вас хотели? Риск ведь колоссальнейший! — изумился я искренне.
— Стоило рисковать, когда речь шла о советской сгущёнке, — отрезал дядя и величаво поднял палец, — Мировой бренд. Слава об этом лакомстве гремела по всему свету. Нам часто предлагали за сгущёнку большие деньги. Но не в Корее — народ там по большей части беднющий. Хотя мы и тут не растерялась. Предложили честный бартер: по три бутылки инсама за банку. Корейцы радостно кивали и улыбались, но дело до конца так и не довели. Надеюсь, это не потому, что их «повязали».
А ещё местные любили подходить к нам в магазинах — там агенты почему-то оставались сторожить у входа. «Рузкий, рузкий!» — сбивчиво лопотали эти убеждённые коммунисты, тыча в нас пальцами. Чем-то их поведение напоминало наших соотечественников на олимпиаде 80-го года, когда впервые в Москве появились темнокожие спортсмены и болельщики. Забавно.
Кстати, русский в Корее знают очень неплохо. Надо же: живут взаперти, а так стремятся к взаимопониманию…
Опа, у меня же зачёт по английскому на носу, а я ни в зуб ногой. Вообще, я кое-как смысл улавливаю, но для полноценного общения этого явно недостаточно. Раньше думал, зачем его учить, ведь всё равно работать хочу в России. Мне казалось, что если ин яз понадобится, тогда уже на месте быстро разберусь, что к чему.
А ведь корейцы — молодцы. Мне и самому-то нравится, когда иностранцы вдруг пробуют говорить с нами по-русски. Пусть с ошибками, пусть медленно, но они же стараются. Лично для меня это очень ценно! Если они ещё и Достоевского смогли прочесть, то моему уважению нет предела.
Ха, а чем же я хуже?! Решено, берусь за английский всерьёз. А там глядишь и до корейского дойдёт. Тут главное — начать.
— Но рассказать-то я хотел совсем про другое, — продолжил дядя Платон, — в те времена мир уже был соединён спутниковой связью, и мы периодически звонили домой с разных концов света. Когда наше судно зашло в корейский порт, все трубки были сразу опечатаны. На самом деле, так происходит в любой стране, и удивляться здесь нечему. Звонить за границей можно только из конторы капитана порта. Благо, в Корее это по деньгам стоило недорого — пять вон. Это как у нас в те времена рубль с лишним. Захожу как-то внутрь здания, а там уже человека четыре стоит в очереди. Ну, делать нечего — придётся подождать. Тем временем один из наших балбесов решительно подходит к трубке и начинает оживлённо что-то рассказывать своим родным. А местный функционер, тот самый дядька, который вечно за нами ходил по городу, как раз сидел за столом и что-то старательно записывал в тетрадочку. Я сразу прочухал неладное. Тут и гением не надо быть, чтобы понять простую истину: разговор бедолаги прослушивается.
На лице корейского агента показалась этакая ехидная улыбочка, очень противная. Мужик явно выжидал момента подловить нашего морячка «с поличным» и торжествующе сдать его в органы. Небось, уже представлял, как получает награду из рук высоких сановников за свой «подвиг». А почему нет? Поймать иностранного шпиона — задача государственной важности. Они там все, как вы уже поняли, повёрнуты на всеобщих заговорах против их трудового народа. А наш дружок трепал всё, что было на уме, и когда он неожиданно заржал от собственной шутки на всю комнату, функционер выдал себя с потрохами: от нетерпения кореец приподнялся со стула и пронзил нашего товарища своим суровым взглядом. Морячок видимо почувствовал холодок по спине: до него стало доходить. Парень резко изменил свой тон и через пару секунд попрощался с родными. Хорошо хоть догадался! Ещё пару слов и он точно бы вляпался на радость доблестного партийца. Видели бы вы недовольную мину разочарованного агента.
— А что же такого опасного этот морячок мог наговорить? — закономерно поинтересовался я.
— В том то и дело, что история была совершенно плёвая. Когда команда принимает груз к себе в трюмы, его обязательно надо хорошенько утрамбовать. Этим обычно занимаются местные рабочие, поэтому париться нам было не из-за чего. В тот раз на судно пришло пятьдесят человек с лопатами — по десять на каждый трюм. Одеты все одинаково гладенько и идут под музыку — прямо как на параде. Забавно?
Только эту хохму агент расценил по своему, и у парнишки нашего неприятности могли быть серьёзные. Счастье, что образумился. Однако, попугаем заморским с тех пор его окрестили. А что?! Надобно соображать, о чём и где говоришь.
Мария Олеговна как раз успела договорить по телефону и застала концовку этой истории. Её взгляд в адрес мужа оказался ещё более выразительным.
— И к чему же ты такую историю рассказал? На кого намекаешь? — спросила тётя Маша.
— Да я… — тут дядя Платон замялся, но быстро нашёл что сказать: — Это ребятам объясняю, что нам повезло жить в России. В стране, в которой каждый свободен и может спокойно рассуждать о многом, — выкрутился Платон Игоревич.
— Ну ладно, смотри мне тут! — улыбнулась тётя. — Пойдём, ты мне полку прибьёшь наконец-то. А то уже давно обещал, а сам всё балагуришь.
Пристыженный дядя пошёл за молотком, а мы с Колей остались одни и ещё долго молчали.
Живут же люди! А ведь и правда, как нам всё-таки повезло с родиной.
Чур меня, чур
— Это хорошо, что нас вдвоём отправили. Твоя тётя, безусловно, замечательная женщина, — иногда дядя ни с того ни сего начинал ворчать, — но ходить с ней по магазинам — сущее наказание. То увидит полку с шоколадными зверушками и побежит выбирать подарки детишкам. То, вдруг, почувствует запах свежих мандаринов, и тележка с верхом наполнится этими фруктами. Но, главное, что я понял за годы нашей совместной жизни, это что ни в коем случае нельзя подпускать её к полкам с рисом. Ты думаешь: рис и рис, что тут долго выбирать?! Ан нет! Какие-то длиннозёрные, белые, шлифованные, дикие виды… я уже давно в них запутался. Посоревноваться за первенство с рисом может, разве что, витрина украшений. Там мы можем простоять минут тридцать, а порой и не заметишь, как час пролетит. Самое забавное в таких историях, что заходим мы в супермаркет всего на минутку, только за яйцами, хлебом и
