Олег завернулся в дождевик, купленный в Тасмании на такой случай, вышел из каюты и попытался пройти несколько шагов, но сплошная стена тяжело валящейся с неба воды швыряла его из стороны в сторону, и он нашел в себе силы только вернуться в каюту. Здесь он сбросил плащ, обнял Катерину, и так, прижавшись друг к другу, они долго стояли и громко хохотали, проклиная тот день и час, когда пустились в это путешествие.
— А мне все–таки нравится! — воскликнула Катерина. — По крайней мере, будет что вспоминать.
И потом повторила:
— Нравится! Мне очень нравится.
Вошел генерал, и Катерина стала разливать по чашкам холодный кофе. Они ели–пили, болтали и много смеялись. Сошлись на том, что все–таки это очень здорово, что они пустились в такую авантюру.
Генерал сказал:
— В конце концов, не будет же этот потоп длиться вечность.
Дождь оборвался внезапно. Могло показаться, что какая–то небесная сила рассвирепела и смахнула его рукой. Было только видно, что стена дождя не исчезла совсем, а вместе с черной, как разлившаяся нефть, тучей валилась в сторону, противоположную от полюса, к которому шел корабль. Наши путники вышли на палубу и увидели остров. Он был еще далеко, темно–синяя полоса его берега слабо очерчивалась в морской пучине.
Загремели цепи якорей, и корабль, развернувшись в сторону острова, быстрым ходом направился к берегу. Капитан Даниэль стоял в своей рубке, то и дело наклонялся и, видимо, подавал команды. Скоро проступили отдельные детали берега: бухты, скалы, поляны. Цвет пока был общий — серый. Однако унылый вид сохранялся и позже, когда судно устремилось в узкую горловину, которая, очевидно, и была здесь бухтой.
К причалу корабль подталкивали волны, машин и винтов было почти не слышно. Человек двадцать или тридцать стояли на берегу и махали руками.
«Святой Себастьян» коснулся бортом причала.
Гостиничный домик задней стеной прилепился к обрывистому склону холма, за которым открывалась небольшая поляна, а дальше, за поляной, громоздились невысокие горы, на склонах которых не было ни деревьев, ни кустов, — казалось, тут и трава не росла, а лишь мокрые мхи лежали в лощинах, да лысины гранитных скал белели на берегу. Впрочем, тут и там виднелись пятачки пляжей, но и они были каменные, не живые. Ничто тут не обнаруживало привета и приюта для человека.
В гостинице наших путников встретил матрос, неожиданно заговоривший по–русски:
— Рыжий Дик сказал, что вы русские, это нам очень приятно, милости прошу к нашему шалашу.
Катя удивилась:
— Здесь тоже есть русские?
— А где их нет. Вы к нам плывете из Австралии — там очень много русских, а и здесь их хватает. Каждый десятый рыбак на острове — русский. В России мы потеряли работу, но мы ее нашли здесь, на Кергелене.
Матрос поклонился:
— Меня зовут Григорий, я покажу вам комнаты.
Генералу предложил номер маленький, почти как корабельная каюта, Олегу и Катерине номер побольше; тут были две кровати, две тумбочки и посредине квадратный стол, достаточный, чтобы за ним расположились четыре человека.
— Питаться будете в буфете, он на втором этаже.
В номерах было тепло, и это гостям понравилось. В подвале находилась котельная, — топилась мазутом, и горячая вода подавалась в гостиницу и в три домика, стоявшие тут же поблизости. Там жили рыбаки.
Два–три часа наши гости отдыхали, принимали душ, обедали, а потом вышли на улицу. И тут их ожидал новый сюрприз: с юга, со стороны полюса дул свирепый и холодный ветер, бил в лицо колючим снегом и, как живое существо, выл и свистел на разные голоса.
Олег потянул Катерину за руку, и они укрылись в номере. Генерал тоже, как ошпаренный, забежал к ним.
Катя сказала:
— Нет, нет, Бога гневить не станем. Ведь это он нас надоумил посетить самый гиблый уголок земли; я вот сейчас надену защитные очки, завернусь в свой дождевик и пойду гулять. Ведь это и есть неповторимые мгновения моей жизни.
К ним вошел Григорий. Он был в резиновых сапогах, плаще с капюшоном и в теплом и наглухо прикрывавшем почти все лицо рыбацком шлеме. На шее, как у капитана, висел массивный морской бинокль.
Подсел к столу, снял шлем, но сказать ничего не успел. В окно увидел, как рыбаки, точно горох, выбегали из соседнего домика. Григорий, а вслед за ним и наши путники, вышли на улицу. И тут увидели, как из воды, точно исполинское чудовище, поднималось нечто такое, чему наши путники не знали названия. Это была рубка большого подводного корабля. Над рубкой, поблескивая стеклами, шевелились две железных руки; подводники разглядывали рыбаков, как ученые разглядывают в микроскоп насекомых. Потом из воды стал подниматься и весь корпус. Это была громадина длиной с железнодорожный состав. Ну, а потом из чрева выскочил катер и, взбурунив волну, направился к причалу. На берег вышли трое. Ни морской формы, ни знаков отличия на них не было. Здоровались на английском языке. Олег, в совершенстве знавший английский, сразу понял: это не американцы и не англичане. Выступил вперед:
— Ребята, не морочьте голову: вы — русские!
Ему ответил старший по возрасту:
— Возможно, вы и правы: мы не американцы, и не англичане, но, может быть, мы — французы?
Олег смелел еще более:
— Французы не имеют таких посудин. А ваша шаланда из той самой серии, к которой принадлежал атомный крейсер «Курск», потопленный американцами.
Моряки окружили Олега, и старший сказал ему:
— Ну, хорошо, вы, я вижу, много знаете: мы бы хотели с вами говорить.
— Пойдемте в наш замок; он здесь рядом.
И пропустил вперед себя моряков.
И вот они сидят за столом и пока молча разглядывают друг друга. Олег снова взял на себя инициативу:
— Мои друзья не знают английского, но если бы они и знали, то разобрать вашу тарабарщину не смогли бы.
Откинулся на спинку стула, засмеялся. Моряки смутились. Они действительно едва–едва подбирали английские слова. Старший моряк, оглядев Муху и Катю, спросил:
— А они… из каких краев?
— Мы — русские! — отвечал за всех Олег. — Дернула нас нелегкая притащиться на этот чертов зуб! Вы нам скажите, откуда будете, и тогда мы все вам расскажем.
Старший продолжал по–английски:
— Покажите документы.
И тогда в беседу вступил Муха. Достал удостоверение личности, подал моряку. Тот прочитал два–три раза весь текст, потом долго сверял фотографию и физиономию. А когда генерал представил ему Олега и Катю, моряк попросил и у них документы. Повернулся к Олегу и продолжал на своем ужасном английском:
— Так значит, это ваше свадебное путешествие?
