные? Эдуард, ТЛ наш уже часа два, как хуярит из всех калибров по врагам революции в Мотовском заливе!
– Не знаю, – говорю, – но сдаётся мне, что враги революции неотхуяренные по Мотовскому заливу слоняются потому, как ТЛ стоит у меня по левому борту и машет мне нижним бельём своего экипажа.
– Ты серьёзно, чтоли?
Обиженно дышу в трубку и гордо молчу, нашли тут Петросяна, тоже мне.
– Эдуард, а проверить можешь, что там у них?
– Каким методом, стесняюсь спросить? На связь они не выхлодят, а ни одного Иисуса у нас на борту как раз и нет, чтоб по воде к ним сбегать.
– Ладно, мчусь
Примчался. Бегает по вертолётной площадке и орёт, тыча пальцами в торпедолов:
– Ебааааать! Этоженашторпедолов!!!
Ну, а я что тебе говорил?
– Бляааа, – кончилось спокойное дежурство!!!
Ну у кого и кончилось, а кто пойдёт себе сейчас дырку в кителе сверлить под орден за наблюдательность. Набежали, конечно, вскорости буксиры, УАЗики с командующими, пожарные, скорые, особисты с автоматами. Притащили торпедолов к пирсу и ну там всех ебать спрашивать, что случилось. Понятно же что – заклинил дизель от обиды на то, что ему вместо топлива подсунули. Он же не человек, а дурила железная – боевые задачи "потому, что так надо" выполнять не обучен. Ну и остальная техника, включая все абсолютно средства связи за компанию с дизелем из строя у них и повыходила. Что – от отсутствия электропитания, а что от старости и обиды за неуважительное к себе отношение.
Ну и враги революции приплывали потом тоже. Скреблись в борт и спрашивали за равнодушное к ним отношение и где же, собственно, стрельба по ним из всех калибров. Никто им не отвечал, конечно. С врагами революции по уставу разговаривать не положено.
Нашёл в ленте адскую картинку, как в одной из школ освящают георгиевские ленточки и вспомнил историю, как однажды и из меня пытались прогнать демонов.
В море собирались очередной раз. Ничего особенного и героического – так на две недельки. В усмерть нас умотали проверками нашей готовности и благонадёжности и уже аж зубы чесались, как хотелось в море уйти от всей этой вакханалии.
– Экипажу построиться на ракетной палубе! передаёт хрипатая "Лиственница"
Ну, бля, ну что опять?! Уже тревогу вот-вот должны были объявлять для приготовления к бою и походу. Выходим, понурые. Народищу-то понаехало! Командующий флотилией, все его заместители, замполиты всех мастей. Сейчас начнётся. Началось: сказал речь командующий, сказал речь его замполит, сказал речь флагманский кто-то там, сказал речь какой-то гость. Уже и курить захотелось от их пафоса. И тут из машины на пирсе вылазит какой-то дяденька подозрительной наружности в чёрном платье и с ведром и веником.
– А сейчас!, – радостно объявляет нам замполит флотилии, – Ваш экипаж! И подводную лодку! Освятит! Отец такой-то!!!
Смотрю на отца – не мой отец явно, а я как-то всегда брезговал, когда в меня посторонние отцы водой брызгались. Тут из строя выходит командир БЧ-5.
Ознакомительная версия.
