Рафаэль Сабатини - Меч Ислама. Псы Господни. Черный лебедь (сборник)

Негодовал не только он один. Майор, затрясшись от возмущения, отважился высказать свое слово:

– Это предложение достойно пирата! Да, клянусь честью! Так мог сказать только пират! Господин де Берни грудью стоит за своих бывших дружков – это ж ясно как божий день.

После его злобного замечания воцарилась глубокая тишина. Сэр Генри Морган медленно поднял глаза на дерзкого выскочку и, приняв надменный вид, посмотрел ему прямо в лицо:

– А кого, черт бы вас побрал, интересует ваше мнение?

Майор встал вне себя от гнева: как смел этот невежа говорить с ним в подобном тоне!

– Похоже, сударь, вы забыли – я имею полномочия короля и…

– Подите вы к дьяволу с вашими полномочиями, сударь! – прогремел Морган. – Это дело вас совершенно не касается.

– Еще раз говорю вам, сударь, я имею полномочия короля.

– Я питаю безмерное уважение к его величеству, черт возьми! Сядьте, любезнейший. Вы нам мешаете. Да садитесь же!

– Нет, вы выслушайте меня, сударь, – не унимался майор, ничуть не испугавшись хмурого взгляда сэра Генри. – Я вправе заставить вас слушать меня. Да, это мое право. Как офицер британской короны, я считаю своим долгом отвергнуть – категорически отвергнуть – предложение, которое наносит оскорбление его королевскому величеству.

Бросив на него недобрый взгляд, сэр Генри дрожащими от смеха губами, которые не могли скрыть даже его усы, бесстрастным, угрожающим голосом проговорил:

– Вы закончили, сударь?

– Я еще и не начинал, – ответил майор и, прокашлявшись, собрался продолжить.

– Это всего лишь вступление, – вставил де Берни.

Тут Морган со всего размаху грохнул кулаком по столу.

– Должен вам напомнить, майор, вы младше меня по чину, которым так кичитесь, а значит, будьте любезны подчиняться мне! Я не имею привычки напоминать моим людям, что здесь командую я. И вы будете говорить тогда, когда вас попросят.

– Вы забываете, сударь… – попробовал возразить майор.

– Я ничего не забываю! – проревел сэр Генри и прибавил: – Я же сказал вам, сударь, сядьте. И оставьте, к чертям, вашу фанаберию, а не то велю заковать вас в кандалы! Садитесь!

Выпучив глаза, майор принял было вызывающий вид, однако повелительный взгляд адмирала живо поставил его на место, и он стоял и только мигал глазами. Потом, презрительно пожав плечами, он отставил стул от стола и сел, положив ногу на ногу.

Сэр Генри обратился к де Берни:

– Итак, Шарль?

– Капитан Олдридж полагает, что негоже даровать свободу команде «Черного лебедя». Однако, на мой взгляд, в этом нет ничего страшного. Они крепко сели на мель: у них нет ни корабля, ни пушек, ни капитана – положеньице не позавидуешь. Если им когда и удастся выбраться отсюда, маловероятно, что они снова возьмутся за старое. Слишком хороший урок они получили.

– Клянусь честью, я такого же мнения, – сказал Морган, искоса взглянув на майора. – Хотя майор Суша наверняка думает иначе.

Майор раздраженно снял ногу с колена и, подавшись вперед, проговорил:

– Я уже говорил вам, сударь, меня зовут Сэндз.

– Да ну? – усмехнулся Морган. – Суша или песок – разве это не одно и то же? – Он поднялся. – Пошли, Олдридж. За работу. Последуем совету Шарля. В конце концов, это самое верное.

Олдридж встал и пошел следом за адмиралом. Однако, перед тем как уйти, адмирал повернулся к мисс Присцилле и сказал:

– Сейчас пришлю слугу, он приготовит вам каюту, а также вам, Шарль, и вам, майор.

Майор и де Берни поднялись одновременно. Майор холодно кивнул. Но де Берни хотел еще что-то сказать:

– Если позволите, Морган, я пойду на Ямайку на другом корабле. Может, мне самому заняться «Кентавром»?

Морган удивленно посмотрел на него, потом обвел взглядом остальных. У майора непроизвольно вырвался вздох облегчения, мисс Присцилла подняла глаза, исполненные недоумения и печали. Сэр Генри сжал губы, погладил длинные усы и призадумался.

– Какого дьявола!.. – начал он, потом пожал плечами и сказал: – Впрочем, как знаешь, Шарль, как знаешь! Пойдем, Олдридж.

Тяжело ступая, он вышел из кают-компании в сопровождении сухощавого капитана, оставив де Берни наедине с его спутниками. Мисс Присцилла тоже встала. Она была на редкость спокойна и чересчур бледна.

– Барт, – промолвила она, – поднимитесь на палубу и побудьте там немного, окажите любезность!

Майор устремился к ней и подал руку.

– Дорогая! – воскликнул он.

Девушка покачала головой:

– Нет-нет, я хотела сказать, чтобы вы оставили меня. Мне нужно переговорить с господином де Берни.

Лицо майора вытянулось.

– Вы хотите с ним говорить? Но о чем? С какой стати?

– Это касается только меня, Барт. Или вы полагаете, нам нечего сказать друг другу после всего, что произошло? Думаю, вам тоже есть что ему сказать. Я считаю, что мы в долгу перед ним. А вы?

Майор смутился. Его терзали противоречивые чувства.

– Конечно, я многим обязан господину де Берни… Это вполне естественно. Клянусь честью – вполне естественно! Признаться, я ошибался в нем. По крайней мере, в некотором смысле. И…

– Ради бога, ни слова больше! – остановил его де Берни. – Этим вы только все испортите.

– Вы скажете все потом, если хотите, – прибавила мисс Присцилла, – а покуда, прошу вас, Барт, оставьте нас.

– Но… – Терзаемый подозрениями, майор колебался. – Но неужели мне нельзя слышать то, о чем вы хотите говорить с господином де Берни? Неужто я не вправе присутствовать? Это даже вполне естественно, дорогая Присцилла, если я останусь и объясню…

– Барт, я собираюсь сказать ему то, что вам не следует слышать.

Красное одутловатое лицо майора, только что выражавшее беспокойство, сделалось безразличным.

– Ну разумеется, Присцилла…

– О, прошу вас, уйдите, уйдите! – нетерпеливо проговорила девушка.

Майор воздел руки к небу.

– Чудесно! Если вы настаиваете… Надеюсь, господин де Берни не станет злоупотреблять положением. И будет помнить…

На этот раз его прервал де Берни:

– Сударь, пока что только вы один злоупотребляете терпением дамы.

Несколько успокоенный его словами, но все еще недовольный, майор направился к двери.

– Если что – я рядом, Присцилла.

– Надеюсь, ничего такого не случится, – ответила она.

Когда майор наконец удалился, девушка отошла от стола и, подойдя к резного дерева рундуку, стоявшему под иллюминаторами, облокотилась на него. Лицо у нее было бледное и взволнованное. Она не смотрела на де Берни, а он, чтобы избежать ее взгляда, отвернулся в сторону и стал ждать, когда она заговорит.

Девушка села спиной к солнечному свету, игравшему яркими бликами в водах лагуны. И наконец спокойно подняла на него глаза.

– Шарль, – бесстрастно промолвила она, – скажите откровенно, почему вы хотите вернуться на Ямайку на другом корабле?

– Хорошо, – ответил он. – Чтобы избавить вас от присутствия человека, который за целый месяц вам, должно быть, порядком надоел.

– И это вы называете откровенностью? Вы играете со мной или просто не хотите считаться с моими желаниями?

Ее вопрос озадачил француза. Опустив голову на кружевное жабо, он принялся ходить из угла в угол.

– Майор Сэндз достаточно ясно дал понять, какими должны быть ваши желания, когда речь идет обо мне.

– Майор Сэндз? – сказала она с легким недоумением в голосе. – Но при чем здесь майор Сэндз?

– Он ваше единственное зеркало.

– Понимаю… – проговорила она. Потом наступило молчание, но он даже не попытался его нарушить. – Неужели это имеет для вас какое-то значение? – спросила она наконец.

– Имеет, так как это, наверное, касается вас.

– Это не имеет ко мне ни малейшего отношения.

– Я сказал – наверное… – Он взглянул на нее и печально улыбнулся. – Знайте, Присцилла, майор Сэндз прав, называя меня пиратом.

– Пиратом? Вас?

– Я был им. И это клеймо осталось на мне и посейчас.

– Но я его не вижу. Но даже если б и увидела, то не обратила бы внимания… Вы самый храбрый, самый благородный человек из всех, кого я когда-либо знала.

Лицо де Берни стало серьезным и печальным. Он покачал головой.

– Не мучайте меня, не искушайте! – простонал он.

Она встала и вплотную приблизилась к нему.

– Вы сможете избавиться от мук – если поддадитесь искушению.

– И что потом? – спросил он. – Если мы станем мужем и женой… вы и я… ваш мир…

Она поднесла руку к его губам, не желая слушать продолжения, и промолвила:

– Если мы станем мужем и женой, мой мир станет вашим и тогда, наверное, мы оба будем счастливы…

– Какую страшную и милую ошибку я совершаю! – сказал он и заключил ее в свои объятия.

Бушель – единица объема, равная 36,36 л.