— Так ты пойдешь на гонку? — спросил Ромка.
— Пойду, пойду! — Я так обрадовался их приходу, что даже забыл о ссоре. — Залезайте скорее! Ну что сказал Булочник? Согласен?
Ребята влезли в комнату.
— Ой, Гошка, слушай, что было, — начал рассказывать Ромка. — Пришли мы в булочную. Подождали, когда все покупатели выйдут. Колька смотрит на нас и с такой подковыркой говорит: «Чего прикажете, ситничку с изюмом или изюму с ситничком?» — «Сам ешь свой ситничек. Мы по другому делу. Вот так-то и так-то, гоняться с нами будешь?» — говорю я. А он как загогочет: «Это с вашим-то корытом? Пожалуйста, в любое время и еще кончик с собой прихвачу: вас на буксир взять! Парус-то из двух полотенец, наверное, сшили?» — «Ладно, говорю, не твое дело, из чего у нас парус. А вот если согласен, то завтра в десять часов утра от Зимней канавки к Троицкому мосту, у среднего быка поворот и оттуда к Петропавловке. Согласен?» А он с таким фасоном говорит: «В любое время. Только с вами мараться неохота». Он уверен, что обгонит, не зная, что у нас хороший парус, — закончил свой рассказ Ромка.
— Задавала, каких свет не видел! — возмущенно сказал Женька. — Не опозориться бы нам, ребята. У него парус больше нашего. Обязательно обогнать его надо. А то ведь он потом проходу не даст.
— Не опозоримся, не бойся, — весело уверил его я. — Он же в парусах ничего не понимает.
— Ну, так завтра в десять часов. Смотрите не опаздывайте. Мы заранее все подготовим и проверим, — командирским тоном сказал Ромка.
Но это меня уже не обидело. Мы распрощались. Тяжесть свалилась с меня. Как хорошо, что кончилась эта глупая ссора, причиной которой был я!
7
Утром мы вывели нашу «Волну» к Неве. Дул свежий ветер по направлению от Зимней канавки к Каменноостровскому проспекту. Это нас устраивало. Кольки еще не было. До начала гонок оставался час. Экипаж «Волны» собрался полностью. Ленька, не принимавший непосредственного участия в гонках, должен был наблюдать с берега и находиться у старта. Мы поставили мачту, натянули ванты и сидели в ожидании прибытия «Ласточки». Ромка заметно волновался и часто заглядывал в книжку «Вооружение парусной шлюпки и управление ею». Затем он закрывал глаза и шептал слова команд. Когда время подошло к десяти часам, его волнение передалось и нам. Разговаривать не хотелось. Обо всем уже переговорили. Только Женька все время ходил к Зимней канавке смотреть, не показался ли Колька. Было уже больше десяти, а Колька все не ехал.
Вдруг Женька закричал: «Гребет!» — и бросился к нам. Мы не тронулись с места. Надо было встретить противника с достоинством. Через несколько минут Колька выехал из-под мостика и пришвартовался к «Волне». С ним был его неизменный приятель с Миллионной улицы.
— Здорово! — приветствовал нас Колька. — Ну что издавайте начинать. Я вон и кончик уже для вас приберег. — И он показал на кусок веревки, валявшийся в лодке.
— Ладно, посмотрим. Давайте начинать. Вот от того спуска будем считать старт. Ленька махнет, когда паруса ставить, — сказал Ромка.
Мы выгребли к старту и остановились в ожидании «Ласточки». Колька ставил мачту. Через несколько минут и он был у старта. Теперь наши глаза следили за Ленькой. Вот он влез на каменную скамью и взмахнул рукой.
— Паруса ставить! — закричал Ромка. Мы потянули за фалы. Стаксель встал правильно, а грота-фал заело в блоке, и парус дошел только до половины мачты. Он беспомощно полоскал, накрывая наши головы парусиной. Я дергал за фал, но безуспешно.
— Скорее, скорее! — торопил меня Ромка.
Тогда, забыв об опасности, я поднялся в лодке. От этого мы чуть было не перевернулись. «Волна» зачерпнула воду, но Женька перебросил свое тело на другой борт, и лодка выровнялась. Я видел, как на «Ласточке» развернулся ее большой парус и она вырвалась вперед.
— Эх, опоздали! — вскрикнул Женька.
— Да скорее же, Гошка! — кричал Ромка.
Наконец мне удалось раздернуть фал, и грот встал на место.
— Шкоты трави! — скомандовал Ромка.
«Волна» забрала ветер и понеслась вслед за «Ласточкой». Но мы уже потеряли несколько минут. На фордевинд «Ласточку» догнать было трудно, и она уходила от нас. На ее корме за рулем сидел Колька, оборачивался и кричал, потрясая веревочным концом:
— Берите конец, пока не поздно! А то уйду. Просить будете, не дам. Гонщики!..
— Стаксель на левый борт! — заорал Ромка.
Женька перенес стаксель и поставил его бабочкой, подпирая угол багром. Ход увеличился. Теперь расстояние между «Волной» и «Ласточкой» не менялось, но нагнать мы ее не могли. «Ласточка» уже подходила к Троицкому мосту. Мы видели, как Колька приготовился к повороту и стал подбирать парус. Поворот! «Ласточка» закачалась и не повернула. Колька что-то закричал и бешено заработал кормовым веслом. Мы были почти рядом.
— Шкоты выбирай! — не утерпев, крикнул я и потянул за шкот. Женька сделал то же. Ромка навалился на весло и повернул. Ветер уже дул в борт и свистел в ушах. «Волна» накренилась и, шлепая своим приподнятым носом, пронеслась мимо «Ласточки». Вода попадала в лодку, и я откачивал ее. Иногда «Волна» черпала бортом. Страха я не ощущал. Все внимание было сосредоточено на «Ласточке».
— Ура! Держи конец, задавала! — закричал Женька, махая концом свободного шкота.
Колька с трудом повернул, но хода у него почти не было. Его дрейфовало — сносило ветром — к Троицкому мосту. Вот о чем говорил Федотыч! Вот оно, преимущество! Мы могли ходить в галфвинд!
А «Волна», как настоящая яхта, лежа на борту и пеня воду, неслась к Петропавловке. Ромка пригнулся за рулем. Нас, конечно, тоже дрейфовало, но значительно меньше, чем «Ласточку». Та шла боком, несмотря на все Колькины усилия, и прижималась все ближе и ближе к мосту.
— Гошка, смотри, она сейчас на быках будет, — показал Ромка на «Ласточку».
И верно, через несколько минут мы увидели, как Кольку нанесло на опору моста. Он спустил парус, а его товарищ сел на весла. Не рассчитал ветра Булочник, слишком близко подошел к мосту! Довольно задаваться!
Дойдя до пляжа, мы убрали парус и стали ждать Кольку. Вскоре к нам прибежал запыхавшийся Ленька.
— Молодцы! Вот молодцы! Я все видел. Видел, как вы Кольку обжали. Здорово! — кричал он.
Ромка был счастлив. Его хохолок стоял, как гребень у боевого петуха. Он улыбался:
— Не подкачали, Гошка! Ты видел, как он на нас посмотрел, когда Женька ему конец показывал? Съесть готов был!
Мы ждали Кольку, но он к Петропавловке не пошел, а от Троицкого моста сразу же погреб к Зимней канавке. Не хотел встречаться с нами. Боялся насмешек.
