Она плачет. Не от горя, печали или любви. От величия. Как же я мог забыть. Наши ауры слиты. Она прошла через всё то, что прошёл я. Она тоже слышала голос Материков, голос Природы.
Да, я их слышала, — подтверждает Лира.
И я на секунду вздрагиваю и увожу внимание от Повелителя.
Я… немного забыл о тебе, — растерянно произношу. — Я говорил с мамой. Со всей природой. С Землёй.
Я знаю, — кивает Лира. — Я слышала. Я всё чувствовала. Ради этого стоило жить. Никита, братишка мой, если бы не ты, я никогда бы не поняла, насколько великолепна и величественна Природа. И они никогда не поймут. Те, что там внизу. Только ты способен на это.
Мне вдруг опять становится печально, и сердце непонятно сжимается. Оно и так бьётся со скоростью двести сорок ударов в минуту, пытаясь выдержать мощь моей новой сущности. Отсчитывая последние секунды моей жизни.
Мне так много хочется тебе сказать, — задыхается от слёз Лира. — Но у нас совершенно нет времени.
Да, — киваю я. — Прощай.
Поэтому я кратко. Таких как я на Земле очень много, — говорит Лира. — А таких как ты… Может, где-то ещё есть. Но не удивлюсь, если ты такой единственный. Прощай.
Я поворачиваюсь к Повелителю, размахиваю ладонями, и вдруг замираю. Слева мелькает тень. Лира. Она летит. И… теперь она в зоне поражения. Если я хлопну по сущности Повелителя, я задену и её.
— Что ты делаешь??? — кричу я вслух.
Но тело Лиры врезается в сжатого Повелителя, и всё происходит в долю секунды. Её сущность мгновенно оплетает Тёмного и
БАХ!
коллапсирует. И нет больше в нашем мире Повелителя и Лиры.
Только я стою на Обелисковой скале со своей обычной сущностью, и ветер рвёт мои одежды.
* * *
Я спускаюсь со скалы и реву, как вчера, когда увидел раненого Володьку. Мои мысли рвутся в пустоту:
Лира! Отзовись! Пожалуйста! Где ты!?
Но она меня не слышит. Её нет на нашем уровне. Она уснула на первом. И мне опять пусто внутри. Хотя, что это ты, Никита, пустота — это твоё нормальное состояние. Привыкай всё терять и жить в одиночестве.
Когда я одолеваю скалу и иду по кустарникам, я уже не плачу. Тело бьёт озноб. Зубы стучат друг о друга. Температура медленно опускается, но ещё высокая. Меня шатает. Будто из меня выкачали все соки.
Сквозь серость, навеянную мрачным небом, навстречу ко мне бегут несколько зелёных ребят. Незнакомые мне. А нет. Вон вдалеке Виталик.
Смерчи исчезли, ураганы улеглись. Лишь сильный ветер, который через несколько часов разгонит облака, и Буря стихнет.
Мальчишки и девчонки окружают меня и что-то радостно кричат, но я их не слышу. Не знаю почему. Видимо, после такого путешествия по Земле ещё не все органы чувств подключились. Хорошо ещё что не ослеп.
Я слабо улыбаюсь ребятам и останавливаюсь. Ох, зря я это сделал. Землю серьёзно пошатнуло.
— Мы победили, — говорю я.
И теряю сознание.
* * *
Мне кажется, я теперь понимаю, почему среди зелёных детей такой высокий процент смертности. Из-за Повелителя ли? Ну да, но не только. Наверное, детям иногда надоедает жить в пустоте и одиночестве, и они умирают.
Почему в жизни никто не учит взрослеть? Почему с первого класса в школе не введут предмет по взрослению, чтобы на каждом уроке говорили, как правильно поступать в той или иной ситуации.
Я ошибался всю жизнь. С тех пор как началась вся эта катавасия, каждый мой шаг сопровождается ошибкой. Я мог бы открыть глаза и сказать нет. И никаких экскурсий. Правда, не исключено, я тогда не услышал бы Природу, и жизнь потекла бы иначе. Зато мама была бы жива.
Я любил всю жизнь только родителей, а что остальные? В школе я учился еле-еле на четвёрки, но чаще — тройки. Учителя постоянно жаловались на меня: он такой егоза, вечно бегает, носится и всех задирает. Задираю? Ну да, есть такое. Не сказать, чтобы я дрался без причины, но на любой жест, который мне не нравился, я отвечал кулаком. А зачем пытаться кого-то урезонить, говорить с кем-то, если можно ударить, и он успокоится? Сейчас я думаю иначе. Сейчас я хочу, чтобы во всём мире не было боли.
Я всегда думал, что девчонки не похожи на нас, мальчишек. Они мыслят иначе, совсем по-другому, значит, с ними надо воевать. Ну а для чего они ещё созданы? И я никогда не думал, что кода-то вырасту и женюсь. Что за глупости? Почему вообще надо жениться и почему все взрослые так поступают?
Такие мысли заставляли меня совершать ошибки.
Когда Тёмный явился ко мне в шесть лет и велел выбрать между мной и отцом, я сделал правильный выбор. По сути, выбора не было, но тогда я был мал и глуп, и не мог понять, что страшные старики не залетают к детям в комнату в облике Оле-Лукойе, что это противоестественно, и уж тем более, они не смогут излечить смертельно больного человека. Эта ошибка заставила меня отключиться от Природы. А если бы я этого не сделал, то моя жизнь могла повернуться иначе.
Потом мама уехала в лагерь. Чем я был занят в то утро? Спешил к Володьке, чтобы предотвратить сруб Каштана. Я даже не взглянул на маму, хотя она со мной прощалась. Я же не знал, что это в последний раз. Потом я вернулся и приказал спилить Каштан. Где логика? Либо я всё ещё туп и не вижу её, либо её и нет.
Перед экскурсией мне приснилась Лира. Впервые я подумал, что среди девочек бывают исключения, и не со всеми стоит воевать. А потом она появилась в моей жизни, стала моей тенью. И что я сделал для счастья? Наверное, в этом и проблема, я ничего не сделал. Я опять всё упускал и смотрел не туда.
Но больше я не совершу ошибок.
Я резко открываю глаза.
* * *
Над моими глазами нависает козырёк кепки. Я в палатке, мрак сонно обнимает тело. Сажусь, и тут же внутрь входит Повелительница Воды, как будто почувствовала, что я очнулся.
— Никита, — улыбается она и садится на стул. — Ты не представляешь, как все благодарны тебе.
— Спасибо, — задумчиво киваю я. — Но я вдруг захотел домой. Могу я уйти?
— Сейчас все расходятся, — говорит Вера. — Мы выполнили своё предназначение, пора и по домам. Подойди ко мне.
Я встаю с раскладушки и медленно приближаюсь к Повелительнице Воды, а та вдруг обнимает меня и прижимает. Я чувствую запах земли и пыли, исходящий от неё.
— Я могу тебе сказать правду, — шепчет Вера. — Учителя в школах не любят говорить ученикам о том, как они хороши, потому что одни будут гордиться, а другие — завидовать. Но мы — зелёные, у нас всё устроено иначе. В мире нет более сильного ребёнка Природы, нежели ты.
Я молчу и слушаю.
— Я твёрдо могу сложить с себя обязанности и сделать тебя Повелителем Воды.
