— Ты великолепна, — заверил он. — Ну, как тебе в новой одежде?
— Никогда не чувствовала себя лучше, — призналась Клара. — И вовсе это не трудно — носить женские наряды, Ларри.
— В одном-то ты точно должна быть уверена, — усмехнулся Стретч. — Ты вовсе не выглядела неуклюжей.
Он посмотрел через плечо. Они шли по боковой улочке, ведущей к школе.
— Послушай, приятель. Оказывается, мы не одни.
— А то я не знаю!
Они остановились. Ларри и Стретч с вызовом повернулись к шедшей за ними толпе. Во время их прогулки по городу несколько зевак неотступно тащились за техасцами на приличном расстоянии. Теперь их собралось уже человек сорок-пятьдесят мужчин — от семнадцати до семидесяти, с голодными взглядами. Зеваки затормозили в пятнадцати ярдах от решительно настроенных бродяг. Один тип средних лет приподнял шляпу и сказал:
— Эй, техасцы, сделайте одолжение: представьте нас даме.
— Всему свое время, мальчики, — растягивая слова, ответствовал Ларри. — А теперь дуйте, откуда пришли. Невежливо так преследовать даму.
Он погладил ладонью рукоятку револьвера. Толпа, поколебавшись, начала расходиться. Клара задумчиво пробормотала:
— Они не смеялись…
— Конечно, нет, — подтвердил Стретч. — Какое там смеяться? Да у них глаза на лоб повылазили.
— Я все время высматривала Брета, — призналась Клара.
— Ты так и не видела его? — нетерпеливо спросил Ларри.
— Нет. Думаю, он меня тоже не видел, и я зря старалась.
— Какая разница, — успокоил ее Ларри. — У тебя еще достаточно времени.
Лишь волей случая владелец Брокен Вил не заметил перевоплотившуюся Клару: в это время он разговаривал со своим банкиром в кабинете филиала Национального банка.
Техасцы прибыли в школу через пять минут после того, как Кора распустила своих учеников по домам. Учительница поджидала их в дверях. Преодолев неловкость, Клара почувствовала симпатию к мисс Певерли.
— Это будет не очень сложно, моя дорогая, — пообещала Кора, провожая Клару в комнату. — Вы будете удивлены, когда узнаете, что многому можно научиться за короткое время. Какое у вас великолепное платье!
— Вам нравится? — спросил Ларри.
— Оно очень к лицу такой красивой девушке, — улыбнулась Кора.
— Я уже кое-чему научилась, — объяснила Клара. — Мадам была так любезна, что подобрала мне великолепные туалеты и белье.
— Дорогая! — рассердилась Кора. — Нельзя говорить о таких вещах в присутствии мужчин.
— Оставайся с мисс Корой, — приказал Ларри. — Мы будем поджидать тебя во дворе.
Бродяги вышли. Вернувшись в конюшню, они оседлали своих лошадей. Наряды Клары Ларри запихал в седельные сумки. Потом они неторопливо вернулись к школе. Покуривая, приятели ждали, когда закончится первый урок светских манер.
Позже, когда они все вместе ехали в сторону дома Клары, она возбужденно рассказывала:
— Я многое узнала от мисс Коры. Она очень приветлива.
— Обучаться — оно ведь того… не так плохо, а? — предположил Ларри.
— Ты неправильно говоришь, — укорила Клара. — Мисс Кора говорит, что это безграмотно.
— Ну извини, — ухмыльнулся Ларри.
— Я уже могу правильно написать свое имя, — похвасталась она. — Все оказалось не так уж сложно. Кое-что я сразу запомнила. Вот, например…
Она грациозно повернулась к Ларри, слегка наклонив голову:
— Как ваши дела, мистер Валентин? Рада встрече с вами.
— Я тоже, — мрачно подыграл он.
— Ну и как? — спросила она вызывающе, снова обернувшись той Кларой, которая знала лишь рубахи и джинсы.
— Замечательно, — заверил он.
— Она еще кое-чему меня научила. «Садитесь, пожалуйста, мистер Валентин. Я плесну вам немного кофе…»
— Ты уверена, что она учила тебя именно так?
— Сейчас вспомню… Нет, надо вот как: «Садитесь, пожалуйста, мистер Валентин. Не хотите ли чашечку кофе?» -
— Так-то лучше, — кивнул Ларри.
— Но смогу ли я ввести в заблуждение Брета? — засомневалась Клара.
— Придет время, — проворчал Ларри, — и тебе вовсе не надо будет притворяться. Он увидит тебя такую, как ты есть: настоящую Клару Холли.
Доехав до Клариного дома, они перетащили наряды в гостиную и пожелали девушке всего хорошего. У нее еще осталось время до ночи, чтобы повторить все, чему научили ее мадам де Борж и мисс Певерли.
— До завтра, — сказал ей Ларри. — Мне еще нужно подумать, как лучше устроить твою встречу с Бретом Эдвардом.
Стоя в дверях, она смотрела, как Ларри вскочил в седло. Стретч на прощание улыбнулся и помахал ей шляпой. Ее сердце было переполнено благодарностью к этим замечательным парням. В одно мгновение двое бродяг перевернули всю ее жизнь.
— Не знаю, что и сказать вам, парни, — пробормотала она. — Я хочу выразить вам свою благодарность, да слов подходящих найти не могу.
— Просто скажи нам «спасибо», — предложил Ларри. — Но не сейчас, а когда все уладится и ты получишь наследство. А пока делай все, что я тебе говорю, ясно?
— Ясно.
Когда они скрылись из виду, Клара заторопилась в дом: ей не терпелось рассмотреть и примерить каждый предмет туалета, который подобрала ей мадам де Борж. Она была поглощена этим занятием, когда новая партия холостяков Торранса осадила дом. Предупрежденные и напуганные поклонники не приближались теперь ближе, чем на ружейный выстрел. Один из них явился с гитарой: видимо собирался завоевать сердце Клары серенадами. У другого была заготовлена речь. Они пытались переорать друг друга.
Несколько секунд Клара терпела, потом появилась на крыльце в новом наряде — черном кружевном платье и шляпе, украшенной перьями, — и с ружьем в руках. При ее появлении раздались страстные вопли:
— Да это же она, Клара Холли! Как настоящая женщина!
Они умолкли, когда она подняла ружье:
— Катитесь отсюда! Первый же кретин, который сделает шаг вперед, получит пулю!
Пока они заворачивали оглобли, она подумала: «Я неправильно говорю. Как учила меня мисс Кора? Я должна была бы сказать так: „Прекратите, ради Бога, и оставьте женщину в покое“ или что-нибудь в этом роде. Ну ничего, я научусь! Я буду зубами грызть эту науку. Все равно научусь, так и Ларри считает».
В этот же день, в три часа пополудни, в Торранс прибыл поезд. Пятеро незнакомцев, вида весьма подозрительного, вышли из вагона, подхватили свой багаж и влились в поток пассажиров, сошедших с поезда.
Силки Ранс подыскивал приличную гостиницу, в то время как Ролло Станфорд искоса разглядывал горожан, проходивших мимо, и обдумывал странное завещание своего родственника.
Обратясь к Геллеру и Кловису, он сказал:
— Старик никогда не заботился о моем существовании. У нас не было ничего общего.
