быть, небесполезных членов общества, как, сочетая убеждение с принуждением, привить им вкус к трудовой жизни, научить их работать.
Иностранная буржуазная печать вопила о «самосудах» над помещиками в Китае. Нет, то были не самосуды. Органы народной власти, взяв это дело в свои руки, направляя в организованное русло веками накопившийся гнев крестьян против безжалостных кровососов, ненасытных эксплуататоров, тем самым спасли помещиков от жестоких самосудов. Присутствие на обвинительных митингах представителей партийных комитетов, местных органов власти, вооруженной охраны сдерживало ярость крестьян. Иначе многие помещики лишились бы предоставленной им сейчас возможности перевоспитаться и жить собственным трудом, как все люди.
Органы народной власти в демократическом Китае относятся к бывшим помещикам куда мягче, чем сами помещики относились к приходу этой власти. За время с 1950 года по июнь 1952 года в провинциях одного лишь Центрально-Южного Китая органами общественной безопасности и отрядами крестьянской самообороны было захвачено и отобрано у бандитов, в большинстве помещиков и их наймитов, 71 727 винтовок и пистолетов, 6205 автоматов, 361 пулемет и 1 миллион 800 тысяч патронов. <…>
Перенесемся на северо-восток Китая. Перенесемся в буквальном смысле. Самолет так быстро перебрасывал нас из одной провинции в другую, что мы, вчера еще изнывавшие от тропической жары где-нибудь в Чунцине или под Шанхаем, сразу попадали в морозы Дунбэя или пронизывающие до костей ветры Желтого моря.
Провинция Ляонин – одна из провинций Дунбэя, занимающего большую часть территории прежней Маньчжурии. Центр ее – Шэнян (Мукден). Здесь уже сельский пейзаж несколько напоминает Россию: поля просторнее, деревни компактные, все чаще встречаются на полях тракторы. В этой провинции организация групп трудовой взаимопомощи началась еще до образования Китайской Народной Республики – провинция была освобождена раньше. Здесь к осени прошлого года насчитывалось уже 16 810 производственных кооперативов (без групп трудовой взаимопомощи), в которых состояло 416 тысяч крестьянских дворов – свыше 18 процентов всего деревенского населения.
Мы побывали в деревне Гаокань, где из 160 дворов 116 состоят в кооперативе. Поразительны перемены в жизни крестьян, вступивших в этот кооператив. Доходы от высоких урожаев кукурузы, гаоляна, риса и подсобных отраслей позволили кооперативу совершенно преобразить деревню. Шестьдесят пять новых кирпичных, под черепицей жилых домов украшают деревню, много возведено помещений для общественного животноводства, построена школа. Раньше в среднюю школу ходило из деревни только 2 ученика, дети помещиков. Сейчас в ней 28 учеников. Дети бедняков и батраков с 7–8 лет уже работали у помещиков и не учились, конечно. Теперь все малыши поступают в начальную школу. И взрослых крестьян много учится на разных курсах. <…>
В 1952 году Центральный Комитет КПК и Народное правительство Китая объявили борьбу против «пяти зол». Это было массовое движение, направленное против капиталистов – преступников, вредителей. Первое зло – подкуп государственных работников, дача взяток. Второе зло – недобросовестность в выполнении государственных заказов. Третье зло – укрытие от правительственных органов объектов обложения налогами. Четвертое зло – выкрадывание экономической информации и использование ее в антигосударственных целях. Пятое зло – расхищение государственного сырья и материалов, полученных в переработку.
Всюду на заводах и фабриках проходили собрания рабочих и служащих.
Борьба против «пяти зол» сделала большое дело в подъеме общественно-политической жизни страны. Рабочим и трудовой интеллигенции был дан предметный урок бдительности. В этой борьбе вырос многочисленный актив. В одном лишь Шанхае в общественных бригадах содействия борьбе против «пяти зол» принимало участие 80 тысяч рабочих. Были выявлены огромные дополнительные источники государственных доходов.
B очень сложных и трудных условиях работает городская партийная организация Шанхая. В недавнем прошлом Шанхай был земным раем для всяческих авантюристов, международным перекрестком для встреч и сделок крупнейших гангстеров, «джентльменов удачи», морских и сухопутных. Наследие капитализма здесь особенно чувствительно и в экономике и в идеологии. Сектор частного капитала в промышленности и торговле здесь больше, чем в других городах. Но и в Шанхае, как и всюду в Китае, идет неуклонный рост государственного, кооперативного и госкапиталистического секторов.
В Шанхае – могучий рабочий класс, миллион тридцать шесть тысяч производственных рабочих. В городской партийной организации десятки тысяч коммунистов. Эта сила обеспечит осуществление пятилетнего плана в городе и по росту экономики, и по социальным сдвигам.
После опубликования генеральной линии Коммунистической партии Китая в переходный период рассеялись надежды некоторой части капиталистов насчет того, что Китай, возможно, уклонится с пути социализма и диктатуры народа, руководимого рабочим классом, на проторенную многими другими странами дорожку обыкновенного буржуазного парламентаризма.
Капиталисты из неглупых, не потерявших способности трезво оценивать обстановку, обращаясь в правительство с просьбой сделать их предприятия смешанными по управлению, госкапиталистическими, действуют по мудрым правилам: лучше успеть попасть на корабль, чем опоздать к его отплытию; лучше сесть в поезд заранее, чем цепляться на ходу, рискуя попасть под колеса.
Но все же классовая борьба в стране за последнее время обострилась. Реакционеры из числа капиталистов и бывших помещиков применяют различные формы классовой борьбы, пытаясь оказать сопротивление социалистическим преобразованиям.
Борьба есть, борьба обостряется, и в этой борьбе, безусловно, победит генеральная линия компартии Китая, горячо одобряемая и поддерживаемая всем китайским народом.
* * *
В Китае идет огромное строительство новых заводов, железных и шоссейных дорог, вузов, дворцов культуры, но все же избыток рабочей силы пока есть.
В Пекине много рикш. Они на велосипедах. К обыкновенному велосипеду приделана легкая коляска, на эту коляску кладут груз, а порою в ней видишь и пассажира. На улицах множество таких велорикш, или иначе – педикэбов.
Дальше на юг, на юго-запад, в глубинных городах Китая педикэбов встречается меньше. Простые тележки, и рикши везут их без всяких механических приспособлений, на себе, взявшись руками за оглобли. Въезжая в город Чэнду с аэродрома, мы видели целые, если можно так сказать, колонны рикш, подвозивших на новостройки на ручных тележках кирпич, цемент, песок.
В Чунцинском речном порту, у слияния двух бурных горных рек, Янцзыцзян и Цзялинцзян, где мы любовались чудесным пейзажем, напоминавшим нам Кавказ, и огромным красавцем-теплоходом «Миньчжун» («Народ»), недавно построенным на шанхайских судоверфях, первенцем китайской отечественной промышленности в этом классе, мы видели и такую картину: артель грузчиков, подбадривая себя хриплыми гортанными возгласами, переносила на длинных бамбуковых шестах многотонные тяжести – ящики со станками и заводским оборудованием, прибывшим из-за границы. Может быть, это было оборудование для какого-то завода высочайшей автоматики, где труд рабочего будет сведен к пультам управления, но выносили пока китайцы эти громадные ящики с чугуном и сталью с пристани в крутую гору на руках.
На стройке многоэтажных корпусов новых институтов в районе вузов Пекина, на
