Дальнейшего развития, однако, русские поселения в Калифорнии не получили из-за возраставших экономических и политических осложнений. С начала 1842 года колония Росс была упразднена. В официальном документе об этом говорится так:
«С переменой правления в Калифорнии, то есть со времени объявления независимости Мексики, отношения наши с новым правительством делались более и более натянутыми, и, наконец, компания принуждена была уступить почти за бесценок свои фактории мексиканскому подданному Суттеру»[2].
Джон Саттер (или Суттер), энергичный авантюрист немецко-швейцарского происхождения, обосновался в Калифорнии с конца 30-х годов и сосредоточил в своих руках крупные земельные владения. Его поместье «Новая Гельвеция» послужило важным опорным пунктом для американской колонизации.
Когда позднее на земле Саттера было найдено золото, его состояние развеялось как дым: земли его были захвачены старателями, работники, зараженные «золотой лихорадкой», покинули его, стада и насаждения погибли. Безрезультатные хлопоты Саттера, до самой смерти искавшего у американского правительства возмещения понесенных убытков, входят в состав калифорнийской золотой эпопеи.
Все усиливавшееся с начала XIX века продвижение американских поселенцев к западу от реки Миссисипи должно было в конечном счете вывести их на тихоокеанское побережье.
Ранее американцы подходили к Калифорнии морем. Резанов в донесении рассказывает, что «губернатор обеих Калифорний» дон Хосе-де-Арилаго горько сетовал ему на «наглость бостонцев», то есть мореходов с атлантического побережья США. «Суда Американских Штатов, — жаловался Резанову испанский губернатор, — беспрестанно смуглируют по берегам нашим и потаенную торговлю производят, но этого еще мало, они оставляют нам иногда человек по десяти и пятнадцати совершенных разбойников… всеми наглостями ищут средств у нас водвориться».
В одной из своих испано-американских легенд, «Правый глаз коменданта», Брет Гарт с большим юмором рисует вторжение хитроумного капитана-янки в патриархальный мир испанской Калифорнии и дает почувствовать историческую обреченность старого порядка жизни.
В 30-х годах трапперы и торговцы принесли на восток США весть о благодатном климате, обширных пастбищах и плодородных землях тихоокеанского побережья; с начала 40-х годов американцы начинают протаптывать дорогу в Калифорнию. В 1841 году партия Джона Бидвелла, знаменитого водителя поселенцев, с огромными трудностями прошла путь от Миссури до бухты Сан-Франциско. «Единственное, что мы знали о пути, — писал Бидвелл, — что Калифорния лежит в западном направлении». За следующие три года еще несколько переселенческих партий перевалили Сьерра-Неваду.
40-е годы ознаменовались активизацией экспансионистской политики США, направленной в первую очередь на захват мексиканских земель. В 1845 году американцы захватили Техас и ультимативно предложили мексиканскому правительству «продать» им новые обширные земли, включая Калифорнию. Американский консул Ларкин в главном городе Калифорнии Монтерее, коммодор Скот на военном американском корабле и исследовавший Калифорнию во главе хорошо вооруженного отряда путешественник и офицер американской службы Фремонт составили действенный треугольник американской политики в Калифорнии. В июне 1846 года американские поселенцы подняли восстание против мексиканских властей и провозгласили независимую республику, сохранившуюся в истории под именем «Республики Звезды и Медведя» (эта эмблема была изображена на ее флаге). Через месяц, как только пришла весть о начавшейся американо-мексиканской войне, Калифорния была оккупирована американцами, а через полтора года, после окончания войны, формально присоединена к США. В составе США Калифорнии предстояло неспешное экономическое развитие в основном скотоводческого штата с ограниченными возможностями земледелия.
Новейший американский историк перечисляет пять «исторических заслуг» Калифорнии:
Калифорния явилась первым штатом в западной половине страны; она дала большинство нерабовладельческим штатам в Конгрессе; она вызвала невиданное передвижение населения на запад; она дала финансовую базу для ведения гражданской войны с Югом; она сыграла, наконец, выдающуюся роль в промышленном развитии США в период после гражданской войны.
Без сомнения, из этих пяти заслуг только первая могла бы принадлежать Калифорнии, если бы открытие золота не повернуло круто ее судьбу.
Золото было открыто на земле Саттера, в сорока пяти милях от форта Росс, купленного им у Российско-американской компании. Его открыл служащий Саттера, американский поселенец Джемс Маршал, строивший для Саттера лесопильню. Он наткнулся на золото, когда углублял русло реки для свободного движения колеса. Вместе с Саттером он исследовал загадочные желтые крупинки, определяя их удельный вес и травя азотной кислотой. Это было чистое золото. Джемс Маршал разделил судьбу Саттера и умер нищим. Теперь на месте открытия калифорнийского золота ему поставлен памятник.
Как только слух об открытии золота достиг близлежащих поселений, Калифорния была потрясена приступом «золотой лихорадки». Течение жизни переменилось.
«Ремесленники бросили свои инструменты, фермеры оставили урожай гнить на полях, а скот подыхать с голоду, учителя забыли свои учебники, адвокаты покинули клиентов, служители церкви сбросили священнические облачения, матросы дезертировали с кораблей — все устремились в едином порыве к месту золотых приисков. Деловая жизнь в городах замерла, покинутые дома и магазины ветшали и приходили в упадок. Золотоискатели шли, как саранча, в районы, граничившие с лесопильней Саттера, с кирками, лопатами и ковшами для промывки золота».
Это яркое описание, принадлежащее американскому историку Чарлзу Бирду, нисколько не преувеличено. Оно многократно подтверждается документальными материалами. Ричард Мэзон — первый американский губернатор Калифорнии, прибывший в Сан-Франциско в июне 1848 года, через месяц после начала «золотой лихорадки», нашел покинутый населением, мертвый город. Уже в мае прекратился выход издававшейся в Сан-Франциско газеты «Калифорниен» («которая могла бы стать неоценимым источником для историка», — с грустью замечает один исследователь); газету, как видно, некому было читать и некому печатать. Англичанин Тирвейт Брукс, оказавшийся случайно захваченным первой волной золотоискателей, записывает в дневнике под датой 18 июня 1848 года:
«В четверг посетил нас Г. Ларкен, посланный с казенным поручением из Вашингтона; от него узнали мы, что в Сан-Франциско более двух третей домов опустело и что большая часть экипажа дезертировала с кораблей, стоявших в бухте… Г. Ларкен обогнал на дороге капитана, отправлявшегося сюда со всем своим экипажем, и на выговор Ларкена за этот странный и непростительный поступок капитан ответил: „Я вас уверяю, что цепи и якори очень крепки, корабль не уйдет до нашего возвращения”»[3].
