— Ты знаешь, что это?
— Нет… но догадываюсь. Брат интересовался древними цивилизациями Мексики. Он был умным, образованным человеком. Большая часть семьи Чантри путешествует без определенной цели, однако, мне кажется, брат направился в Центральную Америку не случайно. И мне кажется, что там он нашел что-то, имеющее отношение к истории. — Чантри. помолчал. — Его никогда не интересовали деньги, он имел возможность заработать состояние, и не одно, но ему всю жизнь хотелось заглянуть за горизонт, изучать историю человечества.
— Может, оно и так. — Моуэтт поднялся и потянулся к сапогу. — Ты приехал, чтобы рассказать мне все это?
— Нет. — Они медленно вышли из лагеря. — Я хотел поговорить с вами. Я ничего против вас не имею, так к чему убивать вас? Или любого из вашей команды? Я приехал на эту землю, чтобы остаться здесь. Повесить револьвер на стенку и заняться хозяйством.
— Ты? — скептически протянул Моуэтт. — Поверю, только когда увижу собственными глазами.
— Вам нужно сделать то же самое. Обзаведитесь землей, пока есть свободная, постройте дом и выращивайте скот. — Чантри замялся. Он обязан это сказать. — Главная причина, почему я сегодня приехал в лагерь, — Марни.
— Марни? — Старик обернулся к нему. — Она не имеет к тебе никакого отношения. Не впутывай сюда девочку.
— Она имеет самое прямое отношение. Вчера мне пришлось пристрелить пару ваших парней. Они гнались за ней несколько десятков миль. Я убил одного и троих нашпиговал свинцом.
— Марни? Мои ребята? Ты врешь, Чантри! — Он задыхался от гнева. Наконец сказал:
— Что ты знаешь о ней?
— Она добрая и красивая молодая женщина, которая уважает и любит вас, презирает ваших холуев и заслуживает лучшей жизни. Кстати, именно из-за нее я сегодня приехал. Вы ее отчим. Я хочу просить ее руки. И вашего разрешения на свадьбу.
— Просить чего?
— Вы самый старший ее родственник. Полагаю, что по закону вы ее опекун. Поэтому я и пришел к вам.
— Будь я проклят! Ты!.. — Моуэтт недоверчиво смотрел на Чантри, потом начал смеяться. — Чтоб мне всю жизнь проходить трусливым койотом, если я слышал что-либо подобное! Мои ребята за тобой охотятся, а ты являешься ко мне только затем, чтобы сказать такую штуку!
— Она леди, — спокойно продолжил Чантри, — и где-то под вашей толстой шкурой тоже скрывается джентльмен, человек, который знает, как делаются подобные вещи.
— Ты ей об этом что-нибудь говорил?
— Нет. Для нее это будет сюрпризом. Она может даже рассмеяться мне в лицо. Но я должен это сделать.
— Ну и дела! — Мак Моуэтт выплюнул окурок сигары и раздавил его носком сапога. — Можно подумать, мы опять в Ричмонде, или в Чарльстоне, или в каком-нибудь другом джентльменском месте. — Он покачал головой. — Я отвечаю — нет. Ты бродяга, ганфайтер, Чантри.
— Чтобы выручить ее из этой переделки, понадобится ганфайтер, и никто другой. Вы потеряли контроль над своими людьми и…
— Потерял контроль? Черта с два! Я могу…
— Я же говорил, что собираюсь осесть и заняться хозяйством, если вы отзовете свою команду.
— Почему это я «потерял контроль»?
— Ведь ваши парни гнались за Марни, верно? Один из них сказал, что она чересчур зазнается и они ей еще покажут.
— Надеюсь, ты убил наглеца?
— Он получил пулю в ногу, которая не принесет ему никакой пользы. Насколько я знаю, он все еще там. — Чантри встал. — Теперь вы все знаете, Мак Моуэтт. Я хочу ухаживать за Марни и пришел к вам как джентльмен к джентльмену. Отзовите своих ребят, иначе будет война.
— И сколько ты думаешь продержаться? — Мак Моуэтт тоже поднялся.
— У меня только один серьезный противник — Джейк Строун.
— А Том Фрика?
— Я думал, он возглавляет погоню за Марни. Мне доподлинно известно, что он убил по меньшей мере еще одну женщину. Уберите его из округи, или я убью его.
Мак Моуэтт потер подбородок.
— Черт возьми, Чантри, ты мне нравишься! Точно говорю, нравишься. Ты настоящий мужчина. Но у меня есть мои парни, а когда ты ведешь такую команду, ты должен вести ее, должен держаться впереди. Не знаю… Правда не знаю. А почему бы вам с Марни не убежать? В долине Сент-Луис есть проповедник, а в Санта-Фе и подавно.
— Это моя земля, Моуэтт. Я вернулся домой. Если твои парни хотят войны, они ее получат. Мой вам совет — держитесь Строуна. Он и ваш сын Фрэнк — единственные мужчины в этой компании.
Моуэтт пожал плечами. Он сделал свой выбор.
— Ты со своими фермерами, Чантри, много не стоишь. Мои ребята перебьют вас, как куропаток.
— Значит, война?
— Война, — ответил Моуэтт. — Но вот что я тебе скажу, Чантри: если ты каким-то образом останешься жив и Марни захочет увидеть в тебе своего мужчину, считай, что ты получил мое разрешение. Если так оно и выйдет, постарайся сделать ее счастливой. Она хорошая девушка.
Чантри повернулся и вошел в лес. Он ничего не выиграл.
Медленно и осторожно он пробирался обратно к своему коню, каждую секунду ожидая выстрела.
Он уловил смутный блеск луны на отполированной коже седла и услышал, как вороной переступил во тьме. Что-то мелькнуло в ночи, и низкий голос произнес:
— Мне всю жизнь хотелось убить большого человека, одного из самых известных ганфайтеров, и вот почему: я всегда считал, что вся их меткость и быстрота — не больше чем пустые разговоры. Ты знаешь, кто я, Чантри? Я Трэшер Бейнс, и ты у меня на мушке.
Внезапно Чантри почувствовал огромную усталость. Ему все надоело. Почему люди — такие неисправимые идиоты? Он никого не хотел убивать. Ему приходилось стрелять на войне — и не раз, ему приходилось стрелять служа закону, но он не хотел, никогда не хотел, прославиться как убийца.
Трэшер Бейнс стоял в темноте. Он заметил Чантри и ждал, когда тот ответит, потому что по звуку голоса можно узнать -его точное местоположение.
Оуэн Чантри тоже ждал, прислушиваясь к малейшему звуку. Если Трэшер шевельнется… Справа от Чантри стояло дерево, слева футов на шесть протянулась полянка, а за ней — его конь.
Трэшер снова заговорил. На сей раз голос его прозвучал на тон выше:
— В чем дело, Чантри? Испугался? Боишься разговаривать со мной? Я убью тебя.
Чантри не двигался. Его винтовка была направлена на голос, палец на спусковом крючке, свободный ход подтянут… Он знал, что стрелять нужно будет немедленно, и стрелять три раза — один на голос, второй — ниже и правее, а третий левее.
Если он попадет с первого выстрела и Трэшер начнет падать, у Чантри будет хорошая возможность всадить вторую пулю.
— Трусишь, да?
Сейчас сбегутся все. Это всего лишь вопрос времени.
Чантри выстрелил на звук. Один раз, потом второй и третий — так быстро, как мог передергивать затвор. Затем он подошел к коню, рывком развязал узел и забрался в седло.
