– Вы что, знаете всех археологов? – удивился Картер.
– Мой отец был рейсом,[29] и я хочу, как и он, набирать рабочих и искать древние клады. Жду не дождусь того, кто полюбит Долину, посвятит ей всю свою жизнь и, сумев приручить, сможет проникнуть во все ее тайны!
– Я читал Бельцони…[30]
Ахмед усмехнулся:
– Да, он был необычным человеком! Лихим, великим и отчаянным. Ему хотелось подвигов, и он таранил двери гробниц, не гнушаясь динамитом!
– Но ведь после Шампольона Долину исследовал именно он! – возразил Говард. – Помню, как там было сказано: «Я твердо убежден, что в долине Бибанэль-Молук нет иных гробниц, кроме тех, которые стали известны благодаря моим недавним открытиям!»
Картер горячо отстаивал чужое мнение, потому что надеялся, что собеседник станет спорить. Он не ошибся.
– Это всего лишь поспешные слова невнимательного человека, – презрительно заметил Ахмед.
– Вряд ли такой первопроходец мог упустить серьезную добычу!
– Бельцони был первопроходцем, это верно, однако чересчур нетерпеливым! Теперь Долина изранена, оскорблена! Она таится и молчит. Только добросовестный ученый, ожесточенный и упрямый, сможет приподнять завесу времени и песка, за которой Долина скрыла свои секреты! Никто к нам, глупым беднякам, не прислушивается, а ведь именно мы каждый день ходим здешними тропами и внимаем гласу древних скал. Теперь уходите, мистер Картер, иначе мне придется вас оштрафовать за пребывание в Долине в неурочный час!
– Еще увидимся!
– Если на то будет воля Аллаха!
Ахмед смотрел вслед удалявшемуся англичанину, поднес пальцы ко лбу, затем к губам и поклонился. Так он приветствовал человека, который еще не знал о величии своего предназначения.
* * *
Роскошный храм, посвященный богине Хатор, был выстроен у подножия горы. В нижнем дворе и на террасах храма, там, где некогда цвели сады, в фонтанах журчала чистая вода и произрастали благовонные деревья из чудесной страны Пунт,[31] ныне раскинулась пустыня. Картер направился к молельне Анубиса. Именно здесь находился руководитель работ, археолог Эдуар Навилья.
Ученый был одет в элегантный колониальный костюм.
– Вы что же, на поезд опоздали? – высокомерно обратился он к Картеру.
– Нет, месье.
– Ах так… Должно быть, не увидели встречающего с табличкой?
– Нет, я его видел, месье.
– Так что же вы к нему не подошли?
– У меня было срочное дело, месье. Позвольте приступить теперь к работе.
Навиль сделал широкий жест, указывая на храм:
– Эти рельефы прекрасны, несравненны! Их следует непременно опубликовать. Вам необходимо зарисовать их в цвете, Картер! Это адский труд.
– Или египетский, – вставил молодой человек.
Археолог улыбнулся, и лед между ними растаял.
– Возьмите акварель. И не забудьте про иероглифы!
– С условием, что вы поможете мне их расшифровать. Я хочу все знать!
Они обменялись крепким рукопожатием.
* * *
В Луксоре смеркалось. Под звуки кларнета горожане пели грустные песни. Причалил последний паром, в кофейнях зажгли свечи. На террасе центральной гостиницы Навиль и Картер не спеша потягивали пиво.
– Прошу вас, Картер, объяснитесь! Что за срочное дело помешало вам приехать вовремя?
Швейцарец показался Говарду достойным человеком. Он был не так суров, как Ньюберри, не так велик, как Питри, и держался просто, поэтому молодой человек решил ему довериться:
– Вот уже несколько месяцев, как я занимаюсь Долиной царей! Исписал две толстые тетради, перечислил все, что там когда-либо находили, будь то гробницы, мумии или обычные сосуды. Пока я еще далек от цели, но обязательно все разузнаю о раскопках, которые там велись!
– Зачем? Ведь Бельцони уже все перекопал! Конечно, он пользовался ужасающими методами! Проламывать стены гробниц тараном, стрелять по конкурентам из ружья! Все это как-то… ненаучно, и дико. А что делать? Такое было время! За скарабея[32] запросто могли убить человека! Так что, надо отдать ему должное, Бельцони немало сделал для науки.
– Согласен. Он был, как и я, скромного происхождения и тоже бросил все ради Египта. Но он рвался вперед, не замечая крохотных деталей, которые могли бы привести его к другим гробницам.
– Я вынужден вас огорчить, друг мой. К мнению Бельцони, впоследствии пришел и такой аккуратист, как немец Лепсиус.[33] Он не нашел в Долине ничего нового, и поиски там окончательно забросили.
– Какая глупость! Не будете же вы спорить с тем, что именно в Долине царей похоронены все фараоны XVIII и XIX династий? – горячился Говард.
– Не исключено.
– Но найдены же не все гробницы!
– К чему вы клоните? И чью гробницу вы имеете в виду?
– Да целого десятка фараонов! И прежде всего, Тутанхамона.
Навиль хмыкнул:
– Этого царька? Он так недолго и неярко правил! Его наверняка похоронили где-то в другом месте или вообще сожгли, как Эхнатона!
– Но ведь его короновали там же, где великих, – в Карнаке!
Швейцарец смутился, а Картер возбужденно продолжал:
– Он правил почти десять лет, а мы о нем почти ничего не знаем, словно с ним связана какая-то тайна! На антикварном рынке никогда не появлялись вещи с его именем!
– Я понимаю, к чему вы клоните. Его гробница не была разграблена!
У Картера горели глаза и даже чуть-чуть дрожали руки. Заметив состояние молодого человека, Навиль улыбнулся:
– Да, молодость безумна, в этом ее прелесть! Но, Говард, у вас впереди серьезная научная карьера. Подумайте о своей репутации! Вы не ученый с мировым именем и не богатый аристократ, который мог бы получить концессию на раскопки в Долине царей. Бросьте эту затею!
Виконт странствовал много лет. Сейчас он сидел в задней комнате мрачноватой константинопольской таверны, подальше от посторонних глаз и ушей, и беседовал с бывшим жокеем. Тот чрезвычайно нервничал и постоянно озирался.
– Вы от кого? – недоверчиво поинтересовался жокей.
– От генуэзского пирата, – ответил Порчестер. – Он сказал, что это в ваших силах.
– Может, и так. Вы дворянин?
– Еще какой!
– Тогда я возьму с вас вдвое.
– Ничего, я к этому привык. Но чтобы дело было сделано!
Порчи, одетый в капитанский китель, пил кофе по-турецки. Его нервный собеседник накачивался розовым вином.
– Когда вы желаете видеть Абдуллу Проклятого?
– Как можно скорее.
– Сейчас он в городе, только занят. Кстати, зачем он вам понадобился?
– Так, повидаться.
– В смысле?
– Ну, он ведь самый ужасный бандит всего Босфора, хитроумный вор и главарь целой шайки негодяев?
