Потом мы сидели молча, слушая, как удаляются ее шаги. Судя по звукам, вино должно храниться в другом конце дома.
- Ты помог ей в пустыне, Саккетт, за это я благодарю тебя.
Вот тут я удивился, потому что думал, что он ничего не знал о том, что она уезжала из города.
- Я пошел за водой и пока возвращался, бандиты схватили ее. Когда один из них стрелял в меня, я споткнулся, и меня приняли за убитого.
- А ты лежал не шевелясь? Она не догадывается, что я все знаю.
Он закурил длинную черную сигарету, затем проницательно взглянул на меня.
- Она украла у тебя золото?
- Этого я не могу сказать, но думаю, она знает, где оно. По-моему, - я постарался сформулировать так, чтобы он не обиделся, - у нее нюх на золото, если можно так выразиться.
В этот момент Доринда появилась на веранде, направляясь к нам. Она несла бутылку мадеры того сорта, который называют "дождевой водой", хотя я ни разу не попадал под такой дождик.
- Я бы предпочел ямайский ром, - сказал Бен, - но в Калифорнии его трудно найти.
Мы попробовали вино. Оно было очень хорошим. Бен
Мандрин показался мне неплохим стариком, но вину я доверял больше, чем Старику Бену, а ему - чуть больше, чем черноглазой колдунье. Мне было жаль думать, что, возможно, скоро он все потеряет.
Пока мы ехали из города на ранчо Грека Джорджа, Родриго рассказал мне еще кое-что. Тернер, человек из банка, доверил Доринде уговорить Старого Бена подписать бумаги, а Тернер должен получить деньги от Дейтона и его приятелей, когда те затребуют вексель и завладеют ранчо. Они могли получить ранчо даже без векселя, потому что старик был разорен, у него почти не осталось денег.
Засуха уничтожила урожай и пастбища, Старику Бену ничего больше не оставалось, кроме как отдать ранчо, но что он будет тогда делать искалеченный старик?
Вино согрело его кровь, он стал рассказывать о прошедших днях, о набегах, о поединке с моим дедом. Пока мы разговаривали, он подолгу смотрел на меня или отводил взгляд, прислушивался к моему голосу, когда мне удавалось вставить несколько слов. Мне показалось, что он что-то задумал, затаил какую-то тайную мысль, которая покоилась в его темной душе.
Доринда слушала, иногда выходила из комнаты и возвращалась. Я заметил, что она не пила... намеренно? Иногда у нее прорывалось нетерпение, она хотела, чтобы я уехал, потому что не видела смысла в нашем разговоре.
Я тоже подумывал уехать, когда старый Бен вдруг сказал:
- Ты должен переночевать здесь, Саккетт, у нас хватит места. У тебя еще достаточно времени на охоту за золотом. Утро вечера мудренее.
Он пристально посмотрел на меня и поставил стакан на стол.
- Родриго сказал, что ты хотел купить лошадей или мулов и припасы для продажи в шахтерских городах. Твои планы еще не изменились?
- Нет, но я буду покупать, когда найду золото.
Бен жестом указал на равнины, окружающие дом.
- Они хотят отнять все это, но у меня есть достаточно мулов, и я отдам их тебе... за небольшую цену. Я прикажу, чтобы их пригнали для тебя.
Он неожиданно схватил палку, словно собираясь встать, затем посмотрел на Доринду.
- Скажи, чтобы за мной пришли и проводи мистера Саккетта в его комнату.
Бен Мандрин помолчал.
- В комнату Пио, - добавил он.
Она удивилась, но вышла и вернулась с двумя вакеро. Они подняли Старого Бена вместе с креслом и вынесли из комнаты. Когда они вышли, я допил вино и поставил стакан на стол.
- Я никогда не видела его таким, - сказала удивленная и встревоженная Доринда. - Он никогда так долго не разговаривает с незнакомыми людьми.
- Это от того, что он вспомнил прошлое. Я упомянул битву при Гаттерасе, и ему на память пришли добрые старые дни.
Ее удивление, казалось, прошло.
- Да, да, должно быть из-за этого.
Доринда была очень красивой женщиной, но я стал замечать холодность, на которую раньше не обращал внимания, хотя с самого начала относился к ней с настороженностью.
- Но в комнате Пио! - продолжала она. - Он никогда никого не пускал в эту комнату, кроме старого губернатора.
- Пио Пико?
- Они были друзьями... по-моему, дружат и до сих пор, хотя сейчас старик редко выходит из дома.
И больше она ничего не говорила.
Ужинали мы вчетвером: Старый Бен, Родриго, Доринда и я, но теперь Старый Бен молчал. Только однажды он сказал: - Недалеко от Моры в Нью Мексико случилась перестрелка, в которой участвовали какие-то Саккетты. Один из них женился на мексиканке.
- Это мои братья, - сказал я.
Он ел с аппетитом, но вина больше не пил - только несколько чашечек крепчайшего кофе. Я на своем веку выпил немало кофе и привык к тому, какое готовят в ковбойских лагерях: такому крепкому и густому, что в нем даже подкова будет плавать.
Я устал и хотел спать. К счастью, после ужина мы совсем недолго сидели за столом.
В моей комнате стояла огромная роскошная кровать, а на столике с мраморной столешницей - таз и кувшин с водой. На каменном полу лежал ковер с длинным и густым ворсом и стояло кресло. В комнате было еще одно окно и еще одна дверь, которая, наверное, вела в спальню Старого Бена.
Сидя на краешке постели я обдумал ситуацию и пришел к выводу, что в ней мало смысла. Я хотел лишь получить свое золото и отправиться обратно в горы, на шахты, но вместо этого попал на старинную испанскую гасиенду в гости к бывшему пирату.
Да, я вернул своих лошадей, но приобрел массу врагов, и не по своей вине, а только пытаясь помочь девушке, которая, оказывается, тесно связана с моими врагами... приобретенными благодаря ей.
Устав строить догадки и обозвав себя дураком, я стянул сапоги, умылся и начал раздеваться.
И вдруг отворилась дверь в комнату Старого Бена Мандрина, и он встал в проеме, опираясь на пару костылей и глядя на меня с дьявольским огоньком в глазах.
Старый пират проковылял в комнату, повернулся и опустился в кресло.
- Мне нужна помощь, мой мальчик. Мне нужна твоя помощь.
А я так и остался стоять, глядя на него с открытым ртом. На нем была одежда для верховой езды, которая когда-то была ему впору, а сейчас не очень-то подходила по размеру.
- Нам придется проехать до рассвета почти 20 миль, - сказал он. Надевай-ка сапоги.
- А вы сможете проехать 20 миль верхом? - сказал я.
- Нет... но проеду. Оставь это мне.
Я продолжал глядеть на него.
- Почему я? У вас есть люди. У вас есть Родриго. - И тут я усмехнулся. - И у вас есть Доринда.
Он отмахнулся.
- Причуда старика. Послушай, сынок, ты молод, ты силен, у тебя будет много женщин, но для меня она последняя. Я не буду говорить, что она моя, потому что это неправда, к тому же, я уверен - у нее и мысли такой нет. Она выглядит как страстная женщина, но это не так. Можешь мне поверить: ни одна великая куртизанка прошлого - а Доринда во многом похожа на них - не была страстной, любящей женщиной. Все они холодны и расчетливы. Они использовали эмоции мужчин в своих целях, они - всего лишь фасад, всего лишь обещание. Страстная женщина слишком эмоциональна, чтобы думать о своей выгоде. Доринда - другая. О своей выгоде она думает день и ночь.
