Сквозь галдящую толпу Доротея Леррас поспешила к ней. Охранники Лерраса шумели громче остальных. Словно трусливые зайцы, они всего пару часов назад бежали от того самого Эль-Кида, чье поражение теперь вызывало у них столь бурное ликование.
Однако Доротея, поддерживая голову Розиты, приказала им замолчать и как можно бережнее нести в дом бесчувственное тело девушки.
Вильяхен сомневался всегда и во всем. Он вместе с конокрадом Ороско, хладнокровным убийцей Колоньясом да еще непревзойденным стрелком Роблесом и были те четверо, кто остался с Эль-Кидом дожидаться Рубриса.
Вильяхен недовольно бурчал:
— Зачем вы отпустили ее? Зачем позволили уехать этой девице Леррас до того, как они вернули нам Рубриса, сеньор?
— Разве ты не понимаешь, Вильяхен, — отвечал Кид, — что если бы мы выказали им свое недоверие, то они не поверили бы нам.
— Да бросьте вы, сеньор! Они бы вам поверили. Ведь всей Мексике известно, что слово Эль-Кида дороже золота.
— Ты же слышал, как Тонио говорил, что сам Леррас клялся честью кабальеро?
— Не забывайте, сеньор, он клялся перед преступниками.
Тут в их разговор вмешался Ороско:
— Слышите? Что это за шум слева от нас?
Теперь уже всем было слышно легкое поскрипывание седел и глухой топот копыт.
— Наверное, это погонщики мулов направляются в горы, — заметил Кид. — Они зачастую выезжают еще до рассвета.
— Кажется, скачут со стороны города, — прислушался Роблес. — Нет, остановились! Неужели повернули назад? Точно, повернули! Что бы это значило?
— А теперь шум справа, — встрепенулся Ороско. — Тихо! И это тоже погонщики мулов, сеньор?
— Справа и слева от нас, — вслушиваясь в звуки, произнес Роблес. — Не нравится мне это. А что, если они нас обходят? Тогда мы как пить дать попадем в ловушку! Но где же Рубрис? Девица-то уже точно добралась до города, а Рубриса все нет!
— Тонио не повезет ее в город, пока не увидит Рубриса и не услышит его голос, — возразил Кид. Однако и он тревожился, конь под ним нетерпеливо перебирал ногами. Пристально вглядываясь в темноту, Кид неожиданно услышал окрик:
— Сеньор Эль-Кид! Это вы? Вы здесь?
— Здесь! — откликнулся Кид. — Рубрис, это ты?
— Тут тебя дожидается кое-кто получше Рубриса, — прозвучало в ответ. — Получай-ка, Эль-Кид! — И в тот же момент ночь разорвал грохот ружейного залпа.
Он визга пуль Кид пришел в ярость; пришпорив коня, он послал его вперед, прямо на многочисленные вспышки выстрелов, выдававших местонахождение противника.
Ухватив Эль-Капитана за поводья, Роблес завернул его назад.
— Давайте сюда! — крикнул он. — Они нас пока еще не поймали!
И он бросился вниз в лощину Эль-Сиркуло. За ним последовали остальные. Слева и справа по ним палили жандармы, но если бы им удалось на полном скаку взобраться на противоположный гребень холмов и, положившись на своих коней, пробить брешь в цепи неприятеля, то они были бы спасены.
Прорвавшись сквозь цепкий кустарник на дне лощины, они взлетели почти на самый гребень, с которого было рукой подать до безопасного места, когда услышали, как кто-то спокойно распевает прямо впереди них. Кид сразу узнал голос Бенито Халиски.
И вслед за этим вершины холмов озарились вспышками выстрелов. Беглецы остановились, словно перед ними возникла скала. Кид увидел, как двое его всадников упали с коней. Эль-Капитан, не дожидаясь приказаний, круто развернулся и поскакал назад, в лощину. Оказавшись внизу, Кид бросился на землю и потянул жеребца за собой. Теперь они лежали на самом дне лощины, где наметенные вокруг песчаные барханы создавали небольшое укрытие. Туда же скатились и двое оставшихся в живых товарищей Кида.
Надежды на спасение не оставалось. Эль-Кид и его спутники оказались в огненном котле ружейных залпов. Куда ни кинь, везде по гребням холмов мелькали вспышки выстрелов; в непрерывной линии огня не было ни единого просвета.
— Ороско, это ты? — окликнул Кид.
— Я, сеньор.
— И ты здесь, Вильяхен?
— Да, сеньор.
— А Роблес с Колоньясом уже, наверно, в аду, — заметил Ороско. — Ну ничего, они ненамного опередили нас. Пока ребята отыщут дорогу, мы их догоним… Сеньор, у вас есть бренди?
— Есть, ты что, ранен?
— Так… плечо царапнуло. Пустяки.
Кид достал полную фляжку и отвинтил колпачок, Ороско не спеша поднял ее и сделал несколько глотков; на металлических боках фляжки тускло отражались звезды. И тут же с десяток пуль, взметнув фонтанчики пыли, зарылись в песок. Но броско, не обращая на них взимания, спокойно закончил пить.
Тем временем Кид достал из седельной кобуры винчестер и принялся целиться в пляшущие огоньки выстрелов. Позади себя он услышал тяжелый хруст удара, словно кто-то стукнул топором по сырой древесине.
— Что это? — встрепенулся Монтана.
— Это мой конь. Ему угодило в голову, — спокойно ответил Вильяхен. — Так что теперь, Ороско, тебе придется украсть для меня другого коня — получше.
— Когда наступит рассвет, у нас будет кое-что почище коней — крылья, чтобы отправиться на небеса, — отозвался Ороско. — Боже милостивый! Что же они так бестолково расходуют патроны!
Кид нажал на спусковой крючок. И тут же, перекрывая грохот ружей, раздался пронзительный вскрик, прервавшийся на высокой ноте.
Монтана не мешкая послал вторую пулю по мигающему огоньку, в ответ снова послышался громкий вопль.
Кид засмеялся.
— Эти идиоты палят с колена, а то и стоя в полный рост, — заметил он. — Теперь им придется залечь и дать нам немного передохнуть. А то эти псы хотят, чтобы мы не спали в нашу последнюю ночь!
— Дайте мне тоже бренди, — попросил Вильяхен. — Ух ты! Обожаю, когда мне жжет горло! Если у человека есть хорошее бренди, ружье и по кому целиться, то зачем ему беспокоиться, когда он умрет?
— Надеюсь, что одного-то вы уложили наверняка, сеньор, — проговорил Ороско. — Не то утром, когда мы отправимся в наше последнее путешествие, нам будет скучно без приятной компании. И если…
Ороско внезапно замолчал. Послышался звук, будто он хлопнул в ладоши, но Кид знал, что это такое, — ему не раз доводилось слышать, как входит в тело пуля.
Ороско поднялся.
— Сядь сейчас же! — велел ему Кид. — Куда тебя ранило?
— В живот, — прошептал он. — Прощайте, друзья!
— Тогда прощай! — отозвался Кид.
И Ороско пошел вперед, волоча за собой ружье. Вскоре они потеряли из виду его силуэт, медленно поднимавшийся вверх по склону.
Потом, где-то на середине холма, послышалась стрельба.
— Он почувствовал, что умирает, и открыл огонь, — сказал Вильяхен. — Он герой, наш Ороско!
