Мы ждали Кольку, но он к Петропавловке не пошел, а от Троицкого моста сразу же погреб к Зимней канавке. Не хотел встречаться с нами. Боялся насмешек.
Гонку мы выиграли и торжествовали.
С тех пор наши отношения с Колькой совсем прервались. Видимо, он охладел к лодке, и бедная «Ласточка» неделями стояла на цепи у спуска, покрываясь слоем пыли и грязи. Проходящие мальчишки иногда бросали в нее камни и бумажки, но хозяин не обращал на это внимания.
У Булочника было новое увлечение — блестящий велосипед «Дукс», на котором он гонялся по Дворцовой площади, франтовски прихватив брюки никелированными зажимами. Но нас это не трогало. Мы думали только о нашей лодке, о плаваниях.
Однажды, проходя по Миллионной, я обратил внимание на то, что двери Колькиной булочной заколочены досками. «Переехали, наверное», — безразлично подумал я, но вскоре нам стало известно, почему закрылась булочная.
Ромка слышал, как дворник из Колькиного дома с удовлетворением рассказывал кому-то: «Закрыли за жульничество. Доходы все время уменьшали, налогов не платили полностью. Обманывали государство. Ну, за все и взыскали. Вещи описали. Теперь уезжают куда-то совсем. В другой город…»
Так исчез с Мойки и из нашей жизни Колька Булочник.
Мы с Ромкой задумали большой поход. Нева между Дворцовым и Троицким мостами казалась нам уже тесной. Хотелось пройти по незнакомым местам и выйти на взморье. Конечно, мы понимали, что в море на нашей «Волне» ходить нельзя, но увидеть море, дойти до него мы считали возможным.
Решили идти до Стрелки на веслах по течению, там сделать привал, а затем выгрести к взморью. Домой возвращаться под парусами, если позволит ветер. Выходить в рейс рано утром, с восходом солнца. Взять с собой продовольствие на целый день, удочки и старый путеводитель по Ленинграду. Он должен служить нам картой и лоцией.
Подготовка к рейсу заняла целый день. Осмотрели все наше лодочное хозяйство. Заменили один перетершийся шкот. Достали две пустые консервные банки для откачки воды. Ромка притащил пробковый шар. Когда-то он поймал его в Мойке. Это наше «спасательное средство». Взяли еще запасные колышки-уключины, немножко пакли, маленький финский нож, багор, спички и бамбуковую удочку. Мало ли что может случиться в рейсе! Под «продовольственный склад» использовали старый ранец без ремней, с облезлым телячьим верхом. Главными продуктами были хлеб и вареная картошка.
Я сказал маме, что мы собираемся в дальний поход на Стрелку и чтобы она не волновалась. Мама осталась недовольна этим сообщением. Она вообще относилась к «Волне» недоверчиво и всегда беспокоилась, когда мы выезжали на Неву, а тут так далеко!
Но все же после моего разговора с ней наши продовольственные запасы пополнились несколькими кусочками сахара. Ромка добавил еще немного сала и белую булку.
«Волна» была готова к выходу в рейс. Ни Женьку, ни Леньку родители с нами не отпустили.
Мы выехали рано утром. День обещал стать хорошим. Солнце только что поднялось, и Нева была розово-золотая. Шпиль Петропавловской крепости горел в прозрачном воздухе. Я сидел за рулем и поеживался от утренней свежести. «Волна» легко шла против течения. Мимо нас проходили буксиры с тяжелыми баржами, низенькие пассажирские пароходики, иногда пробегали моторные лодки. Река жила своей обычной жизнью.
Я держал «Волну» ближе к берегу. Там течение не такое быстрое и грести было легче. Пройдя Троицкий мост, мы повернули налево и вскоре вошли в Малую Невку. Я сменил Ромку на веслах, а он сел за руль. Теперь мы шли по течению, и ход наш увеличивался. Ветра не было. Солнце поднималось, и скоро стало так тепло, что нам пришлось снять рубашки. Вероятно, на нашей «Волне» мы напоминали индейцев на пироге. Путеводитель лежал открытым у Ромки на коленях. По обоим берегам реки тянулись дома, стояли узкие плоты и мелкие баржи, но скоро все изменилось. По левому берегу пошли сады, парки, озелененные улицы.
Наше внимание привлекла большая толпа любопытных, стоявшая на правом берегу.
Поверх голов поднималась какая-то странная большая металлическая рука, оканчивавшаяся зубчатым ковшом. Рука поворачивалась, высыпала из ковша землю и, издав резкий, неприятный скрежет, падала. Мы не могли пропустить такое интересное зрелище и причалили. Пробравшись через толпу, мы увидели машину. На гусеницах была установлена рубка, как на катере. В ней сидел человек и при помощи рычагов управлял этой огромной стальной рукой, то бросая ее на землю, куда врезался зубчатый ковш, то поднимая и опрокидывая. Дальше мы увидели много каменщиков, суетившихся в огромном котловане и укладывавших кирпичные фундаменты. На деревянном столбе, врытом в землю, была прибита фанера с надписью: «Строительство № 3. Дом пионеров».
— Видал-миндал? — сказал Ромка, когда мы тронулись дальше. — С такими штуками быстро домов настроят. Плавательный бассейн в два счета можно вырыть. Где хочешь.
Это был экскаватор, увиденный нами впервые в жизни. Техника вступала в наш город.
«Волна» пошла дальше. Стали появляться спортивные гребные суда. Такие я видел только на картинках. На совсем узенькой и очень длинной лакированной сигаре на колесной тележке сидел человек. При каждом гребке тележка передвигалась по рельсам, проложенным по днищу этой странной лодки. Уключины были вынесены на кронштейнах далеко за борт. Казалось, что человек сидит прямо в воде, — так низки были борта у его лодки. Скорость была, наверное, не меньше, чем у моторного катера! Мы попытались следовать за ней, но спортсмен сделал два гребка и скрылся под мостом.
— Это гоночная, — объяснил мне Ромка, — называется одиночка-клинкер или как-то в этом роде. Есть и большие — на восемь человек.
— И все так на колясочках и ездят?
— Конечно. Ты знаешь, как такая колясочка облегчает греблю!
Мы медленно плыли вниз по течению…
Вдруг Ромка закричал:
— А ну нажми! Греби сильнее!
Я заработал веслами и удивленно посмотрел на Ромку. Он был чем-то взволнован.
— Ты погляди налево, — сказал он.
Я обернулся. С левого берега прямо на нас шла большая тяжелая шлюпка.
— Как ты думаешь, чего им надо? — обеспокоенно спросил Ромка. — Ведь прямо на нас прут. — И он изменил курс.
Шлюпка была настроена явно враждебно и тоже изменила курс. Я греб изо всех сил. Было видно, что столкновения не избежать.
— Стой! Табань правым! — скомандовал Ромка.
«Волна» резко повернула и остановилась.
— Табань! — скомандовал и рулевой на приблизившейся шлюпке. Теперь мы качались в двух метрах друг от друга. Во вражеской шлюпке, у которой на носу было написано «Еж», сидело трое мальчишек нашего возраста.
