— Я не из-за этого захоронения вовсе.
— А для чего же еще, сэр?
— Хочу потолковать об этом засранце Флинте!
— Во-во! Сам себя выдал!
— Чушь собачья! — разозлился Сильвер и обратился к команде; — Ребята, вы меня знаете?
Прилипшие к фальшборту матросы зашевелились. Да кто ж не знает Долговязого Джона! Все его знали. Все были в курсе, что он за береговое братство, за равные доли для всех. Он товарища не бросит — даже такую паскуду, как Слепой Пью. Болтать-то об этом все мастера, но Сильвер в это верит и этим живет. Знали они Сильвера, знали и Флинта. И «пастор» Смит испуганно заморгал.
— Не слушайте его! — завопил он.
— Да пошел ты!.. — гаркнул кто-то.
— Заткнись!
— Давай, Долговязый Джон!
— Говори, капитан!
Капитан! Они его назвали… капитаном! «Пастор» Смит похолодел.
— Я вам хоть раз соврал? — продолжил допрос Сильвер. — Вилял когда-нибудь? Кто-нибудь может такое припомнить?
— Ни в жись, Долговязый Джон!
— Никогда!
— НИКОГДА!!!
Долговязый Джон и из лодки справился бы. Он убедил бы их, еще несколько слов — и он вырвал бы их из хватки Флинта. Но удача отвернулась от Сильвера. Воодушевленный успехом, он вскочил, ялик вильнул, и одноногий рухнул на руки своих гребцов.
Смешно? Еще как. Они и заржали. «Пастор» схватил со стойки ядро и запустил его в ялик.
— Вон! — заорал он. — Не сметь приближаться!
Конечно, он промазал и побежал за вторым. Нашлись еще любители пошвырять по цели, позабавиться, добить упавшего, а как же без этого…
Ядра зашлепали по воде, иные падали рядом с лодкой, брызгали на гребцов. Те выглядели дураками, смех с «Моржа» гремел все громче.
— Стойте, идиоты! — вопил разозленный Сильвер. — Слушайте меня, кретины!
Но момент был упущен. Сидевший загребным Израэль Хендс велел отваливать подальше. Он не хотел, чтобы ядро пробило дно. Течение проволокло ялик мимо борта «Моржа», и тут они услышали голос:
— Долговязый Джон! Долговязый Джон! Забери меня отсюда! — Держась за раму, Селена вывесилась наружу и махала платком..
— Селена! — крикнул Сильвер — Мистер Хендс, давай под корму!
— Нельзя, капитан! Потопят.
И потопили бы. «Пастор» Смит овладел ситуацией, поминая слово и волю Флинта. На корму «Моржа» уже набежала толпа с ядрами в руках. Те же люди, которые только что готовы были следовать за Сильвером, выкрикивали в его адрес оскорбления.
— Тогда давай поближе, не подходя вплотную.
— Есть, капитан! Эй, живоглоты! — заорал Израэль Хендс гребцам. — Правая вперед, левая назад!
Ялик развернулся на месте и рванулся к корме судна…
— Навались! — заорал Сильвер, подруливая поближе, пока ядро не плюхнулось в воду на расстоянии вытянутого весла.
— Селена, плавать умеешь?
— Да!
— Плыви к нам! Прыгай и плыви!
— Эй! — заорал «пастор» Смит. — Он хочет спереть девицу!
Команда ответила свирепым рыком.
— Фитиль! — заорал Пастор, срывая брезент с кормовой вертлюжной пушки. — Вы, там! — он махнул в сторону второй такой же пушки. — Живо, вторую к бою!
Мгновенно две двухфунтовых пушки уставились на Сильвера и его лодку. Дистанция двадцать пять ярдов, каждая пушчонка набита картечью.
Пастор с дымящимся фитилем в руке пригнулся к пушке.
— Убирайся, Сильвер! Не то отправишься в ад! — заорал он снова.
— Джон! — кричала Селена. — Помоги!
— Не могу, милая, — вздохнул Сильвер. — Назад, Израэль.
Ялик направился ко «Льву». Сильвер смотрел в сторону «Моржа», пока можно было разобрать маленькую фигурку негритянки. Потом отвернулся.
— Что ж, ребята. Теперь все решат горячий свинец и холодная сталь.
8 сентября года. Южная якорная стоянка. Борт «Моржа». Одна склянка послеполуденной вахты (около половины первого берегового времени)
На целых полтора дня «пастор» Смит и думать забыл о женском теле.
Он оказался способен на такой подвиг, ибо стал теперь отличным моряком и обстрелянным боевым офицером. Во всяком случае, в своих собственных глазах. С одной стороны, после триумфа над Сильвером команда относилась к Смиту если и не с уважением, то хотя бы без презрения, которое ранее приходилось скрывать из страха перед Флинтом. С другой стороны, «пастор» получал возвышенное наслаждение от математических упражнений, постоянно практикуясь в вычислении широты и долготы.
Посему мистер Смит расхаживал с гордым видом, воображая себя человеком действия, крутым парнем, джентльменом удачи. Он видел себя вернувшимся с огромным состоянием в цивилизацию. Кто помешает ему предпринять какое-нибудь честное и прибыльное морское путешествие, стать собственником сначала большого судна, а потом и большой плантации в Ист-Индии, королем коммерции, набобом-миллионером!
Вот этот восточный маршрут и пустил его помыслы по привычной греховной стезе. Ибо Ист-Индия навевает экзотические видения, восточную изнеженность, гаремы, набитые напомаженными наложницами. Волей-неволей умишко мистера Смита скользнуло по трапу к корме, где взаперти во флинтовом салоне маялась сочная негритяночка. А этот мерзавец Коудрей все таскает ей туда еду, чтобы она носа не казала наружу. Для себя бережет, паскуда.
Снова накатила на мистера Смита похоть, затмевая страх перед Флинтом. И дождавшись, пока команду одолеет полуденная жара, мистер Смит пополз к корме. Даже башмаки скинул, чтобы шума не поднимать. Шляпу и сюртук — тоже. Он подобрался к двери, вставил ключ. Тихо, не спеша… Щелк! Нежно открыл дверь и скользнул внутрь. Огляделся. Гм. Сильно удивился. Засомневался. Где же она? Куда подевалась? Мебель на месте. Пастор Смит шагнул вперед — и увидел. И мгновенно груз в штанах его потяжелел.
Голая! Она спала без одежды. Роскошная, блестящая, изумляющая… а-ах! Селена спала на широком капитанском диване. За чертовой мебелью, за столом и стульями. Пастор скрипнул зубами. Напрягся, сдерживаясь…
— У-У-У-У-У-УХ!
Нет, не донес.
— Убирайся! Вон отсюда! — крикнула Селена, разбуженная его стоном. Она сначала уселась, затем пригнулась и нырнула за чем-то. «Пастор» не разобрал, за чем именно…
— Ба! — воскликнул «пастор» Смит, опускаясь в кресло и вытирая обслюнявленный рот рубахой. Сюрприз оказался не из приятных. Смит увидел две черные дырочки — дула двух тяжелых пистолетов. На мгновение он даже забыл о голой негритянке, которая эти пистолеты держала.
«Пастор» упрекнул себя за непроходимую глупость. Ведь флинтовы покои сплошь декорированы этим добром. Надо было сообразить. Он посидел, лихорадочно думая, что теперь делать. Селена откинулась к оконной раме, вытянув вперед руки с оружием. Руки ее тряслись. «Очевидно, к такой тяжести эта цаца не привыкла», — подумал Смит.
