отлично! Заканчивают ремонт, полгода в доке, переделали его, что мама родная не узнает! Надстройку полностью поменяли, она больше стала. Машину поменяли — больше тысячи лошадок! Не знаю на сколько скорость больше станет, но точно мы теперь от этих кастрюль не отстанет! Бомбомет на реактивный заменили, вокруг пушек бронещиты установили, рубку и машину даже от осколков бронировали. Клюзы тральные убрали, вместо них бомбосбрасыватели теперь. Это теперь не буксир, а настоящий охотник за лодками! Не корабль — картинка! Мне особенно четыре звезды на рубке понравились: за конвои, сбитые самолёты, потопленные подводные лодки и корабли, и ещё одна за снятые мины! И гвардейской знак! Сразу видно — заслуженный корабль! Работяги его чуть ли не облизывают! Ещё неделя и закончат, наверное, а ведь когда его притащили, я думал только на металлолом наш «Шторм» пригоден будет, разбило его знатно.
— Отлично! — то, что восстановили мой бывший китобоец меня откровенно порадовало, жалко мне его было, прямо до слез — только вот вряд ли он больше в бой пойдёт, приказ командующего — беречь «Шторм».
— А зачем тогда его отремонтировали? — удивился Алексеич — да не, херня это какая-то! Мужики все в море рвутся, засиделись на берегу, это я тут по машинам на новеньких помогаю, а они закисли уже, полгода только и делают, что для фотографий позируют! И вот ты теперь вернулся, а вместе мы сила!
— Сколько нас той силы осталось… — грустно вздохнул я — про Кольку слышно чего?
— Пропал без вести. Так и не нашли. Погиб он, чего там, от надстройки только обгоревшие куски остались, не мог он выжить. Сидоренко только по форме опознали, да и мало чего от него осталось. Да, мало нас, но мы в тельняшках, рано нас списывать на покой, мы ещё за мужиков не отомстили!
— Ладно, собери всех наших вечером. Посидим у меня в штабе, помянем ребят, награды обмоем, за встречу выпьем. А я к начальству, сразу с самолёта сюда рванул, надо бы и командиров уважить, а то скажут, мол зазнался Жохов — хлопнул я по плечу «деда».
Командующий Беломорской военной флотилией, хоть и был новый, но знал я его хорошо. Степан Григорьевич Кучеров с начала войны был начальником штаба флотилии и вот с одиннадцатого марта сорок третьего года стал её командующим. Мы встретились как старые друзья.
— Хорошо, что ты Витя вернулся, работы предстоит много — подойдя к висящей на стене карте, по старой штабной привычке Кучеров стал водить по ней карандашом — смотри. С февраля союзники приостановили проводку конвоев, так как потери транспортов, по их мнению, слишком большие. Сейчас ведутся переговоры о их возобновлении. Вашими усилиями немецкий флот в нашем районе серьёзно ослаблен, а вот мы как раз набираем силу, два дивизиона сторожевых кораблей нам союзники передали, один как раз твой. Пока конвоев нет, мы сосредоточили свои силы на проводке транспортов по Северному морскому пути. Тебе этот район хорошо знаком. Там практически нет случаев налёта авиации, но лютуют подводные лодки! Топят транспорты, обстреливают и сжигают наши полярные и метеостанции. Дошло до того, что в Диксоне скопилось уже пятнадцать транспортов, а мы не рискуем их вести дальше, не можем к Диксону привести ледоколы и ледорезы, которые срочно там нужны! Твоей задачей будет встречать и провожать эти караваны в Архангельск и Мурманск. Скажу тебе так, подлодки эти нам как кость в горле! Первой твоей задачей будет как раз эти застрявшие в Диксоне транспорты привести сюда, второй дивизион займётся свободной охотой. Туда будете сопровождать два ледореза. Понятна задача?
— Задача то понятна товарищ адмирал, непонятно почему я? Я не кадровый военный, охотниками никогда не командовал, тем более дивизионом тяжёлых сторожевиков. Весь мой опыт, это траление мин и пару боёв с немцами. Да там только экипажей, штаба и тыловых служб под две тысячи человек. Идти в бой и ответственности я не боюсь, боюсь подвести и потерять транспорты! — честно признался я. Старым дивизионом тральщиков я командовал по наитию, да и гражданские моряки там были, у нас совещания даже больше на производственные походили.
— Молодец что честно признался, я переживал, что тебе геройские звёзды и новые погоны разум затуманят. Честно тебе скажу, я тоже думаю, что это место не твоё, не дорос ты ещё до такой должности, но решал не я, и ты тоже тут не по собственному желанию, а значит надо справится! — вздохнул адмирал — начальник штаба у тебя опытный, командиры кораблей тоже кадровые и опытные, не стесняйся советоваться, но и на шею им сесть не давай! Ставь задачи, их тебе штаб разработает, а потом сращивай за выполнение! Понял?
— Так точно! Только один вопрос, что мне со «Штормом» делать? Вроде и ремонт его вот-вот закончат, а вроде и использовать его нельзя…
— В этих условиях поберечь его не получится. Даже больше того, он обязательно должен выходить в море и сопровождать конвои. Может ты и не знаешь, но твой «Шторм» первая цель для лодок противника! Личный приказ Гитлера, уничтожить тебя и твой бывший тральщик. Гордись, мало кто в личные враги этой собаки попадал. О том что «Шторм» выйдет в море мы специально в газетах напишем! Именно ты его поведёшь! Если у подводных лодок будет выбор кого топить, «Шторм» или транспорт, атаковать они буду именно «Шторм». Вы приманка для лодок и защита караванов. Придётся тебе Витя снова своей жизнью рискнуть… — адмирал выжидательно посмотрел на меня, ожидая реакции.
— Надо так надо, товарищ адмирал. Тем более, что «Шторм» я знаю лучше, чем собственную жену — усмехнулся я, позволив себе немного нарушить субординацию, вот и прояснилось всё. Парадный генерал Витька Жохов просто приманка, ну что же, не жили хорошо и нехрен начинать. «Шторм», так «Шторм» я даже рад, что не поменяю свой китобоец на огромный сторожевик. Хотя как командир дивизиона я на любом сторожевике могу выйти, только вот командир на нём будет свой.
Полгода я на мостике «Шторма» не стоял, соскучился уже. Маленький он конечно, по сравнению с боевыми рубками и мостиками сторожевиков моего дивизиона. Того оборудования, что стоит на новых кораблях и половины нет. Но тем не менее он создает впечатление абсолютно нового корабля, это можно сравнить с тем, как будто на старый компьютер поставили новое программное обеспечение и заменили процессор. Резвее он стал и значительно, при этом присущая всем буксирам манёвренность осталась на месте. Осадка корабля незначительно, но увеличилась, всё же лишнего железа теперь на нём много. Закрытые с трёх сторон противопульной бронёй орудия создают впечатление маленьких башен, рубка бывшего китобойца, переделанная в боевую, теперь закрыта броневыми листами противоосколочных щитов, в которых прорезаны смотровые щели. Сейчас идут ходовые испытания, я тестирую «Шторм» по полной программе. Рядом со мной на мостике стоит Иваныч, который снова старпом гвардейского флагмана.
— Чего там скорость? — «Шторм» идёт полным ходом и с помощью лагов я хочу выяснить предел скорости бывшего тральщика после замены мотора.
— Восемнадцать с половиной узлов, до девятнадцати максимум разгонимся — улыбается Иваныч — хорошо идёт!
— Отлично! Главное, чтобы от остальной колоны не отстал — я доволен, скорость хоть и уступает боевым кораблям, но совсем немного.
— Так они на полной и не ходят, у них средний ход одиннадцать и у нас столько же, только мы легче, они ещё нас догонять будут — смеётся Иваныч — да и попасть в нас будет трудно, с таким-то ходом и манёвренностью!
О том, что «Шторму» выпала сомнительная честь выступить приманкой для подводных лодок я парням честно рассказал, не став скрывать и того, что всем им перейти на новые сторожевики не светит. Мой экипаж воспринял эту новость даже с радостью и как-то с облегчением. Они так же, как и я чисто гражданские люди, хоть и показали себя на войне истинными бойцами. Все верят в то, что наш корабль и я на его мостике, приносим экипажу удачу и непотопляемы как прибрежные скалы. Я бы ему имя на «Феникс» поменял, ведь он столько раз возрождался практически из пепла.
— Ладно. Давай рули, возвращаемся в порт, меня высадишь и готовьтесь, вечером выходим. У меня же в штабе ещё дел невпроворот, вояки наши меня уже рапортами, служебными записками и планами закидали, аж голова гудит. Как мы раньше то без этого жили? — вздыхаю я, возвращаться в штаб
