преследовали всех не-мусульман, например, евреев? Люди, отдавшие приказ о массовых убийствах, были не мусульманскими религиозными фанатиками, а атеистами, использовавшими религию как инструмент для спасения империи, несмотря на личные антирелигиозные убеждения.
Может показаться, что турецкий этнонационализм привел к тому, что преступники стали убийцами. Опять же, это утверждение опровергается тем фактом, что албанцы, болгары, черкесы, дёнме, курды – все внесли собственный вклад в кровавые действия, а не только турки. Особенно курды не могли быть мотивированы турецким национализмом для нападения на армянских соседей. Комитет «Единения и прогресса» состоял не из турецких этнонационалистов. Утверждать иное – значит упускать из виду разные факторы.
Это был не этнический конфликт и не гражданская война между турками и армянами. Османские мусульмане и «Единение и прогресс» в то время не стремились к созданию этнонационального турецкого государства, а желали спасти мусульманскую империю. До вступления страны в Первую мировую войну в ноябре 1914 г. политические партии Османской Армении придерживались схожих взглядов. Они продвигали реформы, ослабление угнетения и некоторую форму политической автономии, а не отделения, включая Соглашение об армянской реформе, подписанное османами и другими европейскими державами в начале 1914 г. Оно предусматривало создание двух провинций в Восточной Анатолии в качестве автономной Армении под наблюдением европейских инспекторов – или генерал-губернаторов, базирующихся в Эрзуруме и Ване. Они должны были работать над улучшением условий жизни армян, особенно с учетом захвата их сельскохозяйственных угодий курдами [1184]. Комитет партии «Единение и прогресс» отменил соглашение, когда Османская империя вступила в войну в том же году [1185]. Все реформы, особенно допускавшие иностранный надзор и вмешательство, рассматривались как смертельная угроза национальной безопасности и территориальной целостности империи.
Был ли геноцид результатом классовой напряженности? В Восточной Анатолии существовали конкуренция и раздоры между курдскими землевладельцами и армянскими крестьянами, усугублявшиеся все более глубоким влиянием могущественной централизующей политики султана Абдулхамида II. В городах, особенно в Стамбуле, мусульмане возмущались подъемом армянской буржуазии. Однако такой аргумент не проясняет, почему армяне приняли на себя основную тяжесть курдской и мусульманской зависти и негодования. Греки Западной Анатолии, будь то крестьяне или часть растущего среднего класса, не были депортированы на верную смерть в пустыню, как и евреи того же классового положения.
Геноцид 1915 г. на самом деле оказался случайным событием, а не кульминацией предполагаемого ранее турецкого или мусульманского порыва к уничтожению нации, ранее проявившегося в массовых убийствах эпохи Абдулхамида II на рубеже веков.
Старейшее из дошедших до нас повествований об Османской династии изображает первых османских правителей уничтожавшими всех до единого вражеских мужчин и мальчиков и обращавшими в рабство всех женщин и девочек. В первые века своего владычества османы использовали практику «девширме» для насильственной передачи сотен тысяч христианских детей в руки военных и чиновников. Однако без Первой мировой войны не было бы тотального геноцида. Руководство иттихадистов состояло из революционных кадров, стремившихся к радикальному преобразованию государства и общества с целью спасения империи. Движимые экзистенциальным страхом быть убитыми своими врагами и нуждаясь во «враге народа», чтобы сплотить элементы, которые, как считалось, составляли ядро империи, лидеры Комитета партии «Единение и прогресс» внезапно оказались втянутыми в контекст мировой войны. Именно в такой ситуации они пошли на уничтожение народа, обвиняемого в тяготах их положения.
Во время Первой мировой войны режим столкнулся с российской политической и материальной поддержкой армян Анатолии, армянскими революционерами, убивавшими мусульманских солдат и мирных жителей в Восточной Анатолии, и армянским восстанием в Ване, приведшим к оккупации региона российской армией и назначению губернатора-армянина. Это показывает, насколько события соответствуют образу мыслей преступников [1186]. Восстания в Восточной Анатолии не могут оправдать массовую депортацию и убийство безоружных гражданских лиц вдали от зон боевых действий, например, в Бурсе. Они также не могут оправдать уничтожение видимых следов проживания там армян – снос их церквей и разграбление их богатств и собственности. Подобная практика указывает на культурный геноцид, истребление следов исторического присутствия армян после их уничтожения как народа. Единственное объяснение этому можно найти в отношении к ним лидеров режима как к опасному, нелояльному населению, вступающему в сговор с иностранными врагами.
Напрашивается историческая параллель. Когда польский еврейский подросток Гершель Гриншпан убил нацистского дипломата во Франции в 1938 г. в отместку за издевательства над его родителями со стороны нацистов, нацисты использовали это событие как предлог для начала погрома 9–10 ноября, известного как «Хрустальная ночь», ставшего началом Холокоста. Историки не рационализируют и не оправдывают сам Холокост на основании единственного акта. Почему же мы поступаем так с османами?
Германия и другие центральные державы, включая Османскую империю, потерпели поражение. Ноябрь 1918 г. стал свидетелем перемирия, положившего конец войне, и упразднения монархий в Германии и Австро-Венгрии. Среди держав Антанты Россия пережила большевистскую революцию, а последний царь, Николай II, был казнен четырьмя месяцами ранее. Дни османской династии были сочтены.
31 октября 1918 г. османский министр военно-морского флота подписал перемирие с командующим британским черноморским флотом в Мудросе на острове Лемнос. Британцы пообещали, что их войска не будут продвигаться дальше на север от Сирии и Ирака. Османы согласились на военную оккупацию Босфора, отказались от контроля над железными дорогами, портами и телеграфными линиями, демобилизовали и разоружили свои войска, сдали все провинции с арабским большинством населения и предоставили союзным державам право посылать вооруженные силы для оккупации любой территории Османской империи.
В ноябре, когда их самолеты пролетали над головой, линкоры входили в город, а флаги украшали главные улицы, пятьдесят тысяч британских, французских, греческих и итальянских военных захватили Стамбул, хотя официальная оккупация началась только через полтора года. «Единение и прогресс», возможно, и проиграла войну, но преуспела в своей битве. К 1918 г. в Анатолии практически не осталось армян.
Как только было подписано османо-британское перемирие, лидеры османского режима – Мехмед Талаат-паша, Энвер-паша, Джемаль-паша, доктор Бахаэддин Шакир и другие – бежали в Германию, где им предложили убежище. Великобритания, Франция и Соединенные Штаты потребовали, чтобы Германия отправила членов режима домой, чтобы они предстали перед судом, но эти просьбы отклонили.
Династия, возглавляемая пробританским султаном Мехмедом VI, выступавшим против Комитета партии «Единение и прогресс» и заменившим своего брата Мехмеда V, умершего в июле 1918 г., члены Либеральной партии, оккупационные союзные державы и оставшиеся члены Комитета боролись за власть. Император назначил великого визиря, выступавшего против Комитета, 11 ноября. Следующие правительства до конца 1919 г. также возглавлялись близкими к дворцу великими визирями, не поддерживающими иттихадистов.
Послевоенные либеральные парламенты признали то, что произошло с армянами, и приняли меры по наказанию виновных. В 1919 г., когда победоносные
