– Завтра отправляюсь к своим! – радостно возвестил Мишка, хватая Риа в свои крепкие объятия.
– Уже разузнал? Вот и хорошо!
– Волнуюсь, Риа. С чего это, а?
– Мишель, это вполне понятно. Сколько лет не виделся. Говорить хоть не разучился?
– Даже сам не знаю. Наверное, немного есть.
– Ещё не признают за своего.
– И я этого боюсь. У нас народ недоверчивый, а бояре и просто люты бывают страшно. Так, помнится, рассказывали старики.
Ночь для Мишки прошла в кошмарах. Он не мог надолго заснуть. В голове носились разные мысли, рисуя картины его встречи с русскими. Он то забывался коротким трепетным сном, то тут же открывал глаза и вслушивался в звуки ночного дома.
Он никак не мог понять, почему встречу назначили на вечер. Ждать до вечера представлялось ему мучением, и он заранее успокаивал себя и готовил к ожиданию.
Весь день он провёл с Риа, но ни на чём не мог сосредоточить внимание. Риа понимала его состояние и не докучала расспросами и успокоительными советами.
– Как дожить до вечера? – иногда спрашивал он себя, и Риа тревожно оглядывала его сумрачное лицо.
Он отвёз женщину домой, когда смеркалось, и они трепетно попрощались, с тоской глядя в глаза друг другу.
– Как-то тревожно на душе, Мишель, – призналась она, трогая пальцами его щёку, и по трепету их Мишка чуял, что она тревожится за него. Ему стало ещё тоскливей, и он поспешил проститься.
– Завтра встретимся, и я всё тебе расскажу, милая, – бросил он на ходу.
– Будь осторожен, милый!
Экипаж скоро довёз его до гостиницы. Он переоделся, захватил шпагу и пистолет и пешком отправился на встречу в трактир, до которого с полчаса ходу.
В окнах светился жёлтый свет, улицы становились пустынными, редкий чёткий звук конских подков далеко слышался в тишине туманного вечера.
Пройдя чуть больше половины пути, Мишка далеко от себя увидел в свете тусклого фонаря группу мужчин, появившуюся из-за угла переулка. Мелькнула мысль перейти на другую сторону, но он усмехнулся и только поправил эфес шпаги.
Четверо в плащах приближались, и Мишке вдруг показалось, что они слишком напряжённо и молча идут. Он посторонился, уступая дорогу, но тут встречные разом выдернули шпаги, и Мишка почувствовал обжигающий укол в руку. Он отпрыгнул и выхватил свою шпагу.
Четверо молча бросились на него, и металл зазвенел, высекая искры. Сопение и топот ног, звуки открывающихся форточек и возгласы обывателей – всё воспринял возбуждённый мозг Мишки. Он отбивался от наседавших, стараясь не пропустить кого-нибудь за спину. Он не чувствовал раны в руке и лёгких уколов, которые едва достигали его тела.
«Неужели штурман?» – проносилось в голове.
Вот один из нападавших откатился к столбу, выронив зазвеневшую шпагу. Остальные хрипло подбадривали друг друга и ожесточённо наскакивали, делая быстрые выпады. Мишке удалось выбить шпагу у одного, и пока тот ловил её, он достал грудь неосторожного крепыша в широкополой шляпе.
– Кончай его! – прохрипел один, наматывая на руку плащ. – Патруль идёт!
Мишка тоже услышал далёкие шаги и звон оружия, и в этот момент клинок шпаги пронзил его грудь. В глазах поплыли круги, но шаги патруля зазвучали так громко, что он попытался зажать уши. Не чувствовал, как падал на скользкие плиты мостовой. Только голос хрипатого донёсся из далека:
– Бежим, наше дело сделано. Штурман будет доволен!
Грохот шагов стал быстро стихать и темнота беспамятства охватила Мишку.
Патруль, звеня алебардами и топоча, прибежал на место схватки, где нашёл три тела, распростёртых на мостовой.
– Двое уже готовы, – доложил солдат, осмотрев лежащих.
– Сбегай за доктором, Ян, – послал начальник одного солдата. – Пусть засвидетельствует кончину. Он где-то рядом живёт.
Скоро сухонький доктор торопливо осмотрел тела при свете факелов и фонарей.
– Ну как, доктор? – спросил начальник, торопя эскулапа.
– Этот ещё дышит, – ответил доктор, указывая на Мишку. – Но надо поспешить, а то будет поздно. Рана глубокая.
– Волоките его в дом к доктору, – распорядился начальник, обращаясь к солдатам. – Завтра навестим и наведём справки. Нам ещё надо дождаться погони и разобраться в драке. Тащите же!
Двое солдат с натугой потащили Мишкино тело, ругаясь на непомерную тяжесть.
– Что за бык такой? Руки оттянешь, пока дотащишь.
– Да уж не маленький. А в груди-то у него так и булькает. Кровь наверное выходит. Не жилец он на этом свете.
– Недолго придётся возиться доктору.
Мишку водрузили на сундук, и доктор стал возиться с раной, мимолётно поглядывая на мелкие, уже переставшие кровоточить. Дочь врача спокойно помогала отцу. Супруга сетовала на неудобства с раненым, но её никто не слушал.
– Ну а теперь всё во власти всевышнего, – молвил сухонький человек, вытирая руки чистым полотенцем. – Организм крепкий, даже редкой крепости, и будем надеяться, что всевышний не оставит его своими милостями.
– Папа, он богатый человек. Смотрите сколько у него перстней. И алмаз на шее какой огромный.
– Оставь его. С этим хлопот не оберёшься. Да и не принесёт счастья чужое добро.
– Что вы, папа! Я так просто сказала. Да и шпага дорогая, вся в камнях дорогих. Кто он?
– Кто ж его знает. Может купец дальний. Видишь, какой загар на коже. Здесь такого не приобретёшь.
– А может он из Батавии? Недавно караван пришёл оттуда.
– Нам-то что за дело, дочка. Это хорошо, что богат. Значит, может хорошо заплатить. Что нам ещё нужно? Поэтому присматривай за ним хорошенько.
– Я постараюсь, папа.
Мишка открыл глаза только к вечеру. Перед взором его плавали неясные очертания незнакомых вещей, страшно хотелось пить и он шептал пересохшими губами, но звуки не срывались с его губ. Он чувствовал страшную слабость и даже веки поднимать было трудно. В груди горело и дышать было больно и трудно. Мысли путались и они скорее походили на галлюцинации.
Чьё-то смутное лицо промелькнуло перед ним, но он не уловил его образа и погрузился в беспамятство.
Сильный жар мучил его, но он не приходил в сознание и метался по постели слабеющим телом. Губы потрескались и кровоточили.
Изредка он приходил в сознание, но мозг работал плохо. Он смутно видел людей, вещи, помещение, но не понимал увиденного. Мысли метались, как в лабиринте, внутри жгло и ныло.
Только однажды ночью он ясно ощутил себя на некоторое время и вспомнил схватку с бандитами и слова, брошенные одним из них. «Так я не ошибся. Это месть штурмана. Будь проклят тот день, когда я встретился с ним», – чётко и осознанно промелькнуло в голове. Этого было достаточно, чтобы он опять потерял контроль над собой. Он впал во мрак, и жар терзал его мощное когда-то тело.
Он часто впадал в бред и его разгорячённый мозг выхватывал куски далёких событий бессвязных и сумбурных.
– Папа, он не выживет! – глядела девушка на отца просительными глазами.
– Что ж делать, дочка. Нам остаётся только ждать. Будем уповать на бога. Теперь только он может изменить судьбу этого человека. Я всё сделал, что в моих силах.
– Ах, папа, как тяжело наблюдать за его мучениями!
– Успокой свою душу, дочка. Если хочешь, помолись за него.
г. Жданов (ныне Мариуполь) 1982 г.
