Необходимо узнать, что находится надо мной.
Не медля ни минуты, я схватил нож и приступил к работе. Я лег на спину, подпер себя для верности несколькими рулонами материи и начал резать ножом верхний ящик.
Доска быстро поддалась, и я рванул ее к себе руками. Черт возьми! Неужели мне суждено вечно терпеть неудачи?
Увы, это так! Плотный, грубый холст, а за ним тяжелая холодная масса полотна — вот и все, что я нашел.
Теперь оставался только первый ящик, в котором я обнаружил сукно, и пустой ящик из-под галет. Я еще не знал, что стоит на них, и мог надеяться.
Я вскрыл оба ящика и ничего не добился. Над первым из них было сукно, а над вторым — полотно.
— Неужели я погибну?
Вот и все, что я мог сказать.
Я опять заснул от усталости. Когда я проснулся, я почувствовал себя гораздо лучше, крепче и веселей, хотя ничто вокруг меня не изменилось.
Я стал думать. Было ясно, что мне не удастся проникнуть за ящики с сукном и полотном, но существовали еще два направления — одно к бортам корабля, другое — за бочонок с пресной водой.
Пройти через бочку с водой было почти невозможно. Я выпустил бы всю воду. Я мог бы проделать большую дыру выше уровня воды, влезть в бочку и, сидя в ней, просверлить дыру в противоположной стенке бочки. Я знал, что бочка полна не больше чем наполовину. В последнее время я много выпил из-за жары. Но я боялся, что внезапный шквал может закачать судно до того, что бочка примет почти горизонтальное положение, и драгоценная влага хлынет потоком через дыру. А без воды — без своего лучшего друга — я быстро погибну.
Я подумал и изобрел новое, гораздо более разумное направление для поисков: через бочонок с водкой.
Он стоял рядом с бочкой пресной воды, но его поставили так, что за ним было еще порядочно места. Часть этого бочонка была закрыта бочкой, но остальная часть была свободна и образовала естественную стену моей кабины. Вот эту-то стену я и решил сверлить. Я влезу внутрь бочонка и проделаю вторую дыру в противоположной его стенке. А что, если за ним я найду пищу? Предположение не было основано ни на чем, но я верил в успех.
Однако плотное дубовое дерево, из которого были сделаны клепки бочонка, уступало ножу куда хуже, чем мягкая сосна ящиков. Нож отказывался работать. Правда, здесь уже был надрез, который я сделал в свое время в поисках пресной воды, — и я погрузил в него нож. Я трудился, пока прочный дуб не поддался под нажимом стали; тогда я лег на спину, уперся головой в сукно и начал барабанить каблуками по бочке. Дело было нелегкое, дубовая доска долго сопротивлялась, но под конец уступила.
Еще несколько ударов — и меня с ног до головы окатил мощный поток водки.
Прежде чем я успел вскочить, я уже утопал в струе водки толщиной с мое тело! Кабина наполнилась пахучей жидкостью, и, только прижав голову к верхним балкам трюма, я с трудом избавился от нее; водка забралась мне в рот и в уши, я ослеп и оглох и долго еще кашлял и фыркал.
В этом не было, однако, ничего веселого; я невольно вспомнил о герцоге Кларенсе, который когда-то выбрал себе странный род смерти: он просил, чтоб его утопили в бочке с мальвазией.
Впрочем, наводнение кончилось так же быстро, как началось. Под полом было достаточно места; в несколько секунд водка ушла вниз, растворилась в трюмной воде и осталась болтаться в подполье до конца путешествия. Только платье мое продолжало вонять алкоголем да в воздухе остался резкий винный запах, от которого трудно было дышать.
Я открыл бочонок как раз в ту минуту, когда корабль качнулся на волне; этот толчок накренил бочку и опустошил ее почти до дна.
Отверстие было достаточно велико для того, чтоб я мог пролезть в него. Откашлявшись, я залез внутрь.
Первым делом я постарался нащупать втулку. Каковы бы ни были размеры отверстия, все же оно облегчит мою задачу: самое трудное — сделать первый надрез на цельном дереве. Я очень дорожил своей идеей, избавлявшей меня от лишнего труда. Втулку я нащупал, хотя и не там, где предполагал: она оказалась в довольно удобном месте. Несколькими ударами черенка я вышиб ее прочь и принялся за работу.
После дюжины надрезов силы мои вдруг удивительно возросли. Раньше я чувствовал себя ослабевшим, а теперь я готов был рвать дубовые клепки голыми руками. Настроение было превосходное, как будто это была не серьезная работа, а игра, в которой не заботятся об исходе. Кажется, я насвистывал и, возможно, даже пел. Я ни минуты не думал о смертельной опасности, которая мне угрожала, и мне казалось, что все минувшие страхи были просто сном.
Тут меня охватила внезапная мучительная жажда. Помню, что я барахтался в бочонке, стараясь вылезть наружу, чтобы выпить воды. Кажется, я действительно вылез, но, честное слово, не помню, добрался ли я до воды. Вообще, с этого момента я ничего не помню, потому что неожиданно впал в бессознательное состояние.
Глава XLIX
НОВАЯ ОПАСНОСТЬ
Несколько часов я лежал без памяти. Мне ничего не снилось. Но когда я пришел в себя, мне показалось, что я долго летал по воздуху и потом упал с большой высоты. Это было отвратительное состояние: я страдал от беспричинного страха.
К счастью, это продолжалось недолго. Я пришел в себя и мало-помалу успокоился. Но меня тошнило, и от головной боли раскалывались мозги. Я понимал, что это не морская болезнь, да и качки на море не было. Судно шло довольно плавно.
Неожиданный приступ лихорадки? Или это от духоты? Нет, я уже перенес и то и другое; новое ощущение не было похоже на прежние.
Я ничего не мог придумать. Впрочем, скоро я начал догадываться, в чем дело. Я был пьян.
Я не пил водки, хотя несколько времени назад утопал в ней. Правда, мне в рот попало несколько капель, Но никак не больше чайной ложки. От такого количества нельзя опьянеть. Да я и ненавижу водку! Отчего бы я мог впасть в такое состояние? И, однако, я опьянел. Никогда в жизни я не был пьян, но, по всем признакам, сейчас дело обстояло именно так. Наконец я сообразил: это не от самой водки, а от винных паров, от запаха водки.
Прежде чем влезть в бочонок, я чувствовал уже себя несколько навеселе. Помню, что я чихал от резкого запаха, но, когда я влез в бочонок, я едва не задохнулся от испарений. Потом я сразу почувствовал себя сильным и счастливым.
Потом мне захотелось пить. Хорошо, что я повиновался голосу жажды и вылез из бочонка. Я перестал дышать испарениями спирта. Но я не пил. Если б я вынул втулку из бочки с водой, я, наверно, забыл бы вложить ее обратно, огромное количество воды утекло бы и сейчас вода находилась бы на уровне отверстия. Да и моя суконная чашка была бы мокрая, а я нашел ее совершенно сухой. Да, мне повезло, я вовремя захотел пить. Останься я в бочонке — последствия были бы гибельны. Не знаю, чем бы это кончилось. Я все время оставался бы пьяным, прийти в себя я не мог бы. Возможно, я бы умер в бочонке. Кто знает!
