Молодой человек, имя которого было выбрано его благочестивыми родителями как выражение их надежд на будущее, повернул голову к героическому портному, с насмешливым выражением в глазах, доказывающим, что он щедро наделен юмором, которому старался не давать воли благодаря воспитанию и сдержанности:
– Теперь как раз самое время проявить себя честолюбивому человеку, сосед Хоумспан, ведь его величество только что потерял храбрейшего из своих генералов.
– Да, да, – ответил портной, – это удобный и прекрасный случай для того, кому не более двадцати пяти лет. Но мне, прожившему уже большую часть своей жизни, мне надо провести ее остаток там, где вы меня видите. Кто красил вашу материю, Парди? Красивее я ничего не шил этой осенью.
– Моя матушка знает в этом толк. Ручаюсь, сосед Хоумспан, что на всем острове не будет малого, одетого лучше, чем сын моей матери. Но так как вы, приятель, уже не станете генералом, то можете утешиться тем, что без вас и сражаться не будут. Все согласны с тем, что французы долго не продержатся, и мы готовимся заключить мир.
– Тем лучше, тем лучше, молодой человек. Кто, как я, видел ужасы войны, – а я, слава Богу, видел их со всех сторон, – тот умеет оценить блага мирной жизни.
– Так вам, значит, не совсем чуждо, приятель, то дело, за которое подумывали взяться?
– Я? Я перенес пять долгих и кровопролитных войн и, благодарение Богу, могу сказать, вышел из них довольно счастливо, потому что не получил царапины, даже такой, какую можно сделать этой иглой. Да, это были долгие, кровопролитные войны и, смею сказать, славные войны, из которых я вышел здоровым и невредимым.
– Это было, видимо, время очень опасное для вас, сосед; но мне помнится, что я за всю свою жизнь слышал не более как о двух войнах с французами.
– Вы ребенок по сравнению с человеком, пережившим свой шестидесятый год. Сначала эта война, которая, по-видимому, близится теперь к концу. Потом дело тысяча семьсот сорок пятого года, когда наши побережья по всем направлениям прошел храбрый Уоррен – бич врагов его величества и защитник всех его верноподданных. Потом дело в Германии, о котором вы слышали страшные рассказы и где люди падали, как трава под серпом, управляемым сильной рукой. Это три. Четвертой была революция тысяча семьсот пятнадцатого года, но я не много скажу об этом, так как мало видел, я был слишком юн в ту пору. Пятая – это ужасный слух, распространившийся в провинциях, о поголовном восстании негров и индейцев, которое поставило своей задачей отправить в вечность всех христиан[2].
– Ей-богу! Я всегда смотрел на вас как на мирного человека и домоседа! – воскликнул удивленный фермер. – Мне никогда не приходило в голову, что вы были свидетелем таких серьезных событий.
– Да я и не хотел хвастаться, Пардон, иначе мог бы прибавить к этому и другие важные дела. Была великая война на востоке, не далее как в тысяча семьсот тридцать втором году, за персидский престол. Слышали вы что-нибудь о законах мидян и персов? Эти законы шли от того престола, из-за него и велась ужасная война. Но это не в христианском мире, хотя я мог бы еще рассказать о мятеже Пóртеуса.
– Выходит, вы много путешествовали?
– Да, да, я достаточно попутешествовал, Парди! Я два раза по суше ездил в Бостон и раз проплыл большой пролив Лонг-Айленд, чтобы сойти в городе Йорке. Это последнее предприятие очень опасно, потому что надо проходить место, схожее своим именем с Тафетом.
– Я часто слышал о месте, называемом Адскими Воротами, и могу прибавить, что отлично знаю одного человека, два раза прошедшего через них: один раз, когда он направлялся в Йорк, другой раз – когда возвращался из Йорка.
– А он говорил вам об огромном Котле, который кипит и рычит, как будто сам Вельзевул подкладывает под него огонь? А про Кабанью Спину, где вода поднимается, как на великих водопадах Запада? Только благодаря хладнокровию и ловкости наших моряков и редкой смелости пассажиров мы прошли это место благополучно. Но пройти там – огромное испытание для человека. Мы бросили там якорь недалеко от берега, и капитан с двумя матросами отправились на катере выяснить, нет ли волнения в проливе. Оказалось, все в порядке – пассажиров высадили на берег, а судно обошло водоворот. Мы тогда порадовались, что вся община молилась за нас перед тем, как мы покинули мирные жилища.
– Вы прошли Адские Ворота пешком? – спросил внимательно слушавший фермер.
– Конечно! Поступать иначе – значило бы богохульствовать и искушать судьбу самым нечестивым образом. Но опасность прошла, как пройдет, я надеюсь, эта кровопролитная война, в которой мы оба участвовали, и тогда, я думаю, его величество, милостивый король, обратит свои августейшие мысли на пиратов, оскверняющих побережье, и прикажет своим храбрым капитанам подвергнуть разбойников тому, чему они любят подвергать других. То-то будет радостное зрелище для моих слабых глаз, когда этого знаменитого Красного Корсара, так долго преследуемого, потащат в этот самый порт на буксире королевского корабля!
– Так разбойник, о котором вы говорите, очень опасен?
– Он? Да не он один на этом контрабандном корабле, а все они до последнего корабельного юнги жаждут крови и грабежа. Это настоящее горе, истинный ужас, Парди, слушать рассказы об их разбоях в королевских водах.
– Я часто слышал о Корсаре, – ответил фермер, – но никогда не слышал подробностей о его разбоях.
– Как бы вы могли, молодой человек, живя внутри страны, знать то, что происходит на огромном океане, так же хорошо, как знаем это мы, жители порта, где столько моряков? Но я боюсь, что вы слишком поздно вернетесь домой, Парди, – прибавил он, глядя на черточки, сделанные на стене его лавочки, по которым он определял время. – Только что пробило пять часов, а вам предстоит пройти миль десять, прежде чем удастся достигнуть ближайшего поля вашего отца.
– Путь не труден и народ честный, – ответил фермер, готовый оставаться хоть до полуночи, лишь бы узнать, а потом принести домой несколько страшных историй о морских разбоях и рассказать о них тем, кто обязательно зайдет к нему и поинтересуется новостями из портового города.
– Правда ли, что его так боятся и так разыскивают, как говорят?
– Разыскивают! Разве христиане просят в молитвах о том, как войти в ад? Мало найдется на всем огромном океане моряков, будь они так же храбры на войне, как Иисус Навин, великий еврейский полководец, которые не предпочли бы скорее ступить на твердую землю, чем увидеть паруса этого проклятого пирата, способного взорвать и друзей, и врагов. Люди готовы биться ради славы, но никто не хочет встретить врага, который при первом пушечном выстреле поднимет свой флаг и уничтожит и врагов, и себя, если убедится, что сатана ему больше не помогает.
