вышел бы из себя и задал этим клеветникам жару, но я по натуре скромен и отходчив, а потому просто с достоинством отвечу, что эти пустословы – паршивые лгуны, и я оторву им уши, попадись они мне под руку.
Поначалу я и вовсе не собирался ехать в Коготь Гризли. Мне было не по пути.
Но проезжая то место, где от дороги из Явапаи в Боевой Раскрас начинается тропа на Коготь Гризли, я увидел Танка Уиллоуби, который сидел на бревне возле развилки. Я уже как-то встречал его в Боевом Раскрасе. Ума у Танка было не больше, чем положено законом, и теперь он вовсе ужасно выглядел. Ухо у него было порвано, под глазами черные круги, а на голове вскочила такая шишка, что даже шляпа не налезала. Он то и дело сплевывал осколки зубов.
Я придержал Капитана Кидда и спросил:
– В какой же это драке тебя так отделали?
– Я был в Когте Гризли, – сказал он, будто бы это все объясняло.
Но я не понял, потому что сам-то в Когте Гризли ни разу не бывал.
– Это самый нищий город в этих горах, – продолжал он. – У них даже шерифа никакого нет, а есть вместо него один малый, который называет себя офицером, и попробуй хотя бы плюнь под ноги, как он тут же заявит, что ты нарушил закон, и потребует штраф. А едва начнешь спорить, как горожане тут же прибегут ему на помощь. Сам видишь, в каком я состоянии. Я даже не понял, какой закон нарушил, но это наверняка был один из его любимых законов. Я еще достойно отбивался, пока меня забрасывали камнями и молотили прикладами, но когда в ход пошли перекладины от заборов и оглобли, тут уж я ничего не мог поделать.
– А на кой черт тебя вообще туда понесло? – спросил я.
– Ну, – сказал он, утирая подсохшую кровь с лица, – вообще-то я как раз искал тебя. Три дня назад я встретил твоего кузена Джека Гордона, и он попросил кое-что тебе передать.
Он замолк и, похоже, не собирался продолжать, так что я спросил:
– Ну, что он сказал?
– Да я все позабыл, – сказал он. – Видать, мозги у меня повредились из-за драки в Когте Гризли. Джек велел передать тебе, чтобы ты глаз не спускал с кого-то, а вот с кого и почему – не помню, хоть убей. Но точно тебе скажу: кто-то с Медвежьей речки сделал кому-то что-то нехорошее. Кажись, это был… твой дядюшка Джеппард Граймс.
– А в Коготь Гризли-то ты зачем сунулся? – не отступал я. – Я ведь там и не бывал никогда.
– Не знаю, – сказал он. – Видать, тот парень, за которым Джек велел тебе приглядывать, живет в Когте Гризли, а может, он собирался туда ехать или что-то в этом роде.
– Да, хороший из тебя помощник, нечего сказать! – с отвращением процедил я. – Кто-то напакостил кому-то из моей родни, а ты все позабыл. Ты хоть бы имя его вспомнил! Тогда я смогу его найти и вытрясти из него всю душу, а потом уж будем выяснять, в чем там дело. Ну, поднапрягись!
– Тебя когда-нибудь били оглоблей по башке? – осведомился он. – Так вот знай, я имя-то свое едва вспомнил. Я только что рассказал тебе все, что мог. Возвращайся через пару деньков, может, я и припомню, что говорил Джек.
Я презрительно фыркнул и свернул на дорогу в Коготь Гризли. Я решил, что мог бы что-нибудь там разузнать. Как бы то ни было, попытаться стоило. У нас, у жителей Медвежьей речки, может, и бывают склоки меж собой, но чужакам мы себя оскорблять не позволим. Дядюшка Джеппард едва ли не ровесник самих Гумбольдтских гор, в былые годы он промышлял тем, что уничтожал индейцев. Он и теперь еще крепкий стреляный воробей. Если уж кто-то сумел его обидеть, а потом унести ноги, то это явно не обычный проходимец, так что неудивительно, что выследить его послали именно меня. Только вот я понятия не имел, кого мне искать и зачем, а всему виной хлипкий череп Танка Уиллоуби. Бывают же на свете такие неженки, тьфу на него.
В Коготь Гризли я прибыл хорошо после полудня и первым делом отправился в стойла, где проследил, чтобы Капитана Кидда привязали покрепче и хорошо накормили, и предупредил конюха, чтобы тот держался от него подальше, если не хочет, чтоб ему копытом вышибли мозги. Нрав у Капитана Кидда был похлеще, чем у акулы, он чужаков на дух не переносил. Кроме нас с Капитаном Киддом, в стойле было еще пятеро лошадей: пегая, гнедая, рябая и пара вьючных.
Потом я отправился в город и оказался на пыльной улочке, по обеим сторонам которой теснились салуны и магазины, но я не особо глядел по сторонам, а больше раздумывал, как бы мне найти того, кого ищу, но так и не мог придумать, кого бы об этом спросить.
В раздумьях я побрел к салуну «Королева апачей» и вдруг заметил, как в пыли у ограды блеснул серебряный доллар. Я тут же нагнулся и поднял его, да не заметил, как моя голова оказалась совсем рядом с задними копытами стоящего рядом захудалого мула. Едва я наклонился, как он закричал и лягнул меня по макушке. Затем он протяжно заблеял и принялся скакать вокруг, высоко вскидывая задние копыта; из салуна выбежали какие-то ребята, и один из них вдруг закричал:
– Этот негодяй хотел убить моего мула! Зовите сюда офицера!
Вокруг уже столпилась тьма народу, а хозяин мула продолжал верещать, как дикая кошка. Это был хилый, косоглазый малый с обвисшими усами. Он визжал, словно его ножом резали, не давая мне и слова вставить в свое оправдание. Тут откуда-то появился парень с длинной тощей шеей и сказал:
– Я шериф. Что тут у вас происходит? Что это за громила? Чего он натворил?
Усатый доходяга запричитал:
– Он треснул себя моим мулом по башке, покалечил несчастное животное на всю оставшуюся жизнь! Я требую возмещения ущерба! Пусть он заплатит три сотни и еще полтину сверху за моего мула!
– А-а, как бы не так, – говорю, – твой мул цел и невредим, разве что ногу ушиб. И вообще, у меня в кармане только шесть баксов, и те забрать можешь только через мой труп. – С этими словами я выставил оба свои револьвера, и толпа отпрянула.
– Арестуйте его! – потребовал усатый доходяга. – Он пытался прикончить моего мула!
– Что-то я не вижу у тебя звезды, – сказал я тому парню, что назвал себя шерифом. – Так
