Ознакомительная версия.
– Стройся,- говорит. Потом посмотрел и уточнил: – в кучу, в смысле, соберитесь в одну.
Собрались.
Командир рассказал известную вам историю и подытожил:
– Механики – на ввод ГЭУ и приготовление к бою и походу, кто пьян как скот – в тяпки отсыпаться, даю четыре часа, остальные переодеваемся в лохмотья и поднимаемся на ракетную палубу. Сейчас вам кисточки привезут. Айвазовские.
На борту уже штаб дивизии во главе с комдивом. Сидят в журналах и пишут, что на готовность к выходу в море нас проверили и выход разрешают. Кого они тут проверили? Как, сука, не страшно подписи свои ставить? Отчаянные люди.
– Прибыли две машины с краской! – бодро докладывает верхний вахтенный
– Как две? – удивляется командир, – четыре же должно быть.
– Может они их нагрузили побольше? – надеется комдив. И вдвоём с командиром (контр-адмирал и капитан 1 ранга) бегут считать бидоны с краской. Возвращаются злые. Начинают звонить по всем телефонам и называть всех пидорами и прочими ругательными словами. Бесполезно – краски больше не будет. Думают. Уходят в штурманскую рубку – чокаются. Опять думают.
– Саша, – говорит комдив, – делаем так. Я сейчас звоню дежурному по Североморской базе, узнаю куда вас будут швартовать и каким бортом. Тот борт и покрасите. Ну ракетную палубу и пол рубки ещё, само-собой.
– Как это?
– Такэта ёпт. Что ты предлагаешь – может гуталину тебе с береговых складов доставить и ты им корпус захуяришь?
– Не, – командир такого кощунства, как гуталин, над своей лодкой стерпеть не может, – звоните.
Звонит. Семнадцатый пирс, говорят, правым бортом. Точно? Точнее не бывает, место под вас зарезервировано.
Представляете себе, как это – красить подводную лодку на плаву? А такую подводную лодку:
В общем навязали жердей из нарубленных деревьев, поприматывали к ним валики и началось. Сначала старались аккуратно: опрокидывали бидончик и валиками раскатывали, потом стало скучно, начали танцы на льду на краске устраивать (ну пока старпом не увидел). В общем, докрашивали уже в Мотовском заливе, на ходу. Под утро причухали в Североморск. Запрашиваем проводку.
Дают проводку: говорят "семнадцатый пирс, левым бортом". Командир удивлённо моргает невыспавшимися глазами и просит повторить. Повторяют "левым бортом". Командир смотрит на старпома, старпом на командира.
– Ну а что, Сан Сеич, – говорит старпом, – как по другому-то могло быть.
И оба начинают ржать. Ржут заразительно, а мы не спим уже сутки, некоторые с похмелья, устали все и воняем чернью. Начинаем, в общем, ржать всем центральным постом. До слёз вот прямо. Ладно, командир вытирает слёзы и просит связистов связать его со штабом флота.
– Это бортовой номер такой-то, говорит командир, – прошу швартовку правым бортом
– Отставить, отвечает ему Северный флот в лице дежурного по нему, – левым бортом, правым бортом к семнадцатому пришвартовали бортовой номер такой-то (связисты посмотрели по таблицам, говорят эсминец "Отчаянный")
– Не имею возможности швартаваться левым бортом, прошу разрешения убыть в пункт базирования.
По голосу Северного флота было слышно, что он вскочил:
– Отставить пункт базирования! Назовите причину невозможности швартовки левым бортом!
Ох уж эти манерности в официальных флотских радиопереговорах.
– У меня только правый борт покрашен.
Северный флот на секундочку замолчал. Ну он-то всё понимает, не с Луны же свалился.
– Есть, принял. Швартовка семнадцатый пирс правый борт.
Командир говорит связистам:
– Вы там послушайте, что сейчас в эфире твориться будет, расскажите потом.
Прибегает связист минут через пять рассказывает диалог ("Д"- дежурный, "К" – командующий надводной эскадрой (или флотилией, я уже не помню):
Д: " Бортовой номер такой-то. Перешвартовка 17 пирс левый борт"
К: "Вы издеваетесь, мы только привязались!"
Д:"Повторяю. Перешвартовка 17 пирс левый борт"
К: "Да у меня солярки в обрез, я потом от пирса хер знает когда на своё место отойду!"
Д: "На вёслах погребёте. На правый борт встаёт подводная лодка"
(чтоб вы понимали – эсминец и подводная лодка это классовые враги. Эсминцы предназначены как раз для поиска и уничтожения подводных лодок"
К: "Чтобля? Я из-за какой-то мухобойки буду тут эсминцем целым маневрировать?!"
Д: "Приказ командующего флотом" – дежурный явно врал, но, видимо, устал спорить.
Выруливаем из-за угла на рейд, чухаем к семнадцатому пирсу. Эсминец уже почти закончил перешвартовку и всем своим экипажем толпится на корме и, открыв рты, таращится на нас. Эсминец – очень красивый корабль: он худой, поджарый и выглядит стремительным даже когда стоит на месте.
Но, так уж получилось, что он меньше нас размером оказался. Ниже и худее тоже. И эти, гордые своим предназначением, моряки, забыв про свою тяжёлую и нелегкую профессию охотников, стоят и, тыча пальцами, смотрят на нашего чёрно-серого кабана.
Командир их эскадры бегает по кромке пирса и орёт в нашу сторону:
– Кто командир?!
Командир поднимает руку.
– Друг, прости, я тут погорячился в вашу сторону немного, но теперь вижу, что рамсы попутал!
– Да мы привыкли уже, – кричит в ответ командир, – что все охуевают, когда нас первый раз видят. Пришвартуете?
– Говно вопрос!
На пирсе построилась швартовая команда эсминца. Вот за что люблю надводников – всегда они, бляха, красивые издалека: стоят в бескозырочках, в бушлатах, в жилетах оранжевых строем и ждут команды, задрав головы на наших. А наши, раклы, грязные, в штанах с пузырями на коленях, в ватниках у кого зелёные, у кого чёрные, жилеты эти рыжие тоже чёрные – слоняются по верхней палубе, нагло курят и цыкают зубом на своих менее удачливых собратьев.
Пришвартовались. Первый к нам прибежал командир надводников:
– Ребята, вы же под Козыпева пришли?
– Под него самого, а вы чего тут?
– А мне, блядь, говорят бакланы эти тухлые: "А вы станьте рядышком, придёт Козырев на подводную лодку, а мы ему скажем: а ещё у нас эсминцы есть – вон как раз один, случайно, рядышком стоит"! Мы всю ночь большую приборку проводили – драили всё. На всякий случай. Но вам, я вижу, больше досталось, судя по оригинальной окраске.
Издевается, сучье вымя.
– Нам татарам, – говорит командир, – не привыкать: что водка, что пулемёт, лишь бы с ног валила.
– А можно моим на экскурсию к вам потом?
– Только потом, а то затопчите всё – чернь-то ещё не высохла.
Тревогу не снимаем – сидим все на боевых постах и ждём. Дело к обеду движется, а мы ещё и не ужинали. Естественно, продуктов у нас с собой нет, в город сбегать за лапшой не разрешают, поэтому занимаемся лечебным голоданием. Командир спит в центральном, прямо в своём кресле. Спускается какой-то капитан 2 ранга. По роже сразу видно – замполит.
Ознакомительная версия.
