лошадиными копытами.
-Я оседлал для тебя Коня Бледа, - сказал Максим.
-Спасибо. - Баллиста задумался на несколько мгновений. -Спасибо, но оставь его в стойле - оставь его оседланным. Я поеду верхом на большом гнедом мерине.
Максим не стал подвергать сомнению приказ, а отправился его выполнять.
Появился Калгак, сопровождавший Деметрия и Багоя, которые несли боевое снаряжение Баллисты. Баллиста был рад видеть, что они принесли не пышные римские парадные доспехи, которые он в тот раз надел по случаю, а его старую, поношенную кольчугу. Попросив Калгака помочь ему, Баллиста вошел в незанятое стойло. Когда пожилой каледонец помогал ему облачиться в доспехи, Баллиста заговорил тихим голосом, чтобы никто другой не мог услышать.
-Калгак, старый друг, у меня очень плохое предчувствие по этому поводу. Когда мы уедем, я хочу, чтобы ты собрал наши вещи, оседлал всех оставшихся лошадей, погрузил припасы на трех из них: бурдюки с водой, армейские сухари, сушеное мясо. Подожди здесь, в конюшне, с Деметрием и юным персом. Обнажи свой меч. Не позволяйте никому прикасаться к лошадям. Я оставлю пятерых из equites singulares здесь, во дворце. Я скажу им, чтобы они получали приказы от тебя. Размести по одному у каждых из трех ворот, по одному на террасе и по одному на крыше.
Снаружи, в узком переулке между дворцом и зернохранилищами, Баллиста отдавал приказы. Он организовал свою маленькую конную колонну и приказал своему штабу, домашним рабам и пятерым телохранителям, которые остались позади, делать так, как велел Калгак. Последний принял команду с заметным отсутствием энтузиазма.
Баллиста послал большого гнедого мерина в путь, обогнув маленький храм Юпитера Долихена и спустившись по широкой дороге, которая вела к марсовому полю. Маленькая колонна двигалась свободным галопом, стараясь держаться рядом. За Баллистой ехали Максим, Кастриций, Пудент и пятеро эквитов-сингуляров.
По городу разнеслись трубные звуки. Вдалеке раздавались крики мужчин. Послышались звуки грохота и стука. И все же военный квартал был странно пустынен. Несколько солдат бежали, некоторые спотыкались, но далеко не все направлялись к своим постам. В некоторых дверных проемах солдаты лежали без сознания от выпитого. Когда он с грохотом проходил мимо военных бань, Баллиста увидел одного солдата, лежащего на ступеньках без сознания, рядом с ним полуобнаженную девушку, одна из ее бледно-белых ног лежала поперек его. Рядом с ними стоял большой кувшин с вином.
Выйдя на марсово поле, Баллиста увидела Антонина Крайнего, стоящего в центре широкого открытого пространства. Центурион был с непокрытой головой, шлем он держал в руке. Он кричал на своих людей. Их было всего десять. Один или двое, казалось, не слишком твердо стояли на ногах.
-Мы выполним, что приказано, и к любой команде будем готовы, - ирония традиционного армейского клича от лица жалких остатков центурии, похоже, не тронула ее командира0.
-Это все, Антонин?
-Боюсь, что так, доминус. Я отправил еще пятерых, чтобы попытаться поднять побольше бойцов.
-Как решат боги. Как только у тебя будет еще несколько, я хочу, чтобы ты повел их вниз к башне на южной стене, которая ближе всего к стене пустыни.
-Мы выполним, что приказано, и к любой команде будем готовы, - ответил центурион.
Баллиста начал поворачивать своего коня.
-Дукс, подожди. - из темноты с севера вышел Ацилий Глабрион. Молодой патриций ехал на прекрасном коне и был одет в позолоченные доспехи. На его бедре висел меч. Баллиста почувствовал, как в нем поднимается волна чистого гнева, но прежде чем он смог заговорить, потребовать объяснений, как молодой ублюдок посмел нарушить свой домашний арест, осмелился ослушаться другого приказа и вооружиться, Ацилий Глабрион соскользнул со своего коня. Лошадь была хорошо обучена; она стояла неподвижно. Ацилий Глабрион подошел к Баллисте, затем опустился на колени в пыль, подняв руки в жесте мольбы.
-Дукс Реки, я ослушался твоих приказов. Но я бы не хотел, чтобы ты счел меня трусом. Если сасаниды уже в городе, тебе понадобится каждый человек. Я прошу твоего разрешения сопровождать тебя в качестве рядового.
Баллиста не любил и не доверял надушенному аристократу у своих ног, но он никогда не сомневался, что этот высокомерный аристократ был прекрасным солдатом.
-Садись на свою лошадь и поехали с нами.
Баллиста развернул своего коня и направился на юг. В стене, отделявшей марсово поле от гражданской части города, не было ворот, поэтому им пришлось вернуться назад. Через три квартала они вышли на главную улицу, которая тянулась через весь город от Пальмирских ворот до Порта Аквариа. Здесь было больше людей, солдат и гражданских, но слишком много последних и недостаточно первых. Баллиста повернул направо и остановила коня у большого караван-сарая. Перекинув ногу через шею мерина, он спрыгнул вниз и вбежал внутрь. В свете тлеющих факелов сцена была почти такой же, как на марсовом поле. Посреди двора, с непокрытой головой и раздраженный, стоял Антонин Первый. Центурион, после позора Ацилия Глабриона временно командовавший всеми легионерами в Арете, кричал на своих людей. И снова их было всего около десяти. И снова некоторые из них выглядели потрепанными. Баллиста отдал те же приказы, что и раньше, и побежал обратно к своей лошади.
На все это требовалось время. Никто не знал, что происходит. Пока еще не было слышно никаких звуков борьбы. Но на все это требовалось время.
Они проехали квартал по направлению к Пальмирским воротам, затем свернули налево по улице, которая должна была вывести их к башне, где Калгак видел синий сигнальный фонарь. Было много шума, но по-прежнему ничего, что однозначно говорило бы о боях. Это может быть ложная тревога. Но Калгак не был склонен к фантазиям. За все годы, что он знал его, Баллиста никогда не видел, чтобы каледонец поддавался панике. Фонарь мог быть зажжен по ошибке. Всеотец, пусть так и будет. Но если это было так, почему из башни не пришел посыльный, чтобы объяснить и принести обильные извинения? Баллиста двинулся дальше, толкая свою лошадь во что-то близкое к галопу.
Если не считать пьяного солдата, который встал у них на пути, а затем, пошатываясь, вернулся назад, они дошли до конца улицы без происшествий. Баллиста поднял правую руку и натянул поводья. Башня находилась примерно в пятидесяти ярдах, справа от них, на открытой местности.
Башня была погружена во тьму. Баллисте показалось, что он видит людей на боевой платформе. Он сидел, играя с
