Все трое остались довольны нашей встречей. Гилберт де Ганд даже соизволил посмотреть на меня не очень спесиво.
Четвертым довольным стал рыцарь Гилберт, когда я сказал:
– Мне надо, чтобы кто-то присматривал за моими владениями здесь. Согласишься, если поучишь этот манор?
– Да, – не думая, ответил рыцарь Гилберт и покраснел, как и его тезка недавно, но только от счастья.
Наверное, представил, как приедет к своим старшим братьям и сообщит, что стал землевладельцем. Процедура оммажа заняла несколько минут. Было оговорено, что рыцарь Гилберт обязуется охранять мои четыре манора, расположенные рядом с его, кроме того времени, когда будет находится на службе. Я отдал ему трофейную кобылу, но кур мы к тому времени уже всех съели. Рыцарь Гилберт великодушно простил нас. Он сразу поскакал в мой замок, чтобы забрать свою семью и пожитки, и перебраться на новое место жительства, которое еще надо успеть восстановить до холодов. Самое главное – каменные стены сохранились, а сгоревшие деревянные элементы легко заменить. Леса здесь много, и деньги у рыцаря есть. На службе у меня он накопил немного.
Я договорился с графом Линкольнским, что Гилберт отслужит ему за свой манор в конце лета, когда обустроится. Вильгельм де Румар не возражал, поскольку ему сейчас нужен был я со своим отрядом для набега на Роберта де Бомона, графа Лестерского, который повадился грабить владения своих лепших врагов, графов Линкольнского и Честерского. Мы договорились, что четверо солдат пойдут за одного рыцаря в плане срока вассальной службы. То есть мои двадцать лучников тянули на пятерых рыцарей, плюс я с Умфрой и Джоном – итого восемь «рыцаре-дней». За четыре лена мне полагалось в таком составе отслужить тридцать дней. Потом буду тянуть сорок дней за шесть ленов графу Честерскому.
Это был обычный грабительский налет. Рано утром мы подъезжали к какой-нибудь деревне Роберта де Бомона, графа Лестерского, и целый день обирали ее до нитки. Утром поджигали дома и ехали к следующей. Так продолжалось несколько дней, пока обоз не стал слишком громоздким. После этого вернулись в Линкольншир, чтобы продать трофеи.
На обратном пути нам попались несколько сожженных деревень Вильгельма де Румара. Это была работа наемников Вильгельма Ипрского, графа Кентского. Сотню их нанял Роберт де Бомон. Они сейчас сидели без дела, поэтому быстро согласились. Узнав о нашем прибытии, сразу отступили. У нас отряд побольше, одних только рыцарей два десятка, а всего сотни полторы бойцов.
– Так они скоро все твои маноры сожгут, а потом и до моих доберутся, – высказал я графу Линкольнскому свои мрачные догадки.
– На то она и война, – философски изрек Вильгельм де Румар. – Сегодня мы их, завтра они нас.
– Надо бы их урезонить, – предложил я.
– Они с нами не будут сражаться, – уверенно произнес граф Линкольнский.
– А я с ними буду, – решил я.
– Ну, если хочешь… – произнес граф Вильгельм.
– Вы двигайтесь дальше. Пусть они узнают, что отряд ушел, а мы здесь задержимся на несколько дней, – предложил я.
– За свою долю добычи не беспокойся, получишь сполна, – заверил меня Вильгельм де Румар и пожелал: – Удачи тебе!
Во время остановки на обед мой отряд отделился от обоза и скрылся в лесу. Там мы подождали до ночи. На следующий день вернулись к сожженной деревне и в лесу возле нее соорудили временный лагерь: поставили шалаши, сделали засеки на атакоопасных направлениях. Обоих моих псов привязали в разных концах, чтобы не дурковали, а службу несли. Через эту деревню проходила кратчайшая дорога во владения графа Линкольнского. Люди ленивы. Даже ради собственной безопасности стараются не делать лишнего. Тем более, что не пуганы, до сих пор грабили безнаказанно.
На следующий день по дороге проехали два всадника. Оба в железных шлемах и коротких кольчугах, с большими щитами и не очень длинными копьями. Жеребцы у них были из тех, что считаются чуть лучше кобылы. На таких ездят бедные рыцари и слуги богатых. Скакали уверенно, не боясь нападения. Минуя деревню, посмотрели в сторону сгоревших домов, обменялись парой фраз и весело заржали. Теперь я не сомневался, что это сторонники Роберта де Бомона. Скорее всего, люди графа Кентского. Через несколько часов они проскакали в обратную сторону. Уверен, что несут приятную весть: отряд графа Линкольнского убрался восвояси.
Ночью пошел дождь. Поскольку я запретил днем разводить огонь, сутки прожили без горячего. Мои ребята не роптали. Им пока все было интересно. Особенно тем шести человекам из моих новых валлийских деревень, которые впервые в боевом походе.
Продолжался дождь и днем. Я лежал в сооруженном для меня высоком и широком шалаше, крытом еловыми ветками, слушал, как капли разбиваются о хвою. Спать не хотелось, а заняться нечем. Пришел к выводу, что прогресс – это создание еще большего количества устройств, помогающих убить время.
Отряд появился в конце дня. Девяносто шесть человек. Все на лошадях. Почти у всех кольчуги. Они ехали, накинув на головы капюшоны темно-серых плащей. Строй не соблюдали. Кто командир – не поймешь. Но должен быть. Я слышал, что Вильгельм Ипрский – сторонник строжайшей дисциплины. Правда, понимает ее по-своему. Уверен, что они заночуют где-нибудь неподалеку от цели, чтобы рано утром, когда все крестьяне и скот в деревне, окружить ее и напасть. Что будет дальше, можно судить по обгоревшим скелетам на пожарище неподалеку от нашего лагеря.
На следующий день дождь закончился, и я разрешил развести костры. Отряд наемников сейчас грабит какую-то деревню, им не до нас. На завтрак, обед и ужин поели горячей овсянки с копченым окороком Показалось чуть вкуснее, чем этот же окорок с хлебом, как питались в предыдущие дни.
Обратно наемники передвигались намного медленнее. Опять толпой, ни авангарда, ни арьергарда. Четыре арбы, запряженные парами волов, были нагружены с верхом. За ними гнали двух навьюченных кобыл и стадо из коров, коз, овец, свиней. Живность норовила разбежаться в разные стороны, но всадники ловко сгоняли их в кучу. Не самую бедную деревню грабанули.
Я подождал, когда весь отряд наемников окажется на открытом месте. Мы были метрах в ста от них, слышали, как они подгоняли скот. Кто был командиром – я так и не смог определить, поэтому выбрал ехавшего первым. Это был мужчина лет сорока с очень длинной темной бородой, какие здесь редко встретишь. Подождал, когда он оглянется, и послал болт в нижнюю часть бороды. Наемник вздрогнул от удара. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но вдруг сник и начал заваливаться на бок. Я быстро перезарядил арбалет и послал болт вдогонку другому наемнику, который поскакал вперед, надеясь вырваться из ловушки. Попал, судя по тому, как наездник слишком низко припал в шее лошади, а она стала замедлять бег. Зарядил и в третий раз, но стрелять больше не в кого было. Остальных перебили мои лучники.
