не хочется, тут, на мостике в открытом море, гораздо легче и проще. Тяжело мне приходится находить общий язык с кадровыми военными. Снобизм и стойкая уверенность, что они лучше нас, гражданских моряков, у них в крови, хотя практически все и не отличились ничем особенным за время войны.
Мой начальник штаба, капитан третьего ранга Шаповалов, смотрит на меня с укоризной. Дел невпроворот, а командир кораблик обкатывает, как будто этим другие заняться не могут. Шаповалов опытный штабист, по картам и сводкам он плавает как рыба в воде, в отличии от моря. Он сразу показал мне, что в штабном деле я вообще ничего не смыслю. Да я и не спорил, бумажки перебирать это не моё, для этого специально обученные люди есть, вон, тот же Шаповалов. Пока он не появился в штабе, всё у нас было хорошо и проблем не было, а с его появлением оказалось, что мы лохи вокзальные, и чуть всё дело не просрали. Уже через час после того как он начал знакомится с делами, меня засыпали неудобными вопросами. Ну вот, например, как ты собака такая (меня он так конечно не называл, но явно подразумевал) учёт топлива ведёшь? Графики чистки котлов где? Почему у тебя плана боевой подготовки нет? Взаимодействие с разведотделом как налажено? Учет личного состава ведётся? У тебя целых тридцать два человека некомплект, а ты и в ус не дуешь! Тысячи вопросов на которые у меня нет ответа! Я выслушал его с каменным выражением лица, а затем ответил так, как мне и советовал адмирал: «Тебя псина сюда и прислали для того, чтобы у командира по таким мелочам голова не болела! А теперь иди работай, Чапай думать будет!». Ну не дословно конечно, но в этом ключе. С тех пор у нас с ним чисто служебные и официальные взаимоотношения.
— Товарищ капитан второго ранга, нужно утвердить план похода, походный ордер и задачи командирам кораблей — передо мной на стол падает пухлая папка с бумагами — все корабли кроме «Шторма» ведут подготовку к выходу. Боеприпасы, мины, провизия, медикаменты, средства спасения, и топливо загружены.
— Хорошо Олег Николаевич, я ознакомлюсь и если не будет замечаний, то подпишу. «Шторм» будет готов к выходу вовремя, не переживайте, там опытный экипаж и выходят в море они не в первый раз — подколку о неготовности «Шторма» к выходу я пропустить не мог. А эти бумажки я сейчас очень внимательно изучу, ишь хмыкает он, на мои слова, что в его писанине я могу найти какие-то недоработки. Смотрит на меня снисходительно, мол чего ты там читать собрался, ставь свою закорючку и не вые… не выпендривайся.
— Почему «Шторм» в ордере в составе конвоируемых судов? — первый вопрос возник у меня сразу, как только я взглянул на бумаги — он корабль охранения, а вы его между транспортами засунули, как он будет атаковать подводные лодки, если понадобится? По бокам по сторожевику, впереди и позади ледорезы?
— Ну что вы товарищ командир, всё продуманно до мелочей. «Шторм» резерв и главная охраняемая ценность в конвое, поэтому он сейчас в ордере пойдёт как транспорт. В случае необходимости будет буксировать поврежденные суда, он для этого и предназначен. Не будем забывать, что «Шторм» всего лишь переделанный буксир, а не боевой корабль — как первокласснику снисходительно поясняет мне штабная крыса.
— Мне казалось, и об этом четко до всех нас доведено командованием, что главная наша цель прикрыть ледорезы и транспорты, а «Шторм» всего лишь приманка, на которую мы должны отвлечь силы противника! Вы же его в центре охраняемых транспортов ставите! Вы чем думаете?! Может «Шторм» и бывший буксир, но манёвренность у него такая, что он на месте может развернутся, как трактор или танк! Он увернётся от торпед, а вот сторожевики, ледорезы и сухогрузы так не смогут! Более того, «Шторму» придётся специально подставляться под торпеды, что бы они не поразили охраняемые суда, если он пойдёт так как вы тут мне написали! И хочу вам напомнить, что у этого «всего лишь буксира» боевой счёт больше, чем у всего Северного флота вместе взятого! «Шторм» пойдёт в голове колонны, на незначительном удалении от каравана. Переделывайте! — я со злостью захлопнул папку и толкнул её к штабисту, который в отличии от меня в штабе и останется, в боевой выход он не идёт. «Повезло» же мне с главным заместителем…
Представительный конвой получился, в охранении стометровых сторожевиков два парохода ледореза идут в Диксон, впереди идет «Шторм», на котором почтя вся команда сейчас заняла наблюдательные посты, пытаясь высмотреть перископы противников. Огни кораблей выключены, они идут «противолодочными» зигзагами. Глаза так себе замена гидроакустике, но нету у нас на флагмане такого оборудования, вся надежда только на опыт бывших китобоев и маневренность корабля, который в случае чего должен увернутся от торпедного залпа и вступить в бой первым, задержав лодку до подхода основных сил.
На море небольшое волнение, погода ясная, светло как днём, сейчас стоят белые ночи, идеальные условия для атаки из-под воды. Самолёт бы нам, но чего нет, того нет. Вообще бродит у меня в голове одна мысль, которая не даёт покоя. Подводные лодки работают на дизельных генераторах, как раз такой и был установлен на «Шторме», до его замены. Немецким подводникам приходится практически постоянно держать подлодку на поверхности. Во-первых, под водой они могут находиться в течение недолгого времени, поскольку запасы воздуха ограничены. Во-вторых, когда они не на поверхности, врагов они могут обнаружить только при помощи пассивного гидролокатора или гидрофона — под водой они практически слепы. Кроме того, они не могли долго находиться под водой из-за трудностей, связанных с двигателем. На лодках установлены по два двигателя, дизельный для передвижения по поверхности и электрический, работающий от аккумуляторов во время погружения. Аккумуляторы заряжаются, когда лодка на поверхности, что ограничивает ее автономность. На больших скоростях аккумуляторы расходуются почти мгновенно. Немцы вроде бы первые придумали и применили шноркель — поднимаемая из рубки труба, с помощью которой в лодку поступает воздух при её нахождении на перископной глубине. Это обеспечивает дыхание экипажа и работу дизелей без всплытия. Однако шноркель этот, особенно в штормовую погоду и при движении применять сложно, его заливает водой, от чего дизель приходит в негодность, из-за работающего двигателя под водой невозможно использовать акустиков на самой лодке, их глушит. Помимо всего прочего, под водой лодки могут передвигаться на скорости всего три-четыре узла. Поэтому немецкие подводные лодки преследуют своих жертв днем и нападали на них ночью, что сейчас не очень актуально, так как светло круглосуточно. Гидросамолёты разведки для них цели ищут, это бесспорно, догнать караван лодка практически не в состоянии. Сами лодки очень низкие, у них нет высоких надстроек и найти цель они способны только примерно за десять мил от себя, и то, если море спокойное. Если же погода совсем плохая, то подлодки практически слепы. Нам нужно ловить лодки не на живца, а искать их с воздуха и топить первыми, не ожидая атаки!
Что бы всё время атаковать наши караваны, должно действовать минимум три группы субмарин. Не может быть, чтобы все лодки, которые задействованы на севере, были сейчас в море, их тут не более десяти одновременно ходит. Как максимум треть имеющихся у немцев судов может одновременно вести оперативную деятельность, другая треть в переходах на место несения дежурства или возвращается с них, и еще одна треть в это время проходит подготовку либо находится на ремонте. Это логика, от неё не уйти. Нужно спокойно додумать эту мысль, что такое интересное в голове крутится, то всплывает, то пропадает «умная» идея, как нам от этой проблемы избавиться.
— Торпеда с лева по борту! Лево руля! — крик Иваныча отвлёк меня от размышлений. Я перевожу взгляд на левый борт, и вижу хорошо различимый след. Иваныч дал правильную команду. Он, как и я, изучал методичку по манёврам уклонения от торпедной атаки. Сейчас нужно изменить курс на торпеду, привести её на курсовой угол двести борта обнаружения и увеличить скорость хода до максимальной. Да и курс на торпеду ведёт нас к нашему обидчику, до которого осталось уже метров шестьсот.
Пулемётчики огонь не открывают, уже видно, что торпеда проходит мимо, а значит и нет смысла тратить патроны, пытаясь попасть по белому буруну в надежде потопить или подорвать плавающий снаряд. Минёры и так на боевом посту, а сейчас без команды готовят бомбы и реактивный бомбомёт к стрельбе.
По моей
