Сущность Повелителя окрашивается ужасом, и он вопит. Слабее не становится, но отвлекается. И я закрываю глаза. Ничего этого нет. Я слышу лишь шум реки…
* * *
…и музыку.
Медленная мелодия, которая заполняет пляж возле кафе. Мне пять. Я танцую, хотя танцем это назвать сложно. Так, двигаю торсом влево-вправо. Меня окружают незнакомые люди, но меня они нисколько не пугают. Почти каждый занят своей половинкой, и их души источают любовь.
Я закрываю глаза и плавно двигаюсь, растворяясь в музыке. У меня в тот год стрижка крупным ёжиком, волосики сзади ещё очень-очень короткие. Светло-коричневая курточка, холщёвые штаны. Я ещё год буду сильным. Я слышу Реку, что плещется позади. Слышу каждый Кустик в темноте. Деревья блаженно поют колыбельную. Я слышу каждую молекулу Природы и чувствую, что могу даже услышать, о чём воркует Днепр, какие слова шепчет Ньяса, как ругается море Баффина и раскатистую песнь самого Индийского океана. Да, я безумно люблю воду. Я хочу обнимать водные потоки и раствориться в них, словно амёба.
А когда я открываю глаза, передо мной пальцы, которые сжимают огромный чупа-чупс. Мои глаза расширяются, я восхищённо ахаю. Хватаю конфету и оборачиваюсь. Это папа.
Я люблю его! Люблю как Реки, Моря и Океаны. Он будто читает мои мысли и берёт меня на руки. Я обхватываю его могучую шею, и он кружится со мной в такт песне.
Оранжевый свет кафе разливается по толпе. Ветерок ласково шепчет о любви. Река несёт свои воды в безмятежности. И мир кружится вокруг меня. Нос щекочет запах пыльного шерстяного свитера папы, неприятная вонь лосьона после бритья, аромат папиной кожи.
Я закрываю глаза.
* * *
В меня врезается Лира, и обнимает, прижимаясь. Я открываю глаза, вскидываю руки, ибо так чувствую себя уверенней.
И взрываюсь.
* * *
Сущность вылетает из тела и нависает над склоном. Я свободен и силён. Воспоминания колечко за колечком складываются в пирамидку. Я уже был таким сильным, давно, когда мне едва стукнуло пять, но я забыл этот факт. Забыл надолго из-за чёрной как смоль дряни, что кляксой расплылась в долине, неподалёку от лагеря.
Моя сущность накрывает сущности деревьев на склоне. Они дрожат, они боятся Тёмного, но как только я поглощаю их, они успокаиваются и начинают петь песнь. Как раньше, как было во все времена существования Природы.
И моя сущность несётся.
Она пролетает по холмам, накрывая Траву, Кусты, Деревья. Я стремглав поглощаю свой дом с бабушкой и дедушкой. А вот и Река.
Мы любим тебя, — кричит она. — Мы надеемся, что ты освободишь Природу.
Но я несусь уже дальше. Проглатываю каждое до последнего дерева в этой природной зоне, как в ту ночь, когда ночевал в Реке. И снова голоски Деревьев сливаются в одну дрожащую струну. Со мной говорит Лес:
Привет, зелёный мальчик. Ты рождён сердцем Природы. Покажи, на что ты способен.
Я готов показать на что я способен. Я уже стал огромным, как Лес. Глаза моего тела впиваются в небо, взгляд рассредоточен, кожа дрожит и нагревается как батарейка. Температура повышается.
И Повелитель замечает эти изменения. Природа создала гармонию, но каждая Травинка, каждое Дерево имеет свою индивидуальность, и каждая индивидуальность думает о чём-то своём. Сейчас я охватил собой все близлежащие холмы и заставил каждую молекулу Природы звенеть в унисон. Тёмный не может этого не заметить.
Он тоже взрывается.
Тёмные клубы накрывают лагерь, он превращается в тучу.
Да кто ты такой, чтобы дерзить мне! — восклицает Тёмный. — Я был на этой планете ещё задолго до твоего рождения и задолго до рождения первого человека вообще.
Но голос. Я слышу в нём страх, дрожь. Он боится меня, об этом говорили все окружающие, и Володька, и Вера.
Я уже разучился ненавидеть, — говорю я. — Благодаря тебе я забыл ненависть и ярость. Когда тебя постоянно бьют, постепенно привыкаешь к боли. Поэтому… я совсем не ненавижу тебя. Ты — слабак. Но ты убил моих родителей, ты убил всех, кого я знаю, причиняя мне горе. И, может, это банально, но я хочу тебе отомстить.
Ты ничего не сделаешь! — хохочет Тёмный.
Я чувствую, что его сущность пытается разнести мою. Он откусывает от меня куски и отбрасывает в стороны. Если бы моя сущность не распухла сейчас до размеров Леса, я бы испытывал жуткую боль, но при моей массе выпады Повелителя ощущаются не больнее, чем укусы комара.
Тогда я сжимаю сущность Повелителя. Оказывается, на нашем уровне её не так уж и много, и у меня получается легко.
Это не предел, — улыбаюсь я, чувствуя прилив необыкновенных сил. Чем больше природных сущностей я впитываю, чем дольше они поют во мне, тем мощнее я становлюсь.
И я лечу.
В разные стороны света.
За несколько секунд я накрываю город, а дальше Степи, Поля, Леса. Каждый Лес здоровается со мной. Леса они вообще очень сильные и крутые. О! А вот Тайга. Пожалуй, мощнее этого Леса я ещё не видел.
А вот и ты, бродяга. Нет, ну вы на него посмотрите! — это со мной с юга здоровается Чёрное Море.
Привет всем! — кричу я. — Как же я люблю вас.
И моя сущность стремится дальше. Где-то в России маленькой чёрной точкой Повелитель рвёт мою сущность, вопит и грозится смертью. Я бы хотел раздавить его как букашку, но не умею. Я — мальчик. Будь девочкой, давно уже поглотил бы, ибо моя сущность уже подавно обволокла его. Всё, что у меня получается, это пока держать Тёмного в узде. Он не может даже камня швырнуть в лагерь зелёных.
Но какой же азарт охватывает моё сердце. Я хочу большего. Я хочу поговорить с Пустыней. Да! Ни разу не говорил с ней.
Ближайшие пустыни в Казахстане. Я врезаюсь в них тайфуном. Каракум, Аралкум, Бестас. И я слышу голос Земли! Чёрт возьми.
Почему же Ваше древнейшее Высочество так распустило своего сына? Он мешает нам жить, — в моём голосе сарказм, ирония, и серьёзности нет. Почему-то Тёмный уже не кажется мне столь страшным врагом.
Оставь меня в покое, — отвечает Пустыня Каракум.
Кто тут ноет? — говорит Пустыня Аралкум.
Мы слишком древние, чтобы понять вас, созданных из плоти и крови, — зевает пустыня Бестас.
По-моему, вы не древние, а ленивые и напыщенные индюки, — смеюсь я и устремляюсь дальше.
Моя сущность переходит в критическую массу. Сердце в теле бьётся в два раза быстрее обычного, а я слышу Материк. Чёрт возьми, всю ЕВРАЗИЮ! Ну вообще-то, зовут его вряд ли так, но он говорит:
Ну ничего себе. Ты даёшь. Ты же всего лишь человек, да?
Да, — гордо отвечаю.
И так распухнуть.
Я смеюсь. В Материке голос сразу четырёх стихий, и он больше напоминает молодого энергичного мужчину, любящего шутить, и вечно тыкающего в тебя пальцем и подмигивающего.
