– Спасибо, Фитц, – прошептал Гай. – Я очень рад, что Трилби выздоровеет…
На следующий день Джим Хартли, которому помогал молодой Терребон, оперировал Ханта на столе в гостиной. То, что при этом пережил Гай Фолкс, с трудом выдержал бы даже человек вдвое его моложе. Для самого Ханта, который крепко спал под действием эфира, операция была куда менее мучительна. Нат Джеймс и братья Мэллори дали свою кровь для переливания Ханту – врачи категорически отказались брать кровь у немолодых уже Гая и Фитцхью.
Джо Энн находилась в состоянии глубокого шока и держалась с помощью успокоительных лекарств, предоставив Гаю пройти через это испытание одному, если, конечно, не считать Фитца, нервничавшего больше, чем сам Гай, и отца Шварцкопфа, который в течение всей операции, длившейся целых три часа, стоя на коленях, просил Бога направлять руки хирурга.
Наконец Джим Хартли вышел из дома.
– Он не… – только и сумел выговорить Гай.
– Нет, – сказал доктор печально. – Если ему повезет, он выживет. Но у меня есть для тебя и плохие новости. В Фэроуксе больше не будет Фолксов, старина, после того как ты и твой сын предстанут перед Богом…
– Но ведь ты сказал… – начал Гай.
– …что он не умрет. Если не будет послеоперационого шока, если он затем избежит пневмонии, то доживет до старости. Но станет инвалидом. О женитьбе не может быть и речи. У тебя есть знакомые в Аризоне или Калифорнии, Гай?
– Нет, – сказал Гай. – А что?
– Его правое легкое изорвано в лохмотья. Я бы его удалил полностью, если бы у меня хватило на это духу. Левое тоже немного задето. В течение нескольких ближайших месяцев, даже лет, первая же сильная простуда может иметь для него роковой исход. Климат Миссисипи слишком сырой, а ему надо жить в сухом климате. Солнце и сухой воздух сделают его почти здоровым. Но здесь ему оставаться нельзя, старина…
– У меня есть предложение, – произнес отец Мартин своим глубоким печальным голосом. – Мой друг, преподобный Энрике Баско, преподает в колледже Санта-Клара, в Калифорнии. Я познакомился с ним в Риме. Судя по тому, что он мне рассказывал, климат там идеальный. Хант – юноша выдающихся способностей и прекрасно образован. Они будут счастливы иметь такого преподавателя. Если хотите, мистер Фолкс, я безотлагательно напишу отцу Баско… Как скоро Хант сможет совершить путешествие, доктор?
– Не знаю, – ответил Джим Хартли, – но я бы посоветовал не оставлять его здесь до осени, даже если бы его пришлось нести на носилках. Что ты на это скажешь, Гай?
– Почему, черт возьми, ты думаешь, что мне нужно задавать подобные вопросы?
Гай сразу понял, что надо делать, когда в конце декабря они получили первое письмо от Ханта. Это было чудесное письмо: Хант сообщал, что его здоровье улучшилось, писал о радости, которую доставляет ему работа, о том, что ему очень нравится Калифорния и его новая жизнь. Письмо было полно покоя и умиротворения. В то же утро в Фэроукс пришла Трилби и со слезами на глазах просила разрешения на помолвку с Натаном Джеймсом.
– О, дядя Гай! – рыдала она. – Мне так стыдно! Это вовсе не значит, что мне теперь безразличен Хант, вовсе нет. Но я… я…
– Но ты молода и имеешь право на собственную жизнь, – сказал Гай, целуя ее. – Да и не мне разрешать или запрещать тебе что-либо. Нат – славный мальчик. Благословляю вас обоих!
И как только она ушла, он кликнул слуг и приказал паковать вещи – свои, Джо Энн и Джуди. Потом велел одному из негров бежать в Мэллори-хилл с запиской: он просил Фитцхью и Уилла Джеймса приглядеть за Фэроуксом, пока они не вернутся.
Когда Джо Энн и Джуди спустились вниз, недоумевая, что все-таки происходит, Гай решительно объявил:
– Мы едем за границу. Думаю, нам надо на время сменить обстановку. У Ханта все в порядке. Вот письмо от него, прочтите. Надо написать ответ до нашего отъезда.
Джо Энн пыталась было возражать, но, увидев выражение его лица, поняла, что все протесты сейчас бесполезны.
– Хорошо, Гай, – сказала она. – Думаю, путешествие развлечет меня немного…
Прогуливаясь верхом с Лансом Фолксом в Хантеркресте в ясный апрельский день 1885 года, Джуди слышала, как поют в ее сердце голоса радости.
– Расскажи о Фэроуксе, Джуди, – попросил Ланс. – Правда, что ты ездишь на лошадях голубовато-серой масти, а когда идешь гулять, тебя сопровождают мастиффы величиной с шотландских пони?
– Да, – ответила Джуди. – А что, Ланс?
– Это похоже на сказку. Я сгораю от нетерпения стать частью этой жизни. Отец согласен, ты ведь знаешь. Его нетрудно было упросить. Я ему ужасно надоел…
У Джуди, восседавшей на гнедом жеребце, глаза светились любовью и озорством.
– Меня интересует только одно, Ланс, – сказала она с притворной серьезностью. – Ты что же, женишься на мне из-за Фэроукса?
– Конечно, из-за Фэроукса, – поддразнил он ее. – Такими девчонками, как ты, хоть пруд пруди. Не знаю, стоит ли даже Фэроукс этого…
– Еще как стоит! – сказала она серьезно, словно не замечая насмешки. – Погоди немного, сам увидишь. И теперь в Фэроуксе будут жить Фолксы долгие-долгие годы…
Она не знала, да и не могла знать, что Ланс окажется первым подлинным Фолксом, ступавшим когда-либо на землю Фэроукса, а вся история ее семьи – долгая и великолепная ложь. И так ли уж это важно? Если вера сильна, даже ложь становится правдой…
Она подняла свою темноволосую голову и рассмеялась звонко, как колокольчик.
– Послушай, Джуди, – удивился Ланс, – что с тобой творится?
– Мы ведем себя безобразно, милый, – сказала она сквозь смех. – Все романы, прочитанные мной, полны историями юных влюбленных, которых разлучают и заставляют вступать в брак против их воли. У нас – наоборот. Папа проявляет чудеса изобретательности, пытаясь во что бы то ни стало свести нас, чтобы знать наверняка: Фолксы в Фэроуксе не переведутся… Так что нам делать?
– У твоего отца, – сказал Ланс, – бывают очень неплохие идеи. Думаю, нам стоит поддержать его.
Джуди натянула вожжи, так что ее жеребец вплотную приблизился к лошади Ланса.
– Тогда, любовь моя, тебе неплохо бы для начала поддержать его дочь, – сказала она.
Моя дорогая Ивонна (фр.). Здесь и далее примеч. пер.
В 1773 г. американские колонисты Бостона отказались покупать чай, который английский парламент обложил налогом. Бостонцы напали на корабль и выбросили груз чая в море. «Бостонское чаепитие» предшествовало войне за независимость 1775 – 1783 гг.
Партия вигов возникла в Британии в конце XVII в. Явилась предтечей либеральной партии.
