Мог ли Н.Н.Поликарпов предвидеть, что на мерном километре у его двухместного истребителя на максимальной скорости сорвётся обшивка с крыла и лётчик В.Н.Филиппов погибнет?
А вот другой случай. Наука не могла ответить на вопрос: достаточно ли прочен самолёт А.С.Яковлева (имеется в виду Як-3.) при многократных перегрузках? Сергей Николаевич Анохин проверил - оторвалось крыло. Бесстрашный Серёжа спасся на парашюте, но… лишился одного глаза. Однако испытания не бросил и совершил немало других подвигов на своей «работе»(!).
Из всех лётчиков, которых я встречал на своём пути, я особенно выделяю С.Н.Анохина. Я считаю его выдающимся явлением по тонкости пилотирования. Никого равного ему в таком блестящем пилотировании не было и нет. О нём мало сказать только то, что он - талант. Ведь он ещё и блестящий лётчик-испытатель. Два совершенно полюсных противоположных психологических свойства сочетает в себе этот человек - храбрость и скромность. Представьте себе лётчика, совершившего подвиг и оставшегося живым… Это - второе рождение человека! Его спрашивают: «Серёжа, ну как ты?». «Ничего, всё в порядке». Все, кто видел его в этот момент, были сражены его милой до наивности манерой ответа. Его храбрость кажется просто какой-то наивной детской игрой. Это пример настоящего Героя-идеала. Это мой кумир!
А кто столкнулся с первыми явлениями перехода к сверхзвуковой скорости? Пять лётчиков в Америке погибли, проверяя максимальную скорость на большой высоте. На сверхзвуковой скорости, как выяснилось позже, руль высоты переставал действовать. Самолёт переходил в пикирование, а лётчикам ничего не оставалось делать, как тянуть ручку на себя. Когда же самолёт входил в плотные слои атмосферы (более близкие к земле), то руль внезапно начинал действовать, но… увы, от самолёта отлетали крылья. У одного счастливчика крылья остались целы. Он благополучно приземлился и рассказал о том, что произошло в воздухе. Только после этого учёные на земле поняли, как можно поправить дело. А кто первым встретил такое явление в воздухе? Лётчик-испытатель!
Примерно в то же время (в 1949 году.) Юра Шиянов (Шиянов Георгий Михайлович (1910-1995) - Герой Советского Союза, заслуженный лётчик-испытатель СССР, долгие годы проработавший в ОЭЛИД ЦАГИ и в ЛИИ.) испытывал самолёт конструктора П.О.Сухого (имеется в виду самолёт Су-15(«П»).). Когда дело дошло до проверки максимальной скорости, то Шиянов вернулся на землю и доложил, что он не дошёл до максимума, так как почувствовал явления, показавшиеся ему подозрительными и не предвещающими ничего хорошего. Приборов на этом самолёте было более чем достаточно, но они «молчали». «Живой прибор» оказался, как увидим далее, чувствительнее. Некоторые конструкторы и ведущие инженеры часто не верят в грехи «своего дитя». Сухой решил - пусть слетает Сергей Анохин. Всем было известно, что Серёжа - это рыцарь без страха и упрёка (разве что только от жены, чего никто, кажется, не избежал). Итак, он развил максимальную скорость. Самолёт так затрясло, что Сергей выпустил управление и не смог воспользоваться катапультой. К нашему великому счастью, Серёже удалось благополучно выпрыгнуть и воспользоваться парашютом.
А ведь самолёт до этого был рассчитан конструктором, его бюро, всесторонне проверен в ЦАГИ. Можно только лишний раз подтвердить, что наука родится из опыта, а не опыт - из науки. Всё, не могущее быть предвиденным наукой в авиации, первым обнаруживает лётчик-испытатель в воздухе! Путь к прогрессу в авиации тернист. Увы, к сожалению, наука не может предвидеть всего. К этому остаётся добавить, что до сих пор во всём мире первый полёт на опытном самолёте всегда совершает человек. Даже на тех экспериментальных самолётах, которые могут взлетать и садиться автоматически.
Как ни парадоксально, но в космонавтике «собака вывела человека в люди» (как говорил И.П.Павлов). Сначала собачка погибла (в первом экспериментальном полёте), а затем собачки благополучно облетали Землю. После космического полёта они произвели на свет потомство. «Космические» щенята, как оказалось, ничем не отличаются от просто земных.
Теперь на нашей Земле авиация стала иметь прикладной практический характер. Времена её романтики прошли, а космонавтика, как новое, более романтична, чем практична. Всё новое более привлекательно и соответственно выше оценивается. Возможно, космонавтика станет подлинно практичной лишь тогда, когда человек преодолеет барьер скорости в космосе, значительно превышающий скорость света.
В 1970-е годы стал заметен рост «гигантомании» в авиации, как в гражданской, так и военной. Несомненно, во всех технически развитых странах это стремление направлено на предвидение возможной войны. Во время военных событий переброска больших масс войск и самого тяжёлого вооружения в кратчайший срок и в грандиозных масштабах необходимо. Американцы через единственную базу в Португалии перебрасывали Израилю самое тяжёлое вооружение на самолётах-гигантах. По-моему, пример достаточно убедительный. А оправдывает ли себя «гигантомания» в гражданской авиации? Далеко не всегда. Это резерв на случай войны, резерв самолётов и кадров. Можно иногда видеть, как на самолёте с 150-200 пассажирскими местами летит только несколько человек. Экономика от этого явно страдает!
Возвращаясь к основной моей теме - испытанию самолётов, я напомню лётчикам-испытателям, что историческая миссия человека - изведать неизведанное, познать непознанное, желать сделать что-то завтра лучше, чем сегодня. Эта потребность дана лишь одному ему - человеку. Лётчик-испытатель всегда должен быть готов принять смерть. Она никогда не должна быть для него неожиданностью, только в этом случае она оправданна. Потому что он идёт на эту работу сознательно! Поэтому он должен бороться до конца, а не думать о своём спасении. Он должен думать о спасении самолёта, идеи.
Когда человек полон устремлений, желаний, надежд и вдруг неожиданно видит неизбежность гибели, тогда секунды кажутся ему вечностью, тогда смерть кажется ему неоправданной. Вот это и является психологической установкой «лётчика-писателя». Когда человек впервые вылетает на опытном самолёте, он, конечно, идёт трудиться. Но предварительно он должен научиться мобилизовывать свою готовность к любой, даже не могущей быть предвиденной, случайности! Для этого он многому учится и набирается опыта (иногда очень горького), для этого он работает над собой. Садясь в самолёт, он должен помнить, что он сел не на канцелярский стул, а на стул, который нужно ценить и уважать не меньше канцелярского, ибо на нём сидеть не так-то просто, как предлагает «писатель-лётчик». Тем более что и на канцелярском стуле бывают трудные случаи и их надо не только правильно оценивать, но и уметь отличать.
