— Гребите! — крикнул он, и, оглянувшись, увидел, как барка с главным плакальщиком выскальзывает из-под моста. За поворотом виднелись церкви Стрэнда — ни один потерпевший крушение моряк не испытывал такой радости, видя парус.
— Воды почти до банок, сэр, — сказал Хоррокс.
— Вычерпывайте, черт вас раздери!
Сомерсет-хауз, еще один поворот — тут мель — и ступени Уайтхолла. Хорнблауэр помнил приказы, которые сам и составил после обсуждения с мистером Паллендером. Погребальная барка должна была дойти до Сюррея, чтоб пять следующих подошли к ступеням и выгрузили своих пассажиров. Те должны были выстроиться, и лишь после того погребальная барка подошла бы к пристани и выгрузили гроб. Но не с водой по самые банки! Не на барке, которая вот-вот затонет прямо под ногами! Хорнблауэр обернулся. Смайли стоял на корме второй барки, склонив голову, как и было ему предписано. Но, к счастью, рулевой заметил и привлек внимание Смайли. Хорнблауэр жестами приказал остановиться. Ему пришлось повторить свой жест, лишь после этого Смайли понял и кивнул. Хорнблауэр повернул румпель влево и барка неохотно двинулась к берегу. Надо ее развернуть — нет, при таком ветре и почти полном стоянии прилива лучше подойти к пристани носом против течения реки. Хорнблауэр выровнял руль, оценивая расстояние, и барка подошла к ступеням.
— Суши весла!
Слава Богу, они у причала! Вот и герольд в плаще и при регалиях, рядом с ним флотский офицер, начальник эскорта.
— Сэр! — запротестовал герольд так страстно, как только дозволял ему печальный вид. — Вы нарушили приказ. Вы…
— Заткнитесь! — заорал Хорнблауэр, потом флотскому офицеру: — Быстро сносите гроб на берег.
Гроб снесли настолько быстро, насколько позволяла торжественность обстановки. Хорнблауэр встал рядом с ним, склонив голову, шпагу держа эфесом вверх. Он облегченно вздохнул, увидев из-под опущенных бровей, как барка, освободившись от груза, заметно приподнялась над водой. Не поднимая головы, он быстро выговорил:
— Мистер Хоррокс! Отведите барку вон к тому причалу. Быстро! Найдите брезент, заделайте течь снаружи. Вычерпайте воду. Ну, давайте.
Барка отошла от ступеней. Хоррокс не преувеличивал, говоря, что вода дошла до банок. Смайли, не дожидаясь приказа, подвел к ступеням барку главного плакальщика, и Хорнблауэр, не забывая ступать медленно, отошел с дороги. Один за другим высаживались сэр Питер Паркер с Блэквудом, Корнваллис, Сент-Винсент. Сент-Винсент, на раздутых подагрой ногах, ссутуленный, со склоненной головой, еле дождался, пока выйдет на ступени, и сразу начал браниться, почти не разжимая губ.
— Какого дьявола, Хорнблауэр? — прошипел он. — Вы что, собственных приказов не читали?
Хорнблауэр прошел с ним несколько шагов — ступая медленно и печально.
— Мы получили пробоину, сэр, простите, милорд, — сказал он, тоже почти не разжимая губ. — Мы чуть не затонули. Надо было торопиться.
— Ха! — сказал Сент-Винсент. — Ладно, очень хорошо. Напишите рапорт.
— Спасибо, милорд, — ответил Хорнблауэр.
Он остановился и стоял, склонив голову, с перевернутой шпагой, пока другие плакальщики проходили мимо него. Церемония шла не вполне по намеченному, но она шла. Хорнблауэр пытался стоять, как статуя, хотя ни одной статуе еще не приходилось стоять в мокрых до нитки штанах. Он едва не вздрогнул, вспомнив про Марию. Если б он только знал! И снова чуть не вздрогнул. Часы! Они все еще висели на гробе, который уже поставили на катафалк. Ладно, сейчас никак до них не добраться. И никак не узнать про Марию. В мокрых штанах стоять ему было холодно.
V
Часовой у входа в Адмиралтейство был смущен, но непреклонен.
— Простите, сэр, но приказано никого не пущать, будь он хошь адмирал, сэр.
— Где дежурный унтер-офицер? — спросил Хорнблауэр. Унтер-офицер по крайней мере согласился выслушать.
— У нас приказ, сэр, — тем не менее сказал он. — Никак не могу, поймите меня, сэр.
Ни один флотский унтер-офицер не откажет по своей воле капитану, пусть и с менее чем трехлетним стажем.
Хорнблауэр узнал лейтенанта, проходившего невдалеке.
— Брейсгедл! — окликнул он.
Брейсгедл тоже когда-то был мичманом на «Неустанном», и они с Хорнблауэром пережили вместе немало отчаянных приключений. Теперь он носил лейтенантский мундир с аксельбантами, означавшими его принадлежность к штабу.
— Здравствуйте, сэр, — сказал он, подходя. Они обменялись рукопожатиями и оглядели друг друга, как люди, встретившиеся после долгих лет, проведенных на войне. Хорнблауэр рассказал про часы и спросил разрешения сходить за ними. Брейсгедл сочувственно присвистнул.
— Плохо дело, — сказал он. — Если б не старик Джерви, я бы рискнул. Но это его личный приказ. У меня нет ни малейшего желания до конца своих дней просить милостыню на паперти.
Под «Джерви» Брейсгедл разумел адмирала лорда Сент-Винсента — тот недавно снова стал первым лордом Адмиралтейства. Когда-то он был сэром Джоном Джервисом, чья строгость наводила ужас на весь флот.
— Вы его флаг-адъютант? — спросил Хорнблауэр.
— Именно, — ответил Брейсгедл. — Бывают должности и полегче. Ялично предпочел бы командовать пороховой баржей в аду. Впрочем, это от меня не уйдет. Когда я отслужу срок своего рабства у Джервиса, мне предложат именно эту должность.
— Значит, я должен распрощаться со своими часами, — сказал Хорнблауэр.
— Даже не поцеловавшись с ними на прощанье, — подхватил Брейсгедл. — Зато в будущие годы, посещая склеп в соборе св. Павла, вы сможете взирать на могилу героя с удовлетворением, зная, что часы ваши покоятся вместе с ним.
Это окончательно вывело Хорнблауэра из себя.
— Ваш юмор часто неуместен, мистер Брейсгедл, — сказал он. — Вы, по-видимому, забыли, что между нами существует разница в чине, обязывающая вас, как младшего по званию, к большей почтительности.
Не успел Хорнблауэр договорить, как уже пожалел о сказанном. Он любил Брейсгедла, их по-прежнему связывали воспоминания о пережитых опасностях и о том, как весело балагурили они мичманами. Да, по счастливой случайности он обогнал Брейсгедла по службе. Тем более некрасиво пользоваться этим, чтобы обидеть старого друга — а он несомненно его обидел — единственно, чтобы сорвать на ком-нибудь свою злость.
Брейсгедл вытянулся во фрунт.
— Прошу прощения, сэр, — сказалон. — Я забылся. Надеюсь, вы не сочтете это за обиду, сэр.
Оба офицера некоторое время смотрели друг на друга, потом Брейсгедл встал посвободнее.
— Я еще не сказал, как я сожалею о ваших часах, сэр, — сказал он. — Я искренно вам сочувствую. Честное слово, сэр.
Хорнблауэр хотел было произнести что-нибудь примиряющее, когда за спиной Брейсгедла выросла еще одна фигура — массивная, нескладная, в парадном мундире с золотым шитьем. Из-под густых белых бровей адмирал Сент-Винсент смотрел на двух офицеров. Хорнблауэр козырнул, и Брейсгедл догадался, что начальник — у него за спиной.
— О чем сожалеет этот молодой человек, а, Хорнблауэр? — спросил Сент-Винсент.
Хорнблауэр вкратце объяснил, почти не спотыкаясь в этот раз на слове «милорд».
— Я рад, что мистер Брейсгедл исполняет мой приказ, — сказал Сент-Винсент. — Не то сюда мигом набились бы зеваки. Но вам, капитан Хорнблауэр, я даю персональное разрешение войти.
— Спасибо, милорд. Премного благодарен.
Сент-Винсент заковылял было прочь, но остановился и осмотрел на Хорнблауэра пристальнее, чем прежде. — Вас представляли Его Величеству, молодой Хорнблауэр?
— Нет, сэр… милорд.
— А следовало бы. Каждый офицер должен засвидетельствовать почтение своему королю. Я сам вас представлю.
Хорнблауэр подумал о жене, о новорожденном, о корабле Детфорде. Подумал про мокрый мундир, который придется отутюжить до неимоверной гладкости, прежде чем в нем можно будет показаться при дворе. Подумал о богатых, знатных и могущественных завсегдатаях королевских приемов, и понял, что окажется там не к месту, будет все время сознавать это и потому мучиться. Можно найти предлог и отказаться. Но… но это новое приключение. Препятствия, о которых он только что думал, бросали ему вызов, уклониться от которого не позволяло самолюбие.
