– Зачем собак убили? – поинтересовался я.
– Это не мы, – ответил Джон. – Сюда первыми пехотинцы пришли, рыцарь Гилберт прогнал их.
– Как закончите со свиньей, вывезите трупы за город, – приказал я.
Мой пленник очнулся, когда до города оставалось метров сто. Генри не сразу понял, что с ним произошло. Ему даже показалось, что король Стефан выиграл сражение, что вызвало задорный смех сопровождавших нас рыцарей. Сейчас Генри без посторонней помощи слез с коня, которого вместе с моим расседлали и отвели в конюшню Джон и Нудд. Седла и упряжь положили в кибитку, которая стояла у стены, закрывая проход к дверям в складские помещения.
Сверху спустились Гилберт, Жак, и Рис. У оруженосца лицо было печальное.
– Что случилось? – спросил я.
– Томас погиб, – ответил упавшим голосом Жак.
Теперь понятно, с кем меня спутали. Он ведь был в сюрко с моим гербом.
– Не углядел я за ним. Топором жеребцу голову снесли, а потом и Томаса… – Жак чуть не всхлипнул. – Там могилу роют, я его оставил рядом. Сейчас пойду, присмотрю.
– Возьми коня, – сказал я.
– Спасибо! – поблагодарил Жак. – Я упряжь и седло с его жеребца снял, в кибитке лежат, а взамен другого захватил, правда, похуже будет.
– Собирался женить его на Эйре, – сказал я.
– И он собирался после сражения попросить ее в жены, – рассказал Жак.
– Значит, не судьба, – вымолвил я. – А где Умфра?
– Наверху пленных сторожит, – ответил Гилберт. – Твоих, и я одного взял. Твои – знатные птицы: граф Ричмондский и его племянник.
Я даже присвистнул от радости: теперь деньги на замок будут!
– А тебе кто достался? – поинтересовался я.
– Вассал Галерана де Бомона, владелец манора, – ответил Гилберт и задал вопрос, который должен был прояснить наши с ним отношения: – Что будем с ним делать?
Поскольку Гилберт – мой рыцарь и живет у меня, его трофеи – мои трофеи. Но у меня своих хватает.
– Он твой. Делай, что хочешь, – и шутливо посоветовал: – Только большой выкуп не требуй, чтобы он долго не гостил у нас.
– Хорошо, – пообещал Гилберт и повел рыцаря Генри в комнату, где были остальные пленные.
– Что в складских помещениях? – спросил я Джона.
Не даром же они кибитку там поставили.
– Ткани шерстяные, – ответил оруженосец.
– Много? – спросил я.
– Много, – ответил он. – В нашу кибитку все не влезет.
Это ерунда для серьезного купца. Несерьезный не стал бы здесь поселяться на зиму.
– Купца обыскивали? – спросил я.
– Солдаты все забрали, когда мы во двор заходили, – ответил Джон. – Нашли у него перстень золотой и кошелек, в котором было с полфунта серебра.
Маловато для серьезного купца. Я поднялся на второй этаж, в холл, где Рут что-то варила в закопченном, медном котле, который висел над огнем в камине, а ее глупый муж прикладывал мокрую тряпку к подбитому левому глазу. Оба были сильно напуганы, но, увидев меня, расслабились.
– Я же тебе говорил, что это его люди! Споришь со мной! – бросил хозяин жене. – Господин рыцарь нас в обиду не даст! Мы ведь столько для него сделали!
– Не дам при условии, что вернете деньги, которые оставил вам на хранение купец, – выдвинул я условие.
Я не был уверен, что он так сделал. Но где он мог спрятать в чужом доме? Купец понимал, что его и склад уж точно обыщут и все выгребут. Мог, конечно, отнести к единоверцу, но времени у него на это не было. Они ведь не сомневались, что король Стефан победит. Короли всегда побеждают. Или перестают быть королями. По невинности, какую попытался придать своему лицу хозяин, и по тому, как медленнее стала помешивать варево хозяйка, догадался, что попал в цель.
– Какие деньги?! – очень искренне удивился хозяин.
– Тебе за что глаз набили? – в ответ спросил я.
Это всегда сбивает неопытных с толку.
– Рут защищал от тех, что первыми ворвались.
– Если не вернешь чужое, Рут защищать будет некому. Граф дал нам Линкольн на три дня, – сообщил я. – Представляешь, что будет с твоей вдовой через три дня?
Не знаю, что его ужаснуло больше – то, что она станет вдовой, или то, что с ней три дня будут развлекаться другие, но хозяин сломался. Он глянул на жену, которая готова была понаслаждаться три дня, но стать богаче, поэтому не смотрела на него, и тихо сказал:
– Сейчас принесу.
Жена наконец-то перестала помешивать варево в котле. И не посмотрела в ту сторону, куда ушел муж. В ближайшие ночи он останется без сладкого.
В завязанной, кожаной сумке, которую принес хозяин было почти десять фунтов серебра. Это мой трофей, весь пойдет на постройку замка. Я отнес сумку в ту комнату, которую занимал в прошлый раз. Наверх поднялся Рис и помог мне снять доспехи. Шелковое нательное белье было мокрое от пота. И я сразу вспомнил, что перед боем хотел отлить. Теперь желание пропало.
Переодевшись в свой византийский кафтан, пошел знакомиться с пленниками. Их закрыли в угловой комнате, большой и с двумя узкими бойницами, которые закрывались ставнями изнутри. Одна ставня приоткрыта, чтобы попадал свет. Камина не было, поэтому в комнате холодновато. Нам в походе было холоднее, когда они здесь спали в теплых постелях. Граф Ричмондский был лет тридцати с небольшим. Брюнет. Наверное, поэтому и имеет прозвище Алан Черный. Среднего роста и жидковатого сложения. В доспехах он выглядел грозным, а сейчас, в одной стеганке и шерстяных штанах с носками, не впечатлял. Его племяннику Гилберту де Ганду было лет двадцать. Этот был темно-русым и немного покрепче. У обоих вид предельно заносчивый, высокомерный.
– Я предлагаю за себя тысячу шиллингов, а за племянника – пятьсот. Доставишь нас в мой замок и сразу получишь деньги. Выезжаем завтра утром, – сразу поставил меня в известность граф Ричмондский.
– Сколько вы мне заплатите и когда выедем – это я буду решать, – поставил и я в известность графа.
Сам еще не решил, что с них взять, деньги или землю, и сколько. Надо расспросить у Вильгельма де Румара, почем нынче пленные графы. Он должен хорошо знать расценки.
– Не забывай, что разговариваешь с графом! – напомнил Алан Черный.
– Я разговариваю с трусом, который убегал с поля боя, – урезонил его.
Спесь с моих пленников как ветром сдуло. Рыцарь трусом не бывает, даже когда удирает.
– Если хотите содержаться в лучших условиях, поклянитесь, что не попытаетесь убежать, – предложил я.
Генри и пленник Гилберта поклялись первыми. Граф и его племянник последовали их примеру, немного понадував щеки. Я смотрел на эти два надутых ничтожества и понимал всю глупость передачи управления большим регионом по наследству, а не по способностям.
– Со двора не выходить, это в ваших интересах, – предупредил я. – И помните, что бог наказывает клятвопреступников, как это случилось с вашим королем.
