Слышался однообразный гул приглушенных голосов. Венера встала, машинально приложила глаза к щели и увидала при свете яркого пламени камина двух человек, сидевших у огня. Они пили вино, наливая его из большого кувшина, и разговаривали, близко наклонившись друг к другу. Это были трактирщик и конюх. Они говорили шепотом; но известно, как глубоко ночное безмолвие и как ясно человеческий голос слышится среди тишины спящей природы. Венера начала прислушиваться и вот что услышала:
— Уверяю тебя, — шептал хозяин, — что этот старый горбатый жид беден, и хорошо, если он заплатит мне завтра по счету. Если бы у него были деньги, разве он стал бы путешествовать таким образом, да еще с дочерью? Лошадь его не стоит и трех пистолей.
— Стало быть, вы не видали чемодана? — спросил слуга.
— Черного кожаного? Видел.
— И держали его в руках?
— Нет.
— Ну, то-то и оно! А он так тяжел, что я едва смог удержать его.
— Что же в нем может быть?
— Я нарочно спросил об этом у горбуна. А он заявил, что в чемодане свинец и олово.
— И, наверно, сказал правду.
— А я дам голову на отсечение, что солгал. Во-первых, он ужасно боялся, чтобы я не дотронулся до этого чемодана.
— Ну и что?
— А во-вторых, кинув ему чемодан, я ясно слышал звук золотых луидоров и серебряных экю.
Минутное молчание последовало за последними словами слуги. Потом хозяин спросил:
— Ты точно слышал звук золота?
— Точно ли? Да я готов поручиться головой, что чемодан набит одними деньгами.
— Стало быть, их очень много?
— Еще бы! Можно выстроить три такие гостиницы, как эта.
— Если бы у меня было столько денег, я был бы богат, — прошептал хозяин,
— Вы хотите сказать: мы были бы богаты, — возразил слуга.
— Как: мы? Что ты хочешь этим сказать?
— Только то, что если бы такая благодать свалилась к вам с неба, то по необыкновенной доброте вашего сердца вы непременно разделили бы ее со мною.
— Может быть; но так как подобной благодати мне не видать…
— Как знать? — перебил слуга.
— Откуда же ей взяться?
— Вы можете получить наследство.
— От кого?
— От ваших родственников.
— У меня их нет.
— Вы думаете?
— Я в этом уверен.
— Мне кажется, вы ошибаетесь.
— Неужели ты знаешь мою родню лучше меня?
— Лучше.
— Какой вздор!
— Уверяю вас.
— Кто же эти родственники? Говори же!
— Вам родия старый горбатый жид, хоть как его зовут, я не знаю. Он ночует у вас сегодня.
— Ты бредишь!
— Он вам родня, и вы получите от него наследство. Это случится скоро, потому что он очень болен…
— Болен?
— Ужасно.
— Чем?
Слуга осмотрелся вокруг, потом наклонился к своему хозяину и сказал ему тихим и зловещим голосом:
— У него кровотечение. От удара ножом. Это мы ему организуем.
Трактирщик задрожал.
— Несчастный! — пролепетал он. — Подумал ли ты о том, что предлагаешь мне?
— Подумал ли? Разумеется! И вы так же думаете об этом, хозяин; вам надоела бедность. Это единственное средство обогатиться. Дело верное и не представляет ни малейшей опасности. Жидок стар и слаб. Он не будет защищаться.
— А дочь?
— И ее придется…
— Она так хороша! — прошептал трактирщик.
— Правда?
— Я никогда не видал такой прелестной женщины!
— Она вам приглянулась?
— Я отдал бы половину того, что находится в чемодане отца, лишь бы дочь принадлежала мне.
— Боюсь, что не получится. Она раскричится и наделает нам хлопот. Я берусь за нее.
Опять наступило молчание, продолжавшееся несколько секунд.
— Я придумал… — сказал вдруг трактирщик.
— Что?
— Что мне делать с деньгами.
— Это вас затрудняет?
— Но мне кажется…
— Ничего не может быть проще…
— А куда девать тела?.. Как объяснить наше неожиданное богатство?..
— Послушайте, когда чемодан будет в наших руках, когда мы раскроем его, разделим деньги поровну и разбогатеем — что будет удерживать нас здесь?
— Ничего.
— Ведь вы разорились?
— Совершенно.
— Гостиница вся развалилась.
— Это видно.
— И у вас нет ни охоты, ни денег подправить ее?
— Вот именно, ни денег, ни охоты.
— Поэтому лучше всего сразу после дележа поджечь гостиницу со всех четырех сторон… Пожар объяснит, куда девались путешественники, а мы в это время уберемся в другие места.
— Кажется, твой план хорош.
— Еще бы! Мало того, он превосходен! Мы поедем в Париж. Я много слышал о Париже и горю нетерпением повидать его… Решено?
— Да.
— Ну и прекрасно! В какие комнаты поместили вы горбуна и его дочь?
— В первый и второй номера.
— Двери запираются изнутри?
— Замок дрянной, но есть задвижка.
— Ее легко сломать, нажав плечом. Старик будет застигнут в первом сне; вы бегите к его кровати, а я займусь дочерью… Где ножи?
— Там.
Слуга отворил шкаф, вынул оттуда два длинных ножа, которыми разрезали сырую говядину, и принялся рассматривать их с видом знатока, пробуя на пальце острие, потом покачал головой с недовольным видом:
— Концы сломаны! Зазубрин пропасть, — пробормотал он. — Как прикажете работать с таким инструментом!
Он опять порылся в шкафу, вынул оттуда точильный камень серого цвета, полил его вином и начал точить на нем ножи.
Как только Венера услыхала и поняла первые слова этого зловещего разговора, она наклонилась к Молох и, зажав ей рот рукой, чтобы та не вскрикнула, осторожно разбудила ее. Потом взяла ее за руку, подвела к двери и шепнула:
— Слушайте!..
Молох прислушалась.
— Что делать? — прошептала Венера чуть слышным голосом, когда планы злодеев стали ясны.
— Бежать.
— А эти несчастные? Неужели мы допустим, чтобы их убили? Их надо предупредить.
— Рисковать нашей жизнью! Притом каким образом можем мы предупредить их? Разве ты знаешь, где они?
— Знаю. Я видела огонь в их окнах.
— Но как к ним подойти, не проходя через эту комнату?
— Я попробую.
И присоединяя действие к словам, Венера навалила соломы перед разбитым окном, взобралась на эту груду, растворила раму и без малейшего шума выпрыгнула во двор. Луна проливала на землю свой бледный свет. Венера увидала разломанную лестницу, валявшуюся в грязи возле сарая. Она подняла ее, приставила к окну первого этажа и полезла. Две ступеньки сломались под тяжестью ее тела, но она не потеряла бодрости: ухватившись за следующие, она добралась до окна и легонько постучала пальцем в стекло. Сначала этот шум не привлек ничьего внимания. Однако Венера не ошиблась: она постучалась в окно той комнаты, в которой ночевал Эзехиель Натан.
